Последний Шанс - Антон Смолин

Глава 13

Когда случилась первая Чернобыльская катастрофа, Игорю было всего около полутора лет, поэтому он не помнил того времени. Единственное, что он мог выковырять из закутков памяти, это размытое лицо диктора и звучащее из динамика телевизора устрашающее само по себе слово «Чернобыль». Синёв не понимал его смысла, не знал, что есть такой город, но чувствовал исходящую от этого слова скорбь, печаль, грусть. Лишь достигнув пятнадцати лет, Игорь смог полностью осознать масштаб катастрофы восемьдесят шестого года, представить причинённую людям боль. Каждый год двадцать шестого апреля, слыша упоминание о том событии и видя по телевизору кадры безлюдной, зарастающей Припяти, её пустые ветшающие дома с разбитыми окнами и разорёнными квартирами, он чувствовал в душе печаль и благоговение к брошенному городу. Живым он представлялся маленьким уютным уголком в огромной сверхдержаве; населённым добрыми и порядочными людьми. Ему казалось, что в Припяти заключена некая божественная сила, которая всегда будет хранить память о произошедшем на ЧАЭС. А когда в СМИ впервые прозвучала информация о втором взрыве на станции, Игорь потерял интерес к зоне отчуждения. Пару раз в газетах написали, что настоящая причина взрыва не установлена, но по предположениям — близ атомной станции проводились какие-то незаконные научные эксперименты, затем произошёл сбой — и бабахнуло. «Всё осквернили, засранцы!» — подумал он тогда со злостью. И стал видеть в Припяти не то, что раньше, а просто не единожды пострадавший из-за людей город.

Вот и сейчас, когда взгляду открылись очертания близких пятиэтажек на окраине города-призрака, Игорь не ощутил ничего, кроме жалости к этому месту. И, пожалуй, жгучее желание вернуться домой.

Только он об этом подумал, как Окунь крякнул и ткнул пальцем в направлении недалёкого леска. Между стволами деревьев виднелись силуэты людей. Они шли медленно, цепочкой. Наёмники. Словно поймав на себе взор Окуня, ведущий остановился и что-то крикнул своим товарищам, указывая в сторону гаража.

— Как так, ё-моё! — вскрикнул Андрей, уходя обратно за гараж. Игорь встал рядом, вопросительно посмотрев на сталкера.

— Что делать-то? Я назад не пойду!

— Я тоже!.. Так, отходим к домам, — и под прикрытием гаража направился к пятиэтажкам. Позади раздались первые выстрелы.

Вскоре путники уже подбегали к подъездам. Подходы к ним заросли, и даже сами дверные проёмы не так легко просматривались через ветви маленьких деревьев — засохших либо с горем пополам прорастающих сквозь асфальт. Тут царила странная атмосфера: помимо ощущения заброшенности ощущалось присутствие чего-то чужеродного — необъяснимого, но пугающего. Панельная пятиэтажка, которые в народе с лёгкой руки назвали «гробами», сейчас на самом деле отдалённо напоминала старый склеп.

— Здесь мутанты есть? — бросил на бегу Игорь, миновав вслед за Окунем ржавые останки карусели.

— Конечно. Целые тучи! Но они в основном ближе к центру, тут мало вероятности с кем-то встретиться. Поэтому мы и бежим в дом.

Вскоре путники уже скакали по лестнице на третий этаж. Под ботинками хрустели осколки стекла, шуршали пожелтевшие листки и обрывки газет. Двери почти во все квартиры были открыты, так и заманивая внутрь: мол, заходи, отдохни, перекуси… Но интуиция тихонько подсказывала: «Нет, сударь, не надо. Чую, опасно там». И, даже будь Игорь один, без Окуня, всё равно бы не вошёл ни в одну квартиру, а предпочёл бы переночевать на лестничной площадке последнего этажа — там, надо полагать, безопаснее всего, угроза только снизу прийти может.

Расположившись у стены с правой стороны от окна, Окунь обернулся на Игоря и бросил, кивнув на лестничный пролёт, ведущий выше:

— Поднимайся между этажами, но не светись в окне. Когда скажу, высунешься и пальнёшь по ним. Вперёд.

Игорь без пререканий вскочил на лестничную площадку между третьим и четвёртым этажами, скинул рюкзак с плеч, бережно уложив его в угол, и упёрся спиной в стену — так, чтобы даже ни один его волос нельзя было увидеть. Если вдруг наёмники будут в бинокль дом изучать.

Застучал и тут же замолчал «калаш» Окуня. Спустя десять секунд неуверенным одиночным выстрелом отозвался какой-то автомат российского производства — судя по звуку, близко к «Калашникову». Затем подала голос заграничная винтовка. Она пела долго, протяжно; пули бродили по наружным стенам здания, залетая в квартиры, разбивая то, что до сей поры уцелело, и оставляя в бетонных плитах выбоины. Синёв вжался в стену и крепко прижал к груди автомат. Пара пуль ударила в потолок лестничной площадки, на которой находился Игорь, но только и всего. Затем всё стихло. Видимо, наёмники не знали, где точно находятся путники, потому стреляли наугад. Точнее — пытались заставить бояться, чтобы кто-нибудь вскочил и замаячил в окне. Приём не удался.

— Игорь, живой? — раздалось снизу.

Синёв кивнул, но, сообразив, что сталкер его не видит, разлепил губы и хрипло ответил:

— Да…

С первого этажа долетел шаркающий звук шагов. Игорь перехватил автомат.

— Стоять, урки! — вдруг громко крикнул Окунь, и эхо его голоса пролетело по всем этажам, отразившись от обточенных временем и ветром стен. Игорь отчётливо расслышал, как внизу шаркнул ботинками кто-то из наёмников, вовремя не остановившись. Наступила напряжённая тишина. Довольный эффектом, сталкер добавил: — Вот так!

— Мужик! — Судя по голосу, Кран. — Давай договоримся?!

— Ага, начинаю! — Раздался звук, похожий на щелчок, затем предупреждающие крики наёмников. Мгновенно сообразив, в чём дело, Игорь выпустил из рук автомат так, что тот рёмнем повис на запястье, закрыл уши и чуть приоткрыл рот.

Громыхнуло. Да так, что аж завибрировал пол под ногами. Со стен и лестничных пролётов посыпалась штукатурка. Досчитав до семи, Синёв отнял руки от ушей и прислушался. На первом этаже кто-то орал благим матом — видать, зацепило осколком. Что-то громко говорил Окунь, но слов было не разобрать. И вдруг в голове полыхнуло огнём. От внезапной, неимоверно сильной вспышки боли Игорь разинул рот в немом крике, выпустил из рук автомат и сполз по стене, схватившись руками за голову. Казалось, будто кто-то залез в черепную коробку и ворочается там, ворочается… Новый приступ, но теперь уже сильнее предыдущего. Игорь впился ногтями в кожу головы, пытаясь задавить чудовищную боль, но в независимости от этого череп словно разваливался. Мутным, ничего не понимающим взглядом Синёв водил по стенам. Он полностью потерял ориентацию в пространстве, и до него не долетали ни крики Окуня, ни звуки выстрелов. Зато он с благоговением встретил вышедшую из боковой квартиры четвёртого этажа человекоподобную фигуру в длинном плаще. ОН. Захотелось немедленно кинуться ему под ноги и, со щенячьей преданностью заглядывая в глаза, спросить: что мне для тебя сделать, хозяин? Сознанию, которое насильно запихали в самый дальний уголок, с трудом удалось подсказать, что это наведённое состояние, но легче от этого не стало: побороть это состояние не представлялось возможным. Тело и ум не слушались. Неожиданно волна навязанного поклонения схлынула. Понимание происходящего начало неохотно и урывисто возвращаться; Синёв то вспоминал и осознавал целые куски боя, то память убегала назад, снова оставляя Игоря один на один с этим странным существом. Оно стало медленно спускаться по лестнице. Игорь отстранённо смотрел на фигуру в плаще и пытался понять: кто это такой? Припомнить ничего относительно данного вопроса так и не удалось. Ясно было одно: это существо имеет непомерные пси-способности и сейчас активно применяет их на Игоре.

Мутант приблизился к Игорю, присел возле него на корточки, чтобы быть на одном уровне, и уставился изучающим взглядом. И если до этого Синёв видел лишь расплывчатый силуэт, то сейчас он смотрел прямо в глаза этому необычному существу и, что самое главное, не мог оторвать взгляда. Из-под широкого лба на новичка смотрела пара печальных водянистых глаз. Такие бывают у людей, которые необычайно измотаны и жаждут только одного: спокойного отдыха. Неожиданно во взгляде засияло удивление и… ещё одно неуловимое чувство. Это не глаза тупого мутанта, живущего по инстинктам. Нет. Это разумное существо, которое всё понимает и от этого понимания страдает ещё больше. Внезапно Игорь помимо собственной воли стал видеть кадры из своей жизни. Они мелькали так быстро, что он даже не успевал на них сфокусироваться, но по образам и ощущениям чувствовал: это что-то родное. Или это не они быстро мелькали, а просто он медленно думал…

Это длилось недолго. Потом всё исчезло, и Синёв вновь видел глаза мутанта. Только на сей раз они были крайне печальны.

«Ты другой, — вдруг услышал он в своей голове чей-то голос, — что ты здесь делаешь?»

Дурацкая ситуация. Мутант говорит, не разлепляя губ, а язык во рту онемел, и как отвечать, не понятно.