Журнал Наш Современник №11 (2004) - Журнал Наш Современник

Музыкальная эмблема розовской премии прозвучала на церемонии пять раз. Ордена Петра Великого 1-й степени удостоен академик РАН Евгений Петрович Челышев ; народный художник России Геннадий Иванович Правоторов награжден орденом Петра Великого 2-й степени; Председатель совета Российского гуманитарного научного фонда, член-корреспондент РАН Юрий Леонидович Воротников стал лауреатом премии имени Михаила Ломоносова с вручением золотой медали. Также премией имени Михаила Ломоносова и золотой медалью награждены председатель Московского городского комитета профсоюза работников культуры Надежда Тихоновна Чапарова и председатель Попечительского совета фонда “Хрустальная роза Виктора Розова“, председатель коллегии адвокатов г. Москвы “Бизнес­Инюр­коллегия” Елена Всеволодовна Богородицкая .

P. S. Когда набирался этот номер, пришло печальное известие о смерти Виктора Сергеевича Розова. Отныне эта премия нашего выдающегося писателя стала мемориальной.

Андрей БАЖЕНОВ • “Русский ум, достигший полного совершенства...” (Наш современник N11 2004)

АНДРЕЙ  БАЖЕНОВ

“РУССКИЙ  УМ,  ДОСТИГШИЙ 

ПОЛНОГО СОВЕРШЕНСТВА…”

Крылов – консерватор вечного

Западные ветры, засквозившие через прорубленное Петром “окно”, стали рассеивать на российской почве семена чуждых русскому сознанию теорий, учений, верований. На рубеже XVIII—XIX веков в российском обществе настолько явно обозначились итоги вредных и губительных иноземных влияний, что перед умными и образованными русскими людьми, которым удалось не утерять кровного и духовного родства со своим народом, встал вопрос о возможности или невозможности сохранения России как русского государства.

Революционный пожар в Европе, наполеоновские войны, многочисленная эмиграция с Запада, либеральное половодье в начале царствования Александра I… Как и во все смутные времена, в русской России того времени таинственным образом появились и проявились в истории национальные гении, которые сосредоточивали в себе народный дух, характер, одарён­ность. Они призваны были выполнить некую пророческую, мессианскую функцию. Им даны были сила и мужество взвалить на себя бремя народного отцовства, пастырства. Их трезвый гениальный ум позволял уже в юности понять свое предназначение и поставить перед собой ясную цель, а великий талант помогал достичь этой цели – пройти свой путь до конца. Деятельность, творчество таких людей, сам масштаб их личности в истории давали народу надежду на спасение, объединяли, выводя русских людей из вечных духовных скитаний, пробуждая народное самосознание. Таковым в начале ХIX века был Пушкин. Таковым был Крылов.

Кто не знает дедушку Крылова? Все знают. Само собой разумеется… Но из-за этого “само собой”, из-за столь широкой популярности баснописца, из-за всеобщего буквально знакомства с двумя-тремя его баснями ещё в раннем детстве для большинства русских, к сожалению, истинное знание его творчества подменяется некоей иллюзией знания. “Крылов?... “Стрекоза и муравей”… Конечно, знаю!”

В школьной программе с баснями Крылова поверхностно знакомятся в начальных и средних классах. И он вроде бы всем понятен. “Рассказ” каждой его басни внятен и прост, мораль ясна. И в дальнейшем углублённом изучении его творчества и его биографии, вроде бы, и нужды нет. В этом виноват отчасти и сам Крылов, который всякую мораль свою, всякое откровение прятал под маской легкой аллегории, а свое истинное – серьёзное, мощное, пророческое “я”, как и всю свою биографию, тщательно (и, наверное, неспроста!) скрывал за созданной им самим анекдотичной “крыловской” легендой. Отчасти в слабом знании и недооценке Крылова как писателя и мыслителя виноваты всё те же “лень и нелюбопытство” русских, о которых писал Пушкин в “Путешествии в Арзрум” по поводу Грибоедова. А по поводу Крылова Пушкин заметил: “Крылов знает главные европейские языки и, сверх того, он, как Альфиери, пятидесяти лет выучился древнегреческому. В других землях таковая характеристическая черта известного человека была бы прославлена во всех журналах; но мы в биографиях славных писателей наших довольствуемся означением года их рождения и подробностями послужного списка, да сами же потом и жалуемся на неведение иностранцев о всём, что до нас касается…”. Факты из интереснейшей биографии Крылова и его семьи Пушкин упоминает в “Истории Пугачёва”, и, как полагали некоторые исследователи, черты капитана Крылова предопределили впоследствии образ капитана Миронова в “Капитанской дочке”.

Попутно можно заметить, что образ Фенюшки – “экономки” Крылова, возникающей в воображении при знакомстве с мемуарами современников, уж очень напоминает Феничку – “экономку” Николая Петровича из “Отцов и детей” Тургенева, а знаменитый (знаковый!) халат “ленивца” Крылова сразу же начинает ассоциироваться со знаменитым халатом гончаровского Обломова… А какое бессчётное число раз по разным поводам цитировались его басни!.. Многое сходится на имени Ивана Андреевича Крылова и в русской литературе, и в русской жизни в целом.

Кто же он на самом деле, дедушка Крылов, этот скромнейший в жизни человек, не оставивший нам ни единой автобиографической строчки, автор, полностью растворившийся в собственных произведениях? Почему, например, он именно дедушка ?.. В чём его загадка, тайна, если таковая есть?..

Крылова-баснописца – Крылова зрелого – никак нельзя причислить ни к либералам, ни уж тем более к революционерам. И дело не только в показательно-примерном его благонамерении по отношению к властям. Внешне по-обломовски ленивый, не любивший менять своих привычек и пристрастий (к русским кушаньям и русскому языку, например), он всю жизнь просидел, по сути, на одном месте и, как и Пушкин, ни разу не выезжал за границу:

…Кто с пользою отечеству трудится,

Тот с ним легко не разлучится;

А кто полезным быть способности лишён,

Чужая сторона тому всегда приятна:

Не бывши гражданин, там мене презрен он…

                                            (Пчела и Мухи)

Современники отмечали “патриотизм Крылова” и “русскую душу его, неко­лебимую в своих правилах и думах, не изменившуюся в течение почти семидесятилетней жизни ни от каких посторонних влияний и прививок иноземных… Конечно же, Крылов – типичный консерватор.

Но консерватизм может пониматься по-разному. Консервативное сознание может абсолютизировать, а затем пытаться “законсервировать”, допустим, некоторый период исторического земного бытия народа, который воспринимается как век народного благоденствия. Такое пристрастие к прошлому имеет своё значение. Человек – существо историческое, и без памяти прошлого неясны бывают пути в будущее. Национальный костюм, язык, ритуал… всё это укрепляет культурно-этническую общность народа и украшает народную жизнь… Можно стремиться “законсервировать” и тот или иной “старый” социальный порядок, который кажется наиболее приемлемым для процветания собственного сословия или всего общества. И подобное стремление может возникать только потому, что у “консерватора” при том порядке было беззаботное детство, весёлая счастливая юность или удачно сложилась служебная карьера. (Помните, как Фамусов из “Горя от ума” ностальгировал по “веку минувшему”?)

Но бывает, что желание сохранить тот или иной социальный порядок, тип государственности, правления происходит от того, что есть серьёзная уверенность, основанная на историческом опыте народов, что данный порядок является единственно устойчиво-благоприятным для народной жизни, для культурного и духовного развития. Консерваторами в этом смысле были такие сторонники самодержавной формы правления, как зрелый Крылов, зрелый Пушкин, зрелый Достоевский. (Достоевский писал о русском самодержавии “как причине всех свобод России… Тут-то разница во взглядах русских-иностранцев и русских-русских: по-иностранному – тирания, по-русски – источник всех свобод”).

Что же касается экономического развития, о котором, пожалуй, только и говорят в последнее десятилетие, то вовсе не бесспорно, что для русского народа, русского характера экономическое развитие “первично”. У Крылова на этот счёт есть своя притча. Не всякий русский предпочтёт богатство душевно уравновешенной, “беспечной” (то есть свободной от неприятных хлопот, угрызений совести и т. д.) жизни:

…Вот твой мешок, возьми его назад:

Я до него не знал, как худо спят.

Живи ты при своём богатстве,

А мне, за песни и за сон,

Не надобен и миллион.

                        (Откупщик и Сапожник)