Красное небо. Невыдуманные истории о земле, огне и человеке летающем - Авченко Василий Олегович

Риджуэю пришлось расхлёбывать заваренную его предшественниками кашу. Приняв командование 8-й армией, он нашёл её не в лучшем состоянии: опыт отступлений и поражений угнетает. «Неуверенность, нервозность, склонность к мрачным предчувствиям и опасениям за будущее сразу бросились мне в глаза… Совершенно не чувствовалось той живости, того наступательного порыва, которые свойственны войскам, обладающим высоким боевым духом». Риджуэй признавался, что вид бегущих в панике американских солдат стал самым сильным впечатлением всей его жизни: «В нескольких километрах к северу от Сеула я столкнулся с бегущей армией. До сих пор мне не довелось видеть ничего подобного, и я молю бога, чтобы мне не пришлось снова стать свидетелем такого зрелища. По дороге мчались грузовики, битком набитые стоящими солдатами. Солдаты побросали тяжёлую артиллерию, пулемёты, миномёты. Лишь немногие сохранили винтовки. Все они думали об одном – как можно скорее убежать, оторваться от страшного противника, преследующего их по пятам. Я выскочил из “виллиса” и встал посреди дороги, жестами пытаясь остановить машины. С таким же успехом я мог бы попытаться остановить течение Хангана».

В феврале китайцы в очередной раз пошли вперёд, Риджуэй ответил контрнаступлением – операцией «Убийца», спланировал операцию «Захватчик». Успехи этих операций превратили Риджуэя в популярную фигуру. Его фотография попала на обложку журнала Time. Вняв советам изменить устрашающие названия операций, свой следующий план Риджуэй назвал «Отвагой».

В марте 1951 года американцы взяли Сеул. «Силы ООН, вошедшие в Сеул, обнаружили там ужасную картину, – пишет Блэр. – Из 1,5 миллиона человек в городе осталось около 200 тысяч жителей. Большинство бежало на юг, а многие сотни были жестоко убиты северными корейцами. Уцелевшие не имели воды, электричества и еды. В городе свирепствовали тиф и другие эпидемии. Журнал Time писал: “Четвёртое взятие Сеула было печальной работой, чем-то вроде захвата могилы”».

Получив опыт разгрома, американцы считали, что выход 8-й армии обратно к 38-й параллели – «огромная победа». Ли Сын Мана это разгневало – южнокорейский лидер по-прежнему рвался к Ялу и на пол-Кореи был не согласен, но решения принимал не он.

План Макартура по разгрому Севера и расширению войны на территорию Китая Вашингтон не принял. Макартур, вопреки указаниям Трумэна, продолжал выступать с резкими заявлениями, критикуя политику президента. Генерал, что называется, зарывался, роль чисто военного лидера была ему мала. В апреле 1951 года Трумэн наконец отправил его в отставку.

Новым командующим силами ООН в Корее стал Риджуэй, произведённый в генералы. «В свои молодые годы он был настолько привлекательным, физически развитым и безупречно одетым, что вполне мог играть образцового солдата в голливудских фильмах», – пишет о нём Блэр.

Риджуэй был ещё большим «ястребом», чем Макартур, если такое вообще возможно. Он выступал за перенос войны на территорию Китая. Утверждал, что Советский Союз собирается захватить Хоккайдо, а Сталин намерен применить атомное оружие против Южной Кореи. Русских Риджуэй не любил. Даже вспоминая о встрече на Эльбе с неким советским офицером, обронил, что тот представлял собой «отличную мишень» для винтовки. Если Макартур ценил курительные трубки из кукурузных початков, то у Риджуэя было другое чудачество: прямо на груди он носил гранаты, по поводу чего подчинённые шутили – разумеется, за глаза. Когда Риджуэй узнал о вспыхнувшей в Корее войне, он решил, что начинается Третья мировая, и по его запискам незаметно, чтобы это его пугало. Скорее он ожидал этой новой войны, чтобы провести «последнее великое сражение между Востоком и Западом», в котором, понятно, должен был победить Запад.

Под командованием Риджуэя войска альянса сумели остановить наступление китайцев и к концу весны 1951 года с тяжёлыми боями вернуться к 38-й параллели – этой заколдованной линии, разделившей Корею в 1945-м и по-прежнему остающейся границей стран и политических лагерей. Теперь её не переходили – был предпочтён вариант-минимум. Риджуэй хоть и рвался дальше, но, в отличие от Макартура, был солдатом дисциплинированным и «красных линий» не нарушал.

Линия фронта стабилизировалась. К этому времени, пишет Блэр, американский народ устал от войны в Корее: «То, что начиналось как простая военная операция, превратилось в кошмар. Потери американцев приближались к 70 тысячам человек». Вашингтон отказался от объединения Кореи военным путём и был готов к восстановлению довоенного статус-кво.

Вокруг 38-й параллели

С лета 1951-го по лето 1953 года шли позиционные бои на фоне переговоров о перемирии. Этот период считается последним – четвёртым и самым длительным этапом Корейской войны.

Она зашла в тупик.

Начались контакты между США и СССР, зондирование настроений. Этапным здесь представляется предложение советского представителя в ООН Якова Малика начать переговоры о перемирии, сделанное в конце июня 1951 года. Штаты согласились, назначив главным переговорщиком дипломата Джорджа Кеннана. В июле в пограничном Кэсоне начались переговоры – первый шаг на пути к «худому миру».

Интересно, как менялась позиция Сталина, славшего в Корею депеши за подписью «Филиппов». Если поначалу он с неохотой согласился на предложение Кима объединить Корею военным путём, то потом решил, что в интересах СССР – затягивать войну, которая по большей части велась чужими руками, сковывала армию США, наносила удар по репутации Вашингтона, привязывала Пекин к Москве. Теперь Союз пошёл на переговоры, но непонятно, какие цели преследовал на самом деле. Скорым прекращением войны и не пахло, переговоры затянулись на долгие два года и завершились – совпадение или нет? – через несколько месяцев после смерти Сталина.

Блэр: «В Соединённых Штатах продолжался непопулярный призыв. Армия отправляла в бункеры в хребтах Кореи десятки тысяч американских солдат… чтобы они провели десять или одиннадцать настороженных и заполненных скукой месяцев “на фронте”, после чего они возвращались домой, где их никто не приветствовал как героев и не признавал их заслуг».

С обеих сторон 38-й параллели не умолкали пушки. Американская авиация методично бомбила КНДР, интенсивность воздушных налётов выросла. Американцы по-прежнему пытались изолировать северокорейцев от Китая – парализовать подвоз солдат, поставки техники и продовольствия. Бомбили мосты через Ялу, дороги, железнодорожные станции. Летом 1951 года это было названо операцией «Удушение». Однако потоки грузов не прекращались. Корейцы ночами восстанавливали дороги, использовали автомобильный и гужевой транспорт. Кэгл и Мэнсон: «Коммунисты пользовались особыми методами ремонтно-восстановительных работ на шоссейных и железных дорогах… В важнейших пунктах… через каждые 3 километра располагались ремонтно-восстановительные взводы. Они были вооружены простыми, но очень эффективными средствами: лопатами, мешками с песком, плетёными корзинами, кирками, топорами… Для ремонта важных мостов и туннелей в экстренных случаях привлекалось местное население… Заранее заготавливались целые деревянные мосты и металлические мостовые пролёты, а также создавались запасы рельсов, шпал, цемента и других строительных материалов… 4 апреля 1952 года на одном из участков железной дороги около Вонсана было разрушено 120 метров пути; однако уже 5 апреля путь был восстановлен, и по нему шли поезда… Противник постоянно придумывал и успешно использовал всевозможные способы укрытия и маскировки… Шофёры грузовых автомашин брали с собой пропитанные нефтью тряпки и при нападении наших самолётов быстро их поджигали, чтобы создать впечатление, будто машина уничтожена. Автомашины часто укрывались в разбитых бомбами зданиях. Иногда шофёры поднимали капоты двигателей и снимали колёса, и тогда наши лётчики ошибочно полагали, что замеченные ими машины не на ходу… Коммунисты очень часто прибегали и к такой… уловке: железнодорожные пути и мосты, по которым ночью беспрепятственно шли поезда, на день умышленно “разрушались”… Это вводило в заблуждение наших лётчиков… Противник успешно защищал свои коммуникации от налётов нашей авиации огнём зенитной артиллерии».