Все, что дозволено небесами - Татьяна Олеговна Воронцова

«Крепкий орешек, да?»

С деланым безразличием она пожала плечами.

«Самоуверенный нахал».

«Мне казалось, он тебе нравится».

«Нравится. Но при этом остается самоуверенным нахалом».

Недоверчиво усмехнувшись, тот промолчал, а она вдруг осознала, что в этой игре ей так и не удалось принять безоговорочно ни сторону Германа, ни сторону дяди. Она болталась между ними – в точном соответствии с известной поговоркой, – как дерьмо в проруби, готовая пристать к любому берегу, откуда поступит наиболее заманчивое предложение. Фу! Такого она от себя не ожидала.

Свежий воздух – это, конечно, хорошо. Но царящий в каменном лабиринте арктический холод уже начинает действовать на нервы. Вытянув перед собой руку с растопыренными пальцами, Дина обнаруживает, что пальцы дрожат. Ненакрашенные ногти приняли голубоватый оттенок. Или это причуды освещения? Фонари у них с дядей не такие классные, как у Германа, и это тоже не добавляет бодрости.

Холод. Обступившие со всех сторон зловещие камни, готовые сомкнуться и раздавить в кровавую кляксу крошечных мягких человечков. На этом фоне не хватает только погрязнуть в самоанализе. К черту самоанализ! Как там было в одном старом советском фильме: «Весь мир таков, что стесняться нечего».

Позже дядя поинтересовался как бы невзначай, хорош ли Герман как любовник, и она, не раздумывая, ответила «да». Хотя в глубине души понимала, что с ней он вел себя не как любовник, а как насильник. И вот теперь, несмотря на твердое решение не заниматься самокопанием, один вопрос она себе все-таки задает, изо всех сил стараясь быть честной. Если бы Герман оставил свою подругу… ну эту, как ее… кажется, Элеонора… если бы он оставил ее и сказал «Дина, я твой навеки!», согласилась бы она, несмотря на все его выкрутасы с картой памяти, быть с ним в радости и печали, покуда смерть не разлучит их?

И над этим долго думать не приходится. Ответ: ДА.

Герман, выбери меня.

Каким бы лживым негодяем ты ни был, выбери меня.

Меня.

Прежде чем ступить под каменные своды подземелья, Герман достал смартфон и отправил Александру сообщение: «Ждите нас у входа в Мельничный». Не выполняя распоряжений напарника в погонах, он все же чувствовал себя обязанным его предупредить. Потом обвел взглядом свою команду.

– Я пойду первым. За мной Нора. За ней Леонид. За ним Марго.

Он заметил, как переглянулись ведьма и король, но вопросов не последовало. Хорошо. Сейчас ему было не до разговоров. Он слабо представлял, что ждет их в лабиринте, и старался привести все свои системы в полную боевую готовность. Кто вообще сказал, что Литвак и его племянница сидят в засаде вдвоем? Уважаемый человек вполне мог прихватить с собой из Москвы парочку головорезов, такие случаи известны.

Каналы монастырской гидросистемы их маленькая группа миновала быстро и без происшествий. Никто даже ног не промочил. Все знали куда идут и выбрали соответствующую обувь.

Вот и развилка. Точка пересечения двух лабиринтов. За своей спиной Герман услышал короткое восклицание Норы, успокаивающее «тише, тише» Леонида, хруст мелких камешков под толстыми рифлеными подошвами их ботинок.

– Спокойно! – сказал он, обернувшись. – Этот тоннель узковат, но проходим. – Встретился глазами с Норой. – Когда он станет шире, я подниму руку и по моему сигналу вы с Ленькой поменяетесь местами. Договорились?

Она молча кивнула.

– После этого я пройду немного вперед. Один. До ближайшего участка пути, подходящего для засады.

– Почему один?

– Хочу посмотреть, с чего начнутся переговоры.

Она кивнула еще раз.

– Вы остановитесь, выключите фонари, подождете пару минут и после этого догоните меня. Недалеко от камеры, где я расчитываю встретить наших партнеров по играм, тоннель делает поворот, так что они не сразу обнаружат, что нас четверо.

– А вдруг наша помощь потребуется тебе раньше?

– Это вряд ли, – улыбнулся Герман. – Я нужен им как проводник, так что переговоры в любом случае состоятся. И займут некоторое время.

Убедившись в том, что Нора все поняла, он шагнул под тяжелые, нависающие над головой каменными гроздьями своды тоннеля, относящегося уже ко Второму Лабиринту, вход в который образовался, вероятно, в результате обвала. Это место его уже не пугало. Он знал здесь каждый изгиб, каждый поворот. Да что там! Каждый выступ стены, каждую яму и колдобину. Запах святилища и окружающих подземных ходов приходил к нему бессонными ночами. Заблудиться? Помилуйте, да как такое возможно…

Не очень быстро, но без остановок группа продвигалась вперед. Изредка до Германа доносились сердитое сопение и крепкие словечки, которые роняли, преодолевая препятствия, его спутники. Но стоило ему остановиться и поднять правую руку, как все умолкли и тоже остановились. Он нетерпеливо оглянулся.

Догадавшись, чего он ждет, Нора повернулась и прижалась вплотную к бугристой валунной стене, холодной как астероид. Леонид, не медля, проскользнул вперед.

– Ждите две минуты, – шепнул Герман, глядя ему в глаза.

Тот молча кивнул, сжал его запястье поверх манжеты рукава и почти сразу отпустил. Направив луч фонаря в черную извилистую кишку каменного монстра, Герман продолжил путь один.

Поворот. Арочный проем с частично разрушенной аркой. В проеме свет. Сноп желтоватого света от фонаря, который, скорее всего, держит на коленях сидящий неподвижно человек. Ага, так и есть. И человек этот уже, в свою очередь, увидел свет его фонаря.

– Герман! Герман! Я здесь.

– Привет, Дина. – Он вошел через проем в камеру, где в прошлый раз они делали привал. – А где Антон?

Она ничего не ответила, даже не шелохнулась. Вместо нее ответил сам Антон, выступив из тьмы одного из боковых тоннелей, где укрылся, когда звук шагов Германа и свет фонаря возвестили о его приближении.

– Я тоже здесь, Герман. Долго же вы собирались спасать свою красавицу. Мы уже устали вас дожидаться.

И тут раздался звук, которого Герман подсознательно ждал все это время. Такой характерный щелчок…

…и вслед за ним приказ:

– Ни с места! Поднимите руки. Вместе с фонарем, да. Выше, выше! Дина, посмотри, при нем ли его знаменитые ножи.

Стоя с поднятыми руками, Герман взглянул в его сторону.

– Здравствуйте, Антон. Кажется, это вторая наша личная встреча. И она происходит при весьма любопытных обстоятельствах, вы не находите?

Антон Большая Рыба молчал. Грудь его под утепленной болоньевой курткой тяжело вздымалась от дыхания. На лице обильно выступил пот, бороздки его блестели на щеках. Нервы? Жару заподозрить трудно, значит, нервы. Вот болван. Принял бы успокоительное, прежде чем лезть под землю. Паршиво, когда пистолет оказывается в руках неуравновешенного человека.

Герман перевел взгляд на Дину, которая подошла его обыскать. Она выглядела собранной