Мумия, или Рамзес Проклятый - Райс Энн

– Извини, моя милая. – Эллиот поднял вилку и насадил на нее маленький кусочек цыплячьего мяса. – Я получил огромное удовольствие от беседы с вами, мистер Рамсей. Ваше представление о Древнем Египте показалось мне очень интересным.

– Да? Настоящее время не менее интересно, граф Рутерфорд. Англичане, подобные вам, интригуют меня. Так вы говорите, что были близким другом Лоуренса?

Джулия заметила, как Генри изменился в лице: Рамзес снова пристально смотрел на него. Генри фыркнул, поднял зажатый в руке бокал, понял, что тот пуст, и, словно не зная, что с ним делать дальше, тупо посмотрел на официанта, который немедленно заменил бокал на полный.

Если Эллиот и заметил эту сцену, то виду не подал.

– Мы отличались друг от друга, я и Лоуренс, – сказал он. – Но мы были очень близки. И в одном вопросе всегда придерживались единого мнения. Мы надеялись, что наши дети поженятся.

Джулия замерла.

– Эллиот, пожалуйста…

– Но мы не будем обсуждать это с вами, – быстро проговорил Эллиот. Он был не способен на грубость. – Мне бы хотелось поговорить с вами совсем о других вещах. Откуда вы? Кто вы? Я задаю себе те же вопросы, когда смотрюсь в зеркало.

Рамзес рассмеялся. Он нисколько не рассердился – Джулия это чувствовала.

– Мои ответы, скорее всего, покажутся вам невразумительными. А что касается брака вашего сына и Джулии, то Лоуренс считал, что выбор останется за Джулией. Давайте вспомним. Как он говорил? – Рамзес снова взглянул на Генри. – Английский нов для меня, но у меня исключительная память. Да. «Замужество Джулии подождет». Генри, любезнейший, вы слышали такие слова?

Генри задвигал губами, но издал лишь слабый стон. Алекс сидел красный как рак.

– Похоже, вы тоже были близким другом отца Джулии, – печально произнес Алекс. – Более близким, чем мы думали. Может быть, Лоуренс еще что-нибудь говорил вам перед смертью?

Бедный Алекс! Но все это предназначалось для Генри. В любой момент мог произойти взрыв.

– Да, – сказал Рамзес. Джулия стиснула его руку, но он этого словно не заметил. – Да, говорил. Говорил, что его племянник ублюдок. – И он снова взглянул на Генри. – Разве я не прав? «Ублюдок». Ведь именно такими были его последние слова?

Генри так резко вскочил на ноги, что стул упал на покрытый ковром пол Стратфорд-младший с разинутым ртом смотрел на Рамзеса, с его губ слетел какой-то низкий звук: – не то стон, не то всхлип.

– О господи! – воскликнул Алекс. – Мистер Рамсей, вы слишком далеко заходите.

– Разве? – спросил Рамзес, не отрывая взгляда от Генри.

– Генри, ты пьян, старина, – сказал Алекс. – Я помогу тебе добраться до каюты.

– Пожалуйста, не делай этого, – прошептала Джулия. Эллиот внимательно смотрел на них обоих. А Генри повернулся и опрометью бросился к дальней двери.

Алекс с пылающим лицом уставился в тарелку.

– Мистер Рамсей, думаю, вы чего-то не понимаете, – сказал он.

– Что такое, юноша?

– Отец Джулии всегда говорил одинаково с теми, кого любил. – Потом до него дошло. – Но… вас ведь не было там, когда он умирал. Я думал, что с ним был только Генри. Только он один.

Эллиот молчал.

– Что ж, видимо, путешествие будет очень интересным, – смущенно сказал Алекс. – Должен признать…

– Случится что-нибудь ужасное! – проговорила Джулия. У нее больше не было сил– А теперь выслушайте меня, вы все. Я больше не желаю разговаривать ни о замужестве, ни о смерти отца. Хватит. – Она встала. – Простите, но я ухожу. Если я понадоблюсь, найдете меня в моей каюте. – Она посмотрела на Рамзеса. – Но об этих вещах больше ни слова, договорились?

Она взяла маленькую дамскую сумочку и медленно пошла через столовую, не обращая внимания на глядевших ей вслед людей.

– Как все это ужасно! – услышала она за спиной: Алекс догнал ее. – Мне так жаль, дорогая, правда жаль. Ситуация вышла из-под контроля.

– Я же сказала, что хочу уйти к себе в каюту, – повторила Джулия, ускоряя шаг.

Ночной кошмар. Ты хочешь проснуться в Лондоне, в безопасности, чтобы ничего этого не было. Ты сделал то, что должен был сделать. Это существо – чудовище, его надо уничтожить.

Генри стоял у стойки бара, ожидая, когда подадут виски. Казалось, прошла целая вечность, и тут он увидел его: то чудовище, которое не было человеком. Чудовище стояло в дверях.

– Ничего страшного, – процедил Генри сквозь зубы, повернулся и бросился по маленькому, покрытому ковром коридору на палубу. Дверь хлопнула чудовище шло за ним Генри обернулся, в лицо ему ударил ветер, и он чуть не свалился на узкие металлические ступени. Чудовище было всего в двух футах. И эти стеклянные голубые глаза… Генри помчался по ступеням. Снаружи дул сильный ветер, и бежать по палубе было трудно.

Куда он несется? Как ему спрятаться? Генри рывком открыл еще одну маленькую дверь, ведущую в другой коридор. Он не узнавал номера на полированных дверях кают. Генри оглянулся – чудовище преследовало его.

– Будь ты проклят…

Его голос прозвучал жалко и слабо. Вот он снова на палубе. На этот раз ветер был таким влажным, что Генри показалось, будто пошел дождь. Он не видел, куда бежит. На мгновение схватился за борта и ненароком взглянул на бурлящие серые волны.

Нет! Подальше от борта. Он бросился прочь, нашел еще одну дверь и вбежал внутрь. Пол под ним дрожал, за спиной слышалось дыхание чудовища. Пистолет! Где, черт побери, его пистолет?!

Обернувшись, Генри полез в карман. Чудовище схватило его. О господи! Он почувствовал, как его руку накрыла теплая ладонь. Пистолет выпал из руки. Застонав, Генри прижался к стене. Чудовище не отпускало его, глядя прямо ему в лицо. Из иллюминатора то и дело врывались в помещение снопы безобразного света, озаряя лицо твари.

– Это пистолет, верно? – спросило чудовище. – Я читал о нем, вместо того чтобы почитать об Оксфорде, эгоизме, аспирине и марксизме. Он стреляет маленькими кусочками металла, которые летят с большой скоростью. Очень интересная штучка, правда совершенно бесполезная, когда имеешь дело со мной. Но если бы ты выстрелил, сюда бы пришли люди. Им бы захотелось выяснить, почему ты стрелял.

– Я знаю, кто ты такой! Я знаю, откуда ты взялся!

– О да, ты знаешь! Тогда ты должен понимать, что и я знаю, кто ты. И что ты натворил. И мне не составило бы труда затащить тебя в угольный отсек и бросить в топку этого волшебного корабля, где тебя пожрал бы огонь, который гонит нас сейчас по холодной Атлантике.

Тело Генри забилось в судорогах. Он боролся изо всех сил, но не мог вырваться из рук, державших теперь его за плечи, да так, что трещали кости.

– Послушай меня, глупец. – Чудовище придвинулось еще ближе, и Генри почувствовал его дыхание на своем лице. – Навредишь Джулии, и я это сделаю. Джулия заплачет, и я это сделаю! Джулия только нахмурится, и я это сделаю! Ты жив только потому, что Джулии так спокойнее. Только поэтому. Запомни, что я сказал.

Хватка ослабла. Генри покачнулся, едва удержавшись на ногах, сжал зубы, закрыл глаза. И вдруг в брюках стало тепло и влажно, запахло экскрементами: кишечник не выдержал.

Чудовище все еще стояло рядом. Тьма скрывала его лицо. В тусклом свете, льющемся из иллюминатора, тварь разглядывала пистолет, потом засунула его себе в карман, развернулась и исчезла.

Очнувшись, он обнаружил, что находится в конце коридора. Никто вроде бы мимо не проходил. Трясущийся, жалкий, он поднялся и поплелся к своей каюте. Там он зашел в гальюн, и его вырвало. Потом он стащил с себя перепачканные брюки.

Когда царь вошел, Джулия плакала. Риту она отослала ужинать с другой прислугой. Рамзес даже не постучался. Просто открыл дверь и скользнул внутрь. Джулия не смотрела на него. Она приложила платок к глазам, но слезы все лились.

– Прости меня, моя царица, моя нежная царица. Пожалуйста, прости.

Она подняла глаза и увидела его грустное лицо. Он стоял перед ней, беспомощно опустив руки; висевшая сбоку лампа высвечивала золотой ореол вокруг его темных волос.