Ленин. Спаситель и создатель - Сергей Кремлев

Они этим и занялись.

При этом давние „сиамские близнецы“ Каменев-Розенфельд и Зиновьев-Радомысльский (по матери – Апфельбаум) могли рассчитывать лишь на совместный успех, ибо поодиночке противостоять Троцкому-Бронштейну были не в состоянии – кишка была слаба. Соответственно, есть все основания говорить о „дуумвирате“ „Каменев-Зиновьев“.

Должен сказать, что, напомнив читателю подлинные фамилии трёх последних „лидеров“, не намерен делать упор на их еврейском происхождении. Однако и забывать о нём не стоит. Все трое происходили не из местечек, а из среды достаточно состоятельного еврейства, но склонность к клановости и интриге имели не меньшую, чем „местечковые“.

Бухарин был ещё более неустойчивой фигурой, и ещё бульшим „прилипалой“. Он, хотя и был популярен, всегда должен был к кому-то „прислоняться“. И прислонялся – то к „левым“, то к „правым“… Был то за Ленина, то – против него, то против Сталина, то – за него.

Флюгер, но – с амбициями!

В своих беседах 70-х годов с поэтом Феликсом Чуевым Молотов нередко путал, однако не могу не привести ряд его оценок „по теме“:

„– Какая наиболее яркая черта Ленина вам запомнилась?

– Целеустремлённость. И умение бороться за своё дело. Ведь в Политбюро почти все были против него – Троцкий, Каменев, Зиновьев, Бухарин. Тогда в Политбюро Ленина поддерживали только Сталин и я…“

„…Крупская… после смерти Ленина некоторое время фактически выступала против Ленина, но потом стала поддерживать линию партии… В 1925 году запуталась, пошла за Зиновьевым. А Зиновьев выступал с антиленинских позиций. Не так просто быть ленинцем, имейте в виду!

Мария Ильинична… совсем была под обаянием Бухарина, …и если бы не Ленин, перешла бы в правые. Но она не пошла за ним, хотя в душе была бухаринкой. А ведь сестра Ленина, преданная большевичка. Настолько сильна эта тяга вправо! Но Ленин не пошёл за обывателями…“[1490]

За обывателями не пошёл не только Ленин, но и Сталин. Они ведь и сами не были ни на каплю обывателями. Они и из среды не обывательской происходили. Ленин вышел из семьи, которая была образцовой ячейкой общества, у Сталина мать была личностью строгой, некорыстной, не мелочной…

А Троцкий, Каменев, Зиновьев, Бухарин, Пятаков, Рыков и происходили из обывателей, и склонность к обывательщине имели, а, получив власть, и вовсе нравственно распустились и стали потакать себе и своим слабостям.

Контраст с аскетизмом и спокойной жертвенностью Ленина был налицо. В воспоминаниях медсестры Таисии Беляковой, ухаживавшей за Владимиром Ильичом в последний год его жизни, есть впечатляющая деталь… Однажды, ещё в кремлёвской квартире, когда секретарь-стенографистка Мария Володичева закончила свою работу и ушла, Ленин попросил пить… Возвращая стакан, он сказал – не столько, конечно, медсестре, сколько самому себе:

– А всё же самое главное, самое необходимое я ещё успею надиктовать…

Не о том, будет ли он жить, беспокоился он в первую голову, а о том, успеет ли он сделать ещё что-то, важное для дела новой России.

ВОЗВРАЩАЯСЬ к февральскому 1923 года пленуму ЦК, на котором Троцкий получил болезненный щелчок по носу, сообщу, что вся эта коллизия происходила на фоне надежд на то, что возможен возврат Ленина к руководству. С другой стороны, поведение врачей выглядело порой странным, что мы сейчас увидим…

Вот ряд записей из дневника дежурных секретарей (жирный курсив мой):

„7 февраля (запись Л. А. Фотиевой).

…Сегодня Кожевников сказал, что в здоровье Владимира Ильича громадное улучшение. Он уже двигает рукой, сам начинает верить, что будет владеть ею.

7 февраля, утро. (запись М. А. Володичевой).

Была у Владимира Ильича около 121/2. Сказал, что будет диктовать на любые темы…

7 февраля, вечер. (запись М. А. Володичевой).

Владимир Ильич вызвал между 7-ю и 9-ю. Была 11/2 часа… Диктовал быстро и свободно, не затрудняясь, жестикулируя… Вечером узнала от Надежды Константиновны, что завтра Владимир Ильич не будет диктовать; собирается читать…

9 февраля (запись Л. А. Фотиевой).

Утром вызвал Владимир Ильич… Настроение и вид прекрасные. Сказал, что Ферстер склоняется к тому, чтобы разрешить ему свидания раньше газет. На моё замечание, что это с врачебной точки зрения… было бы лучше, он задумался и очень серьёзно ответил, что по его мнению, именно с врачебной точки зрения это было бы хуже, так как печатный материал прочёл и кончено, а свидание вызывает обмен.

12 февраля (запись Л. А. Фотиевой).

Владимиру Ильичу хуже. Сильная головная боль… По словам Марии Ильиничны его расстроили врачи до такой степени, что дрожали губы…

Я сказала шутя, что буду лечить внушением и что через два дня головные боли пройдут.

14 февраля (запись Л. А. Фотиевой).

Владимир Ильич вызвал меня в первом часу. Голова не болит. Сказал, что совершенно здоров. Что болезнь его нервная и такова, что он иногда совершенно бывает здоров, т. е. голова совершенно ясна, иногда же ему бывает хуже…

14 февраля, вечер. (запись Л. А. Фотиевой).

Вызвал снова. Затруднялся речью, видимо устал. Говорил опять по трём пунктам своих поручений. Особенно подробно по тому, который его всех больше волнует, т. е. по грузинскому вопросу…“

На этом записи прекращаются до 5 марта 1923 года.

Что видно из выше приведённого, так это – противоречивость ситуации…

Не будучи медиком, всё же рискну предположить, что если бы у Ленина в конце 1922 года был инсульт, то вряд ли уже через полтора месяца он хотя бы временами испытывал ощущение полного здоровья и совершенно ясной головы…

Причём блестящее состояние ленинской головы и сохранение мозгом Ленина способности вырабатывать полноценный интеллектуальный продукт видно ведь не просто из его заявлений. Мы видим это по надиктованным Лениным статьям. Воля ваша, но в картину инсульта это не вписывается.

А какая же картина у нас обрисовывается на начало марта 1923 года?

А вот какая…

Февральский пленум ЦК не поддержал Троцкого в его борьбе против линии Ленина…

В Политбюро Сталин, дуумвират „Каменев-Зиновьев“, Томский, Рыков, Молотов, Троцкому оппонировали…

Поведение Бухарина было межеумочным…

Грузинский вопрос, выдвигаемый Лениным – для самого себя – как один из важнейших, был для остальных второстепенным, что соответствовало и реальному положению дел. Причём Троцкий в этом деле был весьма нечист – вначале он выступал против группы Мдивани, потом, когда Ленин встал на её защиту, от прежней позиции отмежевался. Но и поддерживать Мдивани – о чём заболевший Ленин просил Троцкого письменно, Лев Давыдович не стал.