Саламандра - Полевка

— Он хотел еще каталку-ящера… — Рарх смотрел на Лекса с испугом, — и игрушек, которые Сишь вырезает детям.

— Прими заказ, как мастер, и сам назначь цену, — Лекс дернулся, когда Олива прихватила его за волосы, начиная заплетать косу, — а потом увеличь цену вдвое и продай. Повторить каталку не тяжело, и игрушки тоже… Что-то еще было? Почему у вас были такие испуганные лица?

— Лейшан видел, как мы в ступках размельчаем шпат, и спросил, как из такой пыли можно сделать меч?

— Что? — Лекс напрягся, и Олива перестала заплетать косу, — Олива, не останавливайся, я все равно пойду во дворец, с косой или без нее. Бэл, скажи точно, что именно спросил Лейшан, и у кого? Он подходил к Броззи?

— Нет, — Бэл замотал головой, — Броззи сидел в кузне целый день, и пока Лейшан не ушел, на кухне не появлялся. Он спросил у Пина, это его ученики камень перетирали для глазури.

— Пин, иди сюда, повтори, что Лейшан у тебя спросил, только слово в слово, — Лекс поманил Пина.

— Он спросил… — Пин протиснулся в спальню под локтем Тиро, который и не думал пошевелиться, — он спросил: «если делать меч из камня, то зачем его перетирать в пыль?»

— Хм, — Лекс задумался. При словах «меч из камня» вспоминался только Камелот и рыцари круглого стола, а Лейшан точно не мог знать всего этого, — очень интересно… но не понимаю, что он имел в виду? Он думал, что мы из камня будем делать мечи? Ерунда какая… Почему он вообще говорил о мечах с тобой? — Пин побледнел и Лекс замахал на него рукой, — да не волнуйся ты так. Я тебя ни в чем не подозреваю, просто не понимаю…

Лекс задумался. Олива заплела ему косу и, виновато взглянув на Тиро, потупилась. А Лекс кусал себя за костяшки пальцев и раздумывал о возможных вариантах. Сама идея, что Лейшан мог услышать легенду о Камелоте, казалась абсурдной, как, впрочем, и переселение душ между мирами… Но если бы Лейшан был из мира Александра, то будучи военным, он в любом случае занялся бы изготовлением оружия из железа. Но у него был бронзовый меч, как и у остальных воинов. А это значит…

— Глупости! — Лекс взорвался и схватил с кровати украшения, — вначале разберусь с мужем, а потом буду думать! Да, шпат можно добавлять в металл, как соль в кашу. Но меч из шпата, это такая же глупость, как каша из соли!

Лекс застегнул ожерелье на шее и нацепил тяжелые браслеты на запястья. Он дошел до двери, но Тиро так и не пошевелился.

— Тиро, с дороги! — Лекс остановился напротив насупленного наставника мужа и его верного друга, — я не буду с тобой драться или звать охрану. Не пропустишь в дверь, вылезу в окно. Пойми — измена, это тоже предательство. Почему Сканд не сказал мне честно, что происходит и куда он пошел? Если он смог предать меня в малом, то предаст и в большом. Я должен сам увидеть, что происходит и чем он занимается во дворце. Сплетники все равно донесут мне обо всем. Так лучше узнать правду, увидев все собственными глазами, чем слушать перевранные слухи. Я пойду во дворец, что бы ты ни говорил.

— Охрана сможет сопровождать тебя только до ворот императорского дворца. С оружием во дворце ходят только телохранители императора. А они будут с Шарпом. В такую ночь монахов во дворце тоже не будет. А тебя одного во дворце просто растерзают, как только увидят. Пойми, это просто опасно! Сканд отомстит всем, но это будет потом…

— Ты забыл, — Лекс ухмыльнулся и, положив руки на грудь Франкенштейна, резко вытолкнул его в коридор, — я не беспомощный цветочек. А чтобы ты сильно не переживал за сохранность моей задницы, я возьму с собой Зи и Зу. Они и без оружия опаснее большинства патрициев. Это будет даже хорошо, если я выпущу свою злость на парочке идиотов, может, тогда и Сканду меньше по шее достанется…

Монахи

Ветер рвал ткань из рук, толкал в грудь, будто пробуя остановить, овевал ноги, пытаясь задрать тунику и раскрутить тогу, хлестал по щекам и плечам косой. На улице была ночь. Звезды почти не освещали улицу, и только маленький мячик красной луны бросал кровавые отсветы на мостовую и стены домов. В такой ветер нести фонарь или факел было нереально, и поэтому маленькая процессия двигалась по улице в кромешной темноте. Воины охраны крутили головами по сторонам, выискивали опасность, не полагаясь на слух. Босые нубийки в одних набедренных повязках совершенно бесшумно вышагивали по бокам, и если бы не белые набедренные повязки и желтые рабские ошейники, они были бы неразличимы в ночи. Белые тени бесплотных монахов скользили вдоль стен домов, похожие на привидения.

Но Лекс, стиснув зубы и схватившись за одежду двумя руками, вышагивал вперед. Охрана, нубийки и монахи шли бесшумно, и только Лекс перестукивал деревянными гэта по булыжной мостовой. Ему, как аристократу, не полагалось пачкать ноги в лужах, и гэта стали компромиссом при походе пешком. Если закрыть глаза, то вполне могло показаться, что он идет по улице один, и этот деревянный перестук добавлял раздражения. В душе бушевала буря под стать ненастью на улице. Хорошо, дождя не было, и Лекс добрался до дворца хоть и в растерзанной, но сухой одежде, и с растрепанной косой. Скинув ненавистные гэта с ног, он позволил нубийкам застегнуть на ногах сандалии, и только после этого развернулся к стражникам, которые дежурили у входа во дворец.

В подставке у дверей, где раньше были воткнуты факелы, горели небольшие костры. Огонь облизывал высокие поленья и кидал кровожадные отблески на лица людей. У дверей стояли центурионы в кожаных доспехах с бронзовыми вставками, с бронзовыми мечами и в бронзовых шлемах с красными плюмажами и щетками. Их красные туники и желтые доспехи вместе с бронзой казались странными нарядами, созвучными с одеждой Лекса. Как будто Лекс специально оделся, чтобы быть похожим на воина. И даже золотое ожерелье на его груди казалось нагрудным доспехом, а не украшением, а массивные браслеты стали наручами молодого воина.

Его узнали. У входа дежурили офицеры, которые воевали со Скандом. Они видели Лекса и во время похода к Теланири, и когда напали пираты. Они знали, что он муж Сканда, и растерялись. Пока нубийки застегивали сандалии, пока расправляли складки алой тоги, центурионы хлопали глазами и пытались найти