Йозеф Геббельс — Мефистофель усмехается из прошлого - Генрих Френкель

В последний день съезда фюрер стоял во весь рост в своем открытом автомобиле на площади у церкви Девы Марии, а мимо него проходили бесконечные колонны штурмовиков и войск СС; на заднем плане высились богато украшенные дома местной знати. Говорили, что фюрер успевал посмотреть в глаза каждому воину, проходившему мимо него; во всяком случае у каждого оставалось впечатление, что вождь отметил его лично, и это было незабываемо!

Стоит вспомнить, что в прошлые века появление великих особ, таких как император Карл Пятый или принц Евгений Савойский, не говоря уже о диктаторах вроде Наполеона, привлекало толпы людей, приветствовавших их с энтузиазмом или просто получавших удовольствие от зрелища. Но никогда еще сотнями тысяч человек не манипулировали с такой уверенностью, тщательно расписывая их роли и управляя их поведением; такое бывало только на съездах нацистской партии. Здесь полностью исключалось всякое отклонение от программы; не допускался даже намек на неформальное общение, характерное, например, для партийных съездов в Соединенных Штатах. Впрочем, в организации нюрнбергских торжеств тоже присутствовало что-то от американского шоу-бизнеса, и этот рекламный дух странным образом смешивался с тяжелым душком милитаризма, одинаково дурманившим и участников, и зрителей.

Пропагандистский эффект от громадных воинских и партийных парадов, когда маршировавшие колонны демонстрировали свою верность фюреру, усиливался репортажами по радио и показом в кино-журналах. Например, был снят впечатляющий фильм о празднествах в Берлине, посвященных пятидесятилетию Гитлера, отмечавшемуся через месяц после оккупации Праги и всего за четыре месяца до вторжения немецких войск в Польшу. Съемки выполнили лучшие специалисты кино (разумеется, под контролем Министерства пропаганды); фильм был оформлен как специальный выпуск кинохроники, в котором официальные события 19 и 20 апреля были показаны со всей возможной полнотой и многосторонностью. Было потрачено больше 10 тыс. метров пленки, из которых в фильм вошла всего одна двадцатая часть, образовавшая этот шедевр пропагандистского искусства.

Самую интересную часть киножурнала составили сцены парада подразделений вермахта, проходящих перед фюрером, который отдает им честь, стоя на почетной трибуне. Съемки фильма были признаны образцовыми, а для специалистов кино был составлен отчет под названием «Как следует снимать парады». Все это говорит о тщательной организации культа личности фюрера и о большом значении кино как средства пропаганды при диктаторском режиме.

Вот что говорилось в отчете:

«Итак, наступил этот славный день — день пятидесятилетия нашего фюрера. Берлин принял свой лучший праздничный облик; заканчиваются последние приготовления к 20 апреля 1939 года, к дню торжества и поздравлений. Студия кинохроники получила специальное задание. Мы должны снять события этих великих дней, создав исторический документ для будущего. Съемки парада должны стать образцовыми. Нужно не просто сделать все безупречно в техническом отношении, но и передать настроение события, дух воинской дисциплины и сконцентрированной мощи. Нужно заснять все, секунда за секундой; то, что будет пропущено, уже не удастся повторить, и оно будет утеряно навсегда.

И вот событие начинается. Фюрер выезжает из парка Люстгартен на Площадь парадов. Сразу же начинается прохождение войск. Одновременно происходит перестроение частей, готовящихся к прохождению. Отряды строятся в колонны; пехота и военная техника следуют вместе, образуя живописный и строгий порядок. Вся широкая улица в несколько километров длиной заполнена солдатами всех родов войск, постепенно выстраивающимися в железную колонну, где каждый из участников готовится пережить великий момент прохождения мимо Адольфа Гитлера. На них нацелены 12 кинокамер, улавливающих каждое их движение, чтобы показать потом в нашем фильме».

В фильме были показаны подготовительные мероприятия 19 апреля и события самого дня рождения:

«Праздник начался в прекрасною солнечную погоду, под ярко-голубым небом. Доносится веселая маршевая мелодия: это оркестр полка личной охраны фюрера исполняет в его честь серенаду ко дню рождения. Гитлер принимает поздравления, окруженный своими соратниками, среди которых выделяется Гиммлер. Камера кинооператора любовно проходит по фигуркам детей Геббельса, одетых в белое; они немного растеряны, но ведут себя чинно, стоя рядом с фюрером, который, как известно, очень любит детей! (Этот кадр неизменно вызывал восхищение женщин-кинозрительниц). Затем следует панорама толпы. Огромный хор, разместившийся перед рейхсканцелярией, оглашает площадь песней, славящей юбиляра. Гитлер появляется на балконе перед толпой; площадь взрывается овациями.

Потом следуют сцены официальных приемов чиновников, политиков и военных. К дворцу прибывает колонна больших легковых автомобилей, и Гитлер со свитой отбывает на парад. Под гром военных оркестров он проезжает вместе с войсками через Бранденбургские ворота, а затем занимает место на почетной платформе под навесом и наблюдает за парадом. Он держится прямо и подтянуто; это уже не государственный деятель, а командующий, делающий смотр своим войскам».

Фильм преследовал вполне определенные политические цели: Гитлер хотел подбодрить народ, который после Мюнхенского кризиса не проявлял горячих чувств по поводу возможной войны; тут-то и понадобилось показать огромную мощь вооруженных сил, включая и «люфтваффе» (авиацию). Заодно нужно было «впечатлить» представителей зарубежных стран, приглашенных на торжества. Среди почетных гостей были: бывший президент Чехословакии Гаха, президент Словакии Тисо, министр иностранных дел Румынии. Перед этим Гитлер отдал распоряжение своему министру иностранных дел: «На празднование моего пятидесятилетия пригласить группу иностранных гостей, и среди них — побольше этих трусливых штатских и демократов. Я покажу им парад самой современной армии в мире!»

4. Во время войны 1940–1945 годов

Общеизвестно, что в дни войны руководящие деятели нации играют гораздо большую роль, чем в мирное время. Это относится и к тоталитарным государствам, хотя их вожди и так обладают огромным престижем и влиянием. В странах западной демократии о единстве нации нередко вспоминают только тогда, когда появляется угроза со стороны соперничающей державы, покушающейся на статус этого государства и на жизнь его народа. Тогда людей призывают пойти на жертвы и принести на алтарь войны имущество и свои жизни, и здесь возникает необходимость в национальном единстве и выдающемся лидере — символе этого единства. Это должна быть сильная личность, способная действовать быстро и эффективно, вдохновляя народ на борьбу и подвиги; и потребность в таком человеке с наступлением войны возрастает во много раз. В годы первой мировой войны такими символами национального единства были Клемансо во Франции и Ллойд-Джордж в Англии; а во время второй мировой войны — Черчилль в Англии. Деятельность этих людей ясно показала, что функции и качества премьер-министра сильно различаются в мирное и в военное время.

В фашистских государствах не было смены лидеров, и с началом войны вождь оставался на своем посту. В Германии, как и в Италии, образ вождя тщательно создавался в течение многих лет. С началом войны, наступившей для многих неожиданно, пропаганда только подновляла и видоизменяла уже готовый образ «непогрешимого отца нации». При этом пропагандисты использовали накопленный вождем за годы мира залас политического доверия и напоминали о его предыдущих успехах и победах. Той же линии придерживался и Геббельс. Он заявил, что фюрер разрушил все подлые заговоры своих врагов, выполнил намеченные планы и будет продолжать делать то же самое в трудных условиях войны. Он обладает сверхъестественным даром разгадывать политические интриги своих противников, умеет действовать быстро и решительно, и это делает его необходимым и надежным «щитом нации». В своих речах и обращениях Геббельс подчеркивал незаменимую роль фюрера как «защитника нации» и как военного деятеля, наделенного невероятными талантами в этой области. Теперь Гитлер изображался как «военный гений», как друг своего народа и как умелый строитель «новой Европы». Геббельс стал изображать фюрера в более реалистических тонах, особенно в конце войны. Теперь это был прежде всего «спаситель нации», а не непогрешимый «сверхчеловек»; фигура из героического эпоса, а не из волшебной сказки.

Геббельс продолжал обращаться к фюреру с речами ко дню рождения, но тон их изменился: они стали содержать гораздо больше полемики. В речи, произнесенной 19 апреля 1940 года, даже не упоминалось о «новой фазе оборонительной политики на Западе» — об оккупации Дании и значительной части Норвегии, осуществленной 9 апреля. Геббельс использовал выступление для нападок на Невиля Чемберлена и «глупцов из правящего класса Англии, погрязших в роскоши», и высмеял «выдумки английской пропаганды о разногласиях внутри Германии». Вторая мировая война началась 3 сентября 1939 года, и в тот день премьер-министр Англии сказал, что его страна ведет войну не против германского народа, а только против Гитлера и гитлеризма, и если немцы избавятся от этих двух зол, то они получат почетный мир. Шесть месяцев спустя Геббельс дал ответ на это предложение, заявив, что истинной целью английской плутократии является уничтожение германской империи и германской нации и низведение Германии к статусу 1648 года. Что же касается спекуляций о разногласиях внутри рейха, то это — полная чепуха! Западные политики просто не в состоянии понять глубины доверия, существующего между фюрером и его народом: «Ничто не может поколебать единства немцев, их любви и доверия к фюреру и готовности выполнять его приказы! Мы знаем, что это — самый надежный способ защиты нации в ее великой борьбе! Под благотворным влиянием фюрера германский народ совершенно невосприимчив к действию разрушительной вражеской пропаганды!»