Иллюзия победы. Часть первая - Ник Фабер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Преодолев линии обороны спутника, тройка ботов начала медленно снижаться к поверхности луны. Каждую секунду их вели автоматизированные системы обороны и боевые посты, отвечающие за защиту Тюра. Кто-то мог ошибочно предположить, что они, в силу своих задач, могли ожидать угрозы от трёх крошечных корабликов, но это не соответствовало истине. На самом же деле они занимались их защитой, на тот случай если кому-то придёт в голову безумная мысль атаковать. Естественно, никто не знал причины полёта и того, кто находился на их борту. Эти люди просто выполняли полученные им приказы.
А в насквозь пропитанном идеями милитаризма обществе Рейнского Протектора, исполнение полученного приказа являлось для них смыслом жизни.
Боты пролетели рядом с расположенной в одном из кратеров базой РВКФ и направились дальше, на «тёмную» сторону Тюра. Место, где они в конце концов приземлились, располагалось в крупном кратере, образованном от удара метеорита более семи тысяч лет назад. В его глубине находился ничем не выделяющийся на первый взгляд комплекс, большая часть коего скрывалась глубоко под поверхностью спутника.
И именно это место было важнее всего.
Кому-то это могло показаться смешным, но оно важнее даже флота, висящего над Тюром. Важнее любого оружия, находящегося на орбите столичной планеты. Потому, что всё это символизировало «настоящее».
А здесь, в недрах этого комплекса, ковалось «будущее».
На подлёте к комплексу один из челноков покинул построение и начал быстро снижаться к цели своего полёта. Толстые двойные створки выступающего над поверхностью ангарного отсека открылись, пропуская внутрь тушу бота. Пилот аккуратно и с отточенным профессионализмом развернул судно внутри просторного ангара, после чего опустил его на гладкий металлический настил. Практически сразу же к нему протянулся длинный рукав перехода, так как внутри ангара царил практически полный вакуум. Не прошло и минуты, как панель на переборке мигнула и давление внутри перехода выровнялось.
Канцлер Рейнского Протектората, Карл Адлер поднялся со своего кресла и не говоря ни единого слова покинул челнок.
Сила тяжести на Тюре, из-за его размеров, составляла едва четверть от привычных одной целой и двенадцати сотых g Новой Саксонии. Она создавала небольшие неудобства для передвижения, которые, впрочем, продлятся совсем недолго. На самом комплексе действуют системы искусственной гравитации, доводящие её до земной. Уже один только этот факт должен был сказать о том, сколько средств потратили на строительство этого комплекса. Установки постоянной искусственной гравитации практически никогда не устанавливались в зоне действия естественных источников притяжения. Слишком сложной и дорогой была эта технология.
Но только не здесь. Тут наличие нормального уровня притяжения имело жизненно важную необходимость.
На выходе из перехода Адлера уже встречала невысокая женщина в белом лабораторном халате. При появлении высокого мужчины в чёрном, как космическая пустота мундире, на её окружённых морщинками глазах появилось выражение нескрываемой радости.
— Карл, я так рада, что ты прилетел, — произнесла она с тёплой, искренней улыбкой.
На короткое мгновение Адлер позволил треснуть привычной маске невозмутимости, которую носил на лице последние семьдесят лет.
— Я тоже.
Эдда Лэнгдорф. Та, кого он мог бы назвать своей матерью, вновь улыбнулась, отчего на её лице проявилась сеточка новых морщин.
Лишнее доказательство того, что как бы человечество не старалось, оно никогда не будет властно над временем. Ещё за двадцать лет до рождения мальчика, впоследствии получившего фамилию Адлер, биологический возраст бессменной главы комплекса, перешагнул отметку в двести семьдесят лет. Даже омолаживающие процедуры не могли справиться с неумолимой силой, имя которой время. Серебро в волосах. Тонкие линии мимических морщин. Всё это говорило о том, что тело Эдды, несмотря на все труды современной медицины, приближалось к тому моменту, когда биология наконец возьмёт своё.
И, всё же, Карл был несказанно рад, что у этой женщины ещё есть время.
— Пойдём, — сказала Эдда и повернувшись к нему спиной, уверенно зашагала в сторону лифта.
Магнитные подошвы её туфель прочно держали женщину на полу, не давая ей подлететь к потолку при очередном шаге.
Канцлер лишь ухмыльнулся и пошёл следом за ней.
То, с какой фамильярностью и отсутствием почтения она относилась к нему... радовало. Всё равно, что глоток свежего воздуха после долгого нахождения в душном и жарком помещении. Редкая возможность почувствовать себя нормальным. Простым человеком, а не железным символом власти.
— Жаль, что ты навещаешь нас так редко, — произнесла она, наблюдая за тем, как на электронной панели сменялись номера подземных уровней.
— Ты же знаешь, насколько плотный у меня график. Даже сейчас я должен находится в совершенно другом месте.
— Но вместо этого ты здесь, — подметила Эдда.
— Да, вместо этого я тут, — согласился с ней Адлер. — Надеюсь этого достаточно для того, чтобы ты убедилась в том, насколько взволновало меня твоё сообщение.
— Жаль, что от глупых бесед со скучными людьми в маленьких комнатах тебя отвлекла столь печальная причина, — вздохнула женщина.
— Говорят, что судьба государства решается именно беседами скучных людей в маленьких комнатках.
— Это кто так сказал? — поинтересовалась Лэнгдорф.
— Я — признался Карл.
— Не припоминаю у тебя тяги к глупым шуткам, — хихикнула учёная.
— А я не припоминаю, чтобы у тебя когда-либо случались подобные провалы, — уже куда более строгим голосом сказал Адлер, показывая тем самым, что время шуток и пустой болтовни прошло. — С остальными детьми всё в порядке?
— Более чем, — ответила Эдда, сунув руки в карманы своего халата. — Двадцать семь объектов в возрасте от девяти до четырнадцати стандартных лет. После случившегося мы проверили их всех ещё раз.
— В последних отчётах ты говорила, что программа развивается по плану, — мгновенно напрягся Адлер. — Что случилось?
Стоящая рядом с ним женщина вздохнула, а по её лицу пробежала тень.
— Трое мальчиков и две девочки... — она расстроенно покачала головой. — Если честно, Карл, я до сих пор не могу понять, где именно мы допустили ошибку.
В её голосе звучало столь разъедающее чувство вины, что Адлер с трудом
