10 мифов Древней Руси. Анти-Бушков, анти-Задорнов, анти-Прозоров - Владимир Филиппов

Вот так. Ни больше, ни меньше.

До этой самой минуты мы даже не подозревали, что можем относиться к «породе твердолобых материалистов». Вроде и не до такой степени. Но объяснение Прозорова не устроило в корне. И уж раз он сам искренне желает удачи, то попробуем оправдать его ожидания. С Божьей помощью да напутствием Льва Рудольфовича…

Горы можно свернуть!

Но всё равно как-то не по себе. Жутко и страшно делается после прочитанных строк, даже мурашки медленно и осторожно ползут по спине, а потому совершенно нет желания разбираться в кровавой бойне, устроенной в княжеских покоях. Но приложим усилие, пересилим охвативший нас ужас и попробуем найти иное объяснение этому адскому кошмару, которое, возможно, устроит и самого историка. Не всё же ему страшилки писать.

Скрепя сердце пойдём по кровавому следу, на который нам указывает мудрый Лев.

«Впрочем, вернёмся к обстоятельствам смерти Владимира. Дело в том, читатель, что, согласно учению православной церкви, крещёный человек, тем паче – святой, находится под защитой Христа и неуязвим для воздействия «бесов» (к коим церковь причисляет и языческих Богов) и колдунов.

И если смерть крестителя Руси наводила на мысль о вмешательстве сверхъестественных Сил, Сил, враждебных христианству и однозначно определяемых им, как «нечисть», то говорить вслух об этом для церкви было более чем нежелательно.

Надо было либо признать, что Владимир не был никаким святым, – либо сознаться, что христианский бог не в силах спасти даже самых своих преданных и заслуженных рабов от прямой расправы разгневанных старых Хозяев. В общем, читатель, вы можете думать что хотите.

Я же самым серьёзным образом полагаю, что сына хазарской рабыни, братоубийцу, труса и клятвопреступника, осквернителя святынь Родных Богов, повинного в чудовищном истреблении собственных подданных, настигла заслуженная кара, от которой его не смогли спасти ни мечи наёмников, ни толстые крепостные стены, ни византийские иконы в красном углу» (Л.П.).

Всё, что изложено выше, можно охарактеризовать только одним словом – ЖЕСТЬ! Как-то Лев Рудольфович применительно к одному историку процитировал фразу из фильма «Иван Васильевич меняет профессию»: «Закусывать надо!» Что ж, теперь фразу из этого же фильма можно адресовать и ему самому: «Когда вы говорите, Иван Васильевич, такое ощущение, что вы бредите!»

Когда человек утверждает, что «профессионально изучил эпоху», хочется от него услышать более серьёзные вещи, чем жуткие байки в стиле Дарио Ардженто, «маэстро ужасов», как называют его в мире кинематографа.

А что, блестящий сюжет для фильма жанра «horror» – тяжёлая, тугая ночь, за окном буря, молнии блещут, глухо гремит гром, собаки, подвывая от страха, поджав хвосты, забились поглубже по своим углам. Горница, тускло освещённая свечами, на стенах мечутся жуткие тени, а в углу старый, больной князь. Трясущимися руками судорожно творит он крестное знамение. Липкий пот стекает по его челу, поскольку Владимир уже знает – ЗА НИМ ИДУТ!И нет иного исхода. И музыка соответствующая: тревожная и пугающая. И лики святых с икон смотрят сурово и укоризненно. Страшно! Жутко! А потом приходят они – демоны. Напрасно князь молится, напрасно крестится, напрасно к Богу своему взывает – тянутся к нему со всех сторон фигуры тёмные, неясные. И понеслось – хрустят кости, кровища брызжет, куски мяса разлетаются по горнице…

Приходят утром люди, а нет князя, только мокрое место осталось, вот тут и давай они плакать горючими слезами, а его собирать, точнее, что от него осталось, да в корзинку складывать.

И так далее и тому подобное. Вот как-то так это могло выглядеть, если следовать версии Льва Рудольфовича. А уж он старается, всё делает для того, чтобы нас напугать.

Так и хочется крикнуть, как в уже упоминаемом фильме: «Демоны! Живьём брать демонов!» Но смех смехом, а Прозоров продолжает развивать свою мысль: «И когда те, кто пришёл за братоубийцей, оставили ошмётки его плоти на пропитавшемся кровью ковре, кто-то из ближних бояр ринулся сбивать замок с поруба, в котором томился сын и, в общем-то, законный наследник законного государя, подло убитого узурпатором».

Понятно, что Л. Прозоров снова вспоминает про Ярополка, убитого Владимиром, хотя о том, что кровь отца и брата Олега Древлянского на руках этого самого Ярополка, предпочитает скромно умолчать. Да и о том, что старший сын Святослава христиан жаловал, писатель тоже не распространяется. А мог бы и молнию метнуть в отступника или хотя бы грозно рыкнуть в его сторону…

Дальше автор, проникновенно нагнетая атмосферу страха и кошмара, описывает, что произошло после смерти князя. Но здесь уже не просто ужас, здесь теперь присутствуют и элементы детектива.

«Перед смертью Владимир отправил одного своего сына, Бориса, в степь против печенегов. Вскоре он умирает, а Святополк, находящийся в это время в Киеве, скрывает его смерть, тайно вынеся тело через пролом в стене. Кстати, так выносят из дома тех, в отношении кого возникают подозрения – не надумает ли покойничек вылазить из могилы и навещать скорбящую родню полнолунными ночами?

Ещё одно подтверждение мысли, что креститель Руси умер, скажем так, нехорошей смертью. А вот на «тайное» это погребение походит мало – ладно ещё тайно вынести завёрнутое, как мы помним, в ковёр тело старого государя, но вот тайно ночью пробить каменную стену великокняжеского терема… что ж, киевляне оглохли всем городом, что ли?» (Л.П.).

Для того чтобы разобраться в этой мешанине из мистики, крови и строительных работ, обратимся к письменным источникам.

Что же сообщает о смерти Владимира «Повесть временных лет»?

«Умер он на Берестове, и утаили смерть его, так как Святополк был в Киеве.

Ночью же разобрали помост между двумя клетями, завернули его в ковер и спустили веревками на землю; затем, возложив его на сани, отвезли и поставили в церкви святой Богородицы, которую сам когда-то построил».

В тексте присутствуют определённые неясности, но в изложении Татищева, которому Лев Рудольфович доверяет как себе, всё становится на свои места.

«Святополк был в Киеве для своих нужд, хотели смерть Владимира утаить, пока Борис не возвратится, и послали к нему наскоро с вестию. Тело же Владимирово, увертев в ковер и ночью выломав мост в сенях, опустили веревками и положили у церкви, не сказывая кто. Но недолго могло сие утаиться. Сведав, Святополк велел тело принести в Киев и поставил в церкви святой Богородицы, которую Владимир сам создал».

Возникает очередной вопрос к писателю – чего ж тут непонятного, если всё логично и объясняется без привлечения «демонов»?

Князь умер, начинается яростная борьба за власть, и сторонники Бориса делают всё, чтобы Святополк, который торчит в Киеве, ничего не узнал. Они стараются просто выиграть время в надежде, что князь Борис успеет опередить своего главного конкурента.

На те же самые обстоятельства смерти Владимира указывал и Н.М. Карамзин, как ни странно, но и он тоже обошёлся без «демонов», «чудищ» и прочей мистической ерунды, столь милой сердцу Льва Рудольфовича.

«Придворные хотели утаить кончину Великого Князя, вероятно для того, чтобы дать время сыну его, Борису, возвратиться в Киев; ночью выломали пол в сенях, завернули тело в ковер, спустили вниз по веревкам и отвезли в храм Богоматери».

Кстати, обращает на себя внимание пассаж о том, как ночью пробивали стену каменного терема и киевляне глохли от этого шума, но старательно затыкали уши и добросовестно прикидывались спящими. Однако дело в том, что, как видно из текста летописи, Владимир умер в селе Берестово, а не в Киеве. Ведь Берестово, резиденция Киевских князей в X–XII веках, было расположено к югу от древнего Киева, вблизи Киево-Печерской лавры, а потому напрасно Лев Рудольфович переживает за якобы оглохших киевлян. К тому же из письменных источников мы видим, что каменную стену никто не ломал, а просто «разобрали помост между двумя клетями» – разница, кстати, существенная, поскольку помост явно был деревянным. Всё просто и ясно. Устраивает вас, Лев Рудольфович, такое объяснение? Или опять что-то непонятно?

Не надо равнять князя Владимира с болотной слизью и делать жертвой поселившихся в вашем воображении демонов. А ужастик, нарисованный неуёмной фантазией, пусть останется на вашей совести.

Удачи!

Что же касаемо останков князя, которые «буквально разодраны на части…» и хранятся в мраморном саркофаге, то и этому есть вполне разумное объяснение.

Дело в том, что когда поздней осенью 1240 года Киев пал под натиском диких монгольских орд, Десятинная церковь, где похоронили Владимира, была разрушена и разграблена. В том, что степные дикари вскрывали и разоряли княжеские погребения в поисках драгоценностей, сомневаться не приходится, а потому нет ничего удивительного в том, что мощи князя пребывали в столь плачевном состоянии.