(Не) твой - Виолетта Роман

его видела? – муж стал таким бледным, казалось вот-вот и свалиться в обморок. Кое-как я освободилась из его рук.

– Я встретила его в коридоре. Он просил, чтобы я повлияла на тебя. Сказал, что сделал тебе какое-то предложение.

Я не стала рассказывать ему подробности нашей «стычки». Валера итак слишком напуган. А в данной ситуации нам нужно действовать с холодным рассудком.

Муж молчал. Смотрел на меня ошарашено. Мне было страшно за него. На минуту даже показалось, что он сошел с ума.

– Валер, что с тобой? – я осторожно коснулась его плеча. Он будто выпал из реальности. Его глаза нашли меня, в них, наконец-то, появилось что-то осмысленное.

– И что ты думаешь? Ты не удивлена? – спросил он шепотом.

– Нет, я не удивлена. Потому что я тебе сразу говорила, еще на похоронах твоего отца, что Тайсон нас не оставит просто так. Что нам нужно уезжать в Испанию с Пашей! И вот, это случилось! Он пришел!

Валера молчит. Словно что-то сам для себя решает. Снова тянется за телефоном, набирает чей-то номер.

– Я вызову водителя, он отвезет тебя домой. Никуда не выходи. На телефонные звонки не отвечай, только на мой номер. Поняла?

Я не понимала его. Совсем. Он вел себя крайне странно. Но выяснять что-то сейчас не было смысла. Кобзарь ничего не скажет. Поэтому я просто кивнула.

– Еся, это очень важно! – он разозлился. – Не знаю, как Тайсон отпустил тебя. Ты не должна больше с ним разговаривать. Будь дома!

– Я поняла тебя, Валер. Поняла.

Я спустилась по лестнице на первый этаж. В груди бушевали эмоции. Я была дико злой, и в то же время мне хотелось плакать.

Все рушится. Наша семья на краю гибели, и я не могу сидеть сложа руки. А Валера заставляет это делать. Муж не хочет слышать меня. Упрямый до ужаса!

Дом встретил меня оглушительной тишиной. Бросив ключи и сумочку на комод в прихожей, я прошла внутрь. Я не знала, куда себя деть. Не могла усидеть на одном месте. Мысли не давали покоя.

Я металась по комнате как загнанный зверь. И хуже всего было понимание своей беспомощности. Вдруг раздался дверной звонок. Услышав его, я бросилась в коридор, напрочь позабыв обо всех наставлениях мужа. На пороге стояла подруга. И вид у нее был напуганным.

– Есь, ты как?

Римма вбежала в дом, закрыв за собой дверь на замок. А после, без предупреждения, бросилась на меня. Сжала в объятиях так крепко, что мне стало нечем дышать.

– Нормально. Что случилось? – я смогла вернуть себе дар речи, только когда оказалась «на свободе».

– Есь, ты мне скажи, где Валера?

– Не знаю, где Валера. После встречи с Тайсоном, он велел меня домой привезти, – пожала плечами, уже не скрывая своей злости. Все вокруг ведут себя крайне странно. У меня создается впечатление, будто они знают больше.

– Значит, жив, – выдохнула Римма. – Ты его видела?

– Валеру? Конечно…

Римма нахмурилась.

– Нет. Тайсона!

Меня уже начинали раздражать странности в ее поведении.

– Встретилась с ним в коридоре.

– И что думаешь?

– Что я могу думать? Сволочь он! Угрожал моей семье! – вспылила, но, кажется, Римма совершенно не обратила внимания на мой тон.

– Внешне он тебе никого не напомнил?

– Внешне? Там темно было, я его не разглядела. Только запомнила, что высокий очень и крепкий.

Римма кивнула. На несколько минут между нами воцарилось молчание. Подруга словно раздумывала над чем-то.

– Я на улице была, когда он выходил из здания, – наконец-то проговорила. – И столкнулась с ним. Едва не налетела. Так вот, я чуть сознание не потеряла, когда его лицо увидела! Еся, ты можешь считать меня чокнутой, но…

– Что «но»?

– Но он и Грех – одно лицо, – прошептала она, едва не расплакавшись.

– Глупости не говори, Римма.

– Еся, я знаю все. Все понимаю. Но видела его, понимаешь?!

– Нет, Римма. Я… не нужно этого делать! – на глаза выступили слезы. Сейчас не самый подходящий момент для разговоров о Гере. Даже в самые спокойные минуты одни воспоминания о нем способны довести меня до слез. А сейчас я нахожусь в нестабильном моральном состоянии. Нет. Римме не следует затевать этот разговор.

– Это был он.

– Это не может быть Грех! Грех умер! Его больше нет! И даже если бы случилось чудо, и он был бы жив, то никогда бы не превратился в такое чудовище как Тайсон! Я столкнулась с ним в коридоре, Римма. И ничего не почувствовала, кроме омерзения к этому человеку, ясно тебе?

Ее напугал мой эмоциональный срыв. Я и сама от себя не ожидала. Слезы комом в горле стояли, и я никак не могла успокоиться.

– Я все понимаю, Есь. Ты права. Но когда успокоишься, глянь на это…

Она протянула мне телефон, на экране которого стояло какое-то видео на паузе. На мой вопросительный взгляд, Римма пояснила.

– После того, как он уехал, я не могла избавится от мысли, что этот мужчина слишком похож на Геру. Так вот, я знаю начальника охраны загородного дома губернатора, где мы были. Он дал мне запись видеонаблюдения. Если не веришь мне, Еся, посмотри сама. Может это совпадение. Может это злая насмешка судьбы, но Тайсон и Грех – одно лицо.

У меня тряслись руки. Я не хотела смотреть это видео. И в то же время меня раздирало от желания узнать, что же там на кадрах. В голове был полный сумбур.

* * *

Слезы текли ручьем, внутри меня словно снаряд разорвало. Я носилась по спальне, как загнанный зверь.

Сердце ныло от боли. Каждый его удар о грудную клетку заставлял загибаться в агонии. В какой-то момент это стало невыносимым. Я схватила вазу, швырнула ее о стену, закричала так громко, что уши заложило.

Раз за разом я просматривала это видео. Я вглядывалась в выходящего из здания Тайсона. Всматривалась в его лицо и не могла поверить собственным глазам. Да я бы и не поверила, если бы не его водитель, ожидающий Тайсона у машины. Миша Овсянка. Мой друг детства. Это был именно он.

Мне понадобилось несколько часов, чтобы успокоиться. За окном уже была ночь, когда я, приведя себя в порядок, спустилась вниз. Римма сидела на диване, пялилась в телевизор. Как только подруга увидела меня, тут же подскочила с места

– Я еду к нему, – проговорила твердо, направляясь в прихожую.

– Нет, Есь, это очень плохая идея!

Римма хотела что-то еще сказать, но мой взгляд остановил ее.

– Я не успокоюсь, пока не узнаю правду, Римма. Я семь лет