Наводнение - Сергей Хелемендик

«Конечно, чико, у самых разумных людей бывают свои чудачества. И все же, Роберто, такому солидному, высокопоставленному чиновнику, как ты, непозволительно так дурачиться! – отчитывал Луис майора на изысканном кастильском языке. – Ты, гордость, краса и надежда пограничной службы Эль-Параисо, каждый раз рискуешь, что эти патроны разорвут тебя в клочки! И ради чего! Скажи, слышал ли ты, чтобы эти патроны спасли кому-то жизнь? Мой отец охотился в Африке на хищников, на львов, на крокодилов, и, кстати, по сей день часто бродит с ружьем по лесу. Как-то он сказал мне: «Самый опасный зверь на земле – это человек. Любое животное, любая тварь давно уже знают об этом и всегда спасаются бегством. Нападают, только когда сам человек вынуждает их к этому».

«Здесь, чико, все подряд охотятся на бедных акул, ловят их всеми доступными способами, но никогда за всю историю Эль-Параисо никого не съела еще акула! Или это неправда?»

Это была такая же правда, как и то, что Роберто панически боялся акул. Появление в продаже динамитных патронов майор встретил бурным ликованием —

наконец у него появилось грозное оружие против коварного хищника! И теперь, встречая в море акул, майор задорно посматривал на них сквозь маску и жестами приглашал приблизиться, мечтая опробовать изобретение. Но акулы не поддавались на призывы майора и равнодушно повиливали хвостами в безопасном для них и для майора удалении.

Луис к акулам относился удивительно беспечно, что вызывало у майора глухую зависть. Более того, однажды Луис задел самолюбие майора тем, что вынырнул из глубины в обществе застреленной полутораметровой акулы той породы, плавники которой всегда считались в Эль-Параисо изысканнейшим деликатесом…

Катер обогнул мыс, и Луис резко сбросил обороты. Впереди, примерно в километре от них, на самой середине обширного подводного поля, усыпанного камнями и поросшего травой, самого рыбного места, где Луис и майор обычно охотились, дерзко белел и поблескивал стеклами рубки другой тунцовый катер.

– Кто-то забрался в наши заповедные места, чико! И между прочим, под самым носом у береговой охраны, которая, если я правильно понимаю ее функции, не должна позволять чужакам забираться в угодья майора Кастельяноса! – Луис развеселился и начал покусывать Роберто, на что майор реагировал со снисходительностью и терпением старшего брата.

– Ты проницателен, Луиси, и очень правильно понимаешь функции береговой охраны. Я устрою этим бездельникам нагоняй. Давай штурвал и иди бросать якорь. Я уже немного стар, чтобы таскать тяжести.

Луис выбросил якорь метрах в трехстах от незнакомого катера, а майор отработанным маневром крепко зацепил якорь за дно. Надевая на спину тяжелый акваланг, Луис изучал силуэт незнакомого катера, на котором было заметно присутствие людей. Но люди почему-то сидели в застекленной кабине, где становилось невыносимо душно, как только катер остановился Луис заглянул в кабину, попросил у майора бинокль и навел его на катер.

Сквозь толстое стекло кабины Луис хорошо видел человека, который тоже смотрел в бинокль. Потом незнакомец отложил бинокль, вылез на маленькую палубу, и Луис увидел крупным планом залитое потом, красное голое лицо Лысана, который продолжал смотреть прямо на Луиса и угрюмо щурился.

– А он, это самое, остановился рядом со мной и говорит, тихо так, чтобы я, значит, передал шефу, что у него нет никакого «порошка». Бледный такой, губы дрожат… Дядю, говорит, не знаю и не видел никогда. И вообще просит, значит, чтобы его не трогали… – Шакал излагал свою версию встречи с Луисом, и его рассказ был неизъяснимо сладостен для слуха Лысана.

«Он, значит, дилетант! Мальчишка дилетант, этот самый «профессор». Даже охраны не имеет! Мы его голыми руками…» – такие мысли теснились в голове Лысана, когда пришедший в себя Шакал бойко рассказывал про брюки, которые, по его словам, облил ему пивом растяпа-официант в коридоре.

– Никогда в жизни так пиво не воняет… – проурчал себе под нос Алексис, но не решился разоблачать Шакала дальше, видя, с каким воодушевлением слушает его Лысан.

Сочиняя свою версию, Шакал питал наивные надежды убедить Лысана, что Луис, в сущности, безобиден и его лучше оставить в покое, потому что все равно у него ничего нет. Самого Шакала разрывали сомнения. Разумом он понимал: Луис – матерый враг, который уже давно следит за ними. Но своим слабым тревожным сердцем Шакал ощущал, что Луис непричастен к «порошку», что он жертва нелепой случайности. «Жертва» опасная. Шакал уже не хотел мифических барышей. Он хотел как можно скорее унести ноги подальше от Ринкон Иносенте, а заодно и от Лысана, от Суареса с его «семьей», в которой при первом же подозрении отправляют на дно океана с пулей в затылке…

Лысан сомкнул глаза только под утро. Ему снились белые горы «порошка», и он лопатой насыпал его в ведро и носил к себе, в маленькую убогую квартирку в Боготе, каждый раз сокрушаясь, что несколько граммов «порошка» прилипают к стенкам ведра и приходится носить драгоценные граммы туда-сюда без толку. Разбудил Лысана придушенный шепот Шакала:

– Шеф, смотрите, что он делает! Прямо под нашими окнами!

Вслед за Шакалом Лысан прокрался к балкону и с ужасом смотрел, как граф под аккомпанемент леденящего душу мяукания и рычания расправлялся с воображаемыми врагами, как взмывало его упругое тело, нанося в воздухе серии ударов.

– Это, значит, если он так ногой махнет, голова отлетит, как тыква… – К такому выводу пришел Лысан, глядя вслед удаляющемуся графу, и с сомнением перевел взгляд на неуклюжую огромную фигуру Алексиса: – Алексис, правда, больше его раза в два… Нет, от этого доктора лучше держаться подальше, значит.

Косноязычный рассказ Алексиса о том, что ночью звонил кто-то и говорил, что им приготовили расчет и они должны уехать, вновь поверг Лысана в мучительные раздумья. По Алексису получалось, что человек, который говорил по телефону, как будто издевался над ними. И это было похоже на правду. Звонить в четыре утра постояльцам гостиницы – это уже слишком даже для свободных в своих желаниях жителей Эль-Параисо.

– Играет с нами, значит… Напугать хочет! А мы его тут и придавим! – рычал Лысан, искоса поглядывая по сторонам в ожидании поддержки подчиненных, которые, однако, не спешили разделять со своим шефом его вымученный энтузиазм.

Между тем основа оптимизма Лысана была достаточно прочна. В «порошковом» бизнесе не принято пугать кого-либо, потому что испуганный человек неизбежно становится осторожен и это создает новые проблемы, ненужные и лишние. Но если «кокаиновые бароны» принимались пугать друг друга, то делали это серьезно.