(не)твой - Эллин Ти

в нос и только собираюсь уйти, как она хватает меня за руку и вкладывает в неё какой-то теплый контейнер. — Оль?

— А это… — она краснеет и опускает взгляд, ну точно девчонка мелкая. — Я готовила утром сырники Матвею, подумала, что ты бы тоже хотел. Ты любишь сырники?

Бля-я-я. Ну всё. Это край. У меня сейчас одно желание: затащить её в ЗАГС, родить с ней ещё пятерых детей и собрать из всех шестерых хоккейную команду.

Потому что сырники! Это, мать вашу, больше, чем любовь.

Я всё. Сердце отдал, может делать с ним, что хочет. За домашние сырники-то…

— Обожаю Оль, — подлетаю и смачно целую её в губы с улыбкой, и вижу, как сама Кроха расслабляется, — и сырники, и тебя.

Целую ещё пару секунд и бегу на лёд. Обещал же Оле, что прослежу. По пути съедаю один сырник, чуть не дохну от того, как это вкусно, и захожу на тренировку ровно тогда, когда Сава ведёт малого Оли ко льду. Другие мелкие разминаются, катаясь по кругу, уже стоят на коньках, хотя не все ещё очень уверенно. Смешные такие, как гномики.

Опираюсь на бортик и наблюдаю за ними, стараются все, кто-то падает, но встаёт, дальше едет.

А Сава Матвея учит на льду стоять, но у того получается плохо, но это норма для первого раза, все мы падали. Ноги в разные стороны разъезжаются, и через пару минут мелкий начинает нервничать. Характерный, правда.

— Коваль, ты с коньками? — неожиданно спрашивает Сава у меня, я даже дёргаюсь.

— Конечно, — сумка с формой на плече.

— Помочь хочешь?

Он спрашивает это с такой хитрой улыбкой, что догадаться, что все это он говорит специально, очень просто.

Сава реально хороший тренер, его не зря хвалят, он со всем справляется, и успевает и новичков на лёд ставить, и проводить тренировку остальным мелким. Но он знает, чей это ребенок, видимо, сам догоняет, что к чему в этой ситуации, и зовёт меня на лёд.

Я не отказываюсь, конечно. Натягиваю коньки за минуту и выхожу на лёд, здороваясь с мелочью. Сава представляет меня официально, называя Антоном Юрьевичем и упоминая, что я игрок команды, на которую они все равняются.

Почти гордость берет.

— На тебе новенький Матвей, я с остальными, идёт? Матвей, тебе поможет Антон Юрьевич, — Сава зовёт меня, и я, бляха, так нервничаю, как никогда в жизни не нервничал!

Мелкий Оли стоит уже не падая, ехать, конечно, ещё не решается. Я присаживаюсь перед ним, чтобы познакомиться, потому что ему не должно быть некомфортно со мной учиться, и вижу, как реально сильно он похож на Кроху. Копия, только чуть меньше. Пацан разобьёт кучу женских сердец.

— Антон, — протягиваю ему руку.

— Матвей! — отвечает мелкий, пожимая мои пальцы по-мужски в заметно большой для него перчатке.

— Хоккеистом стать хочешь? — Матвей кивает, добавляя уверенное «хочу», и я опять почему-то улыбаюсь. Как будто не Крохи сын, а мой. С ума сойти. — Тогда давай кататься.

И мы стараемся. Сава на нас со смешками поглядывает, а мы реально стараемся! Я же взялся за дело, не могу бросить на полпути, да и малой рвется к идеальному результату не меньше. Сначала я сзади еду, поддерживая подмышки, а потом беру его за руки, подтягивая на себя. И он стоит! Едет, точнее, но не падает! Конечно, ещё за руки, но пацан полчаса на льду, это офигеть достижение какое. Я неделю носом лёд целовал, пока спину не выровнял, а то горбился всё, оттого и падал. А Матвей очень старается, и к концу тренировки мы доходим до того, что я держу его за одну руку, и ехать у него все равно получается. Красавчик!

— Алтем Ста-ли-сла-ла-вич, — кричит Матвей смешно по слогам, — у меня получается!

Его радость передается и мне, мелькает мысль, что, может, у нас быстро с ним получится подружиться, и зря Кроха нагоняла жути? Ну классный пацан же! Целеустремлённый!

Сава заканчивает тренировку, улыбается мне опять хитро, чувствую, будет допытываться, что к чему и почему, и пока наши уже медленно начинают подтягиваться на лёд, помогаю мелкому снять наколенники и коньки. Стараюсь как могу!

И когда сижу перед ним на корточках и развязываю шнурки, в раздевалку для мелких заходит Оля. Пока она в дверях стоит и с Савой болтает, Матвей её не замечает, а когда делает только один шаг внутрь, сразу зовёт.

— Мамочка, мамочка! У меня получается!

Оля улыбается, смотрит на меня, приподняв бровь, явно желая спросить, что я вообще тут делаю, но молчит и подходит к Матвею, целуя его в макушку.

— Ты потому что у меня молодец. Понравилось тебе? Ещё придёшь? — спрашивает, взглядом меня игнорируя. Стягиваю с Матвея второй конек и убираю их под лавку, пока он кричит Оле «конечно» и уже обещает никогда хоккей не бросать.

— Молодец, мужик! — тяну руку, и он жмёт её ещё увереннее, чем на льду.

— Мамочка, а это Антон, это он мне помог, чтобы я не падал! — «знакомит» нас Олин сын, и она, тут же покраснев и мило улыбнувшись, наконец-то смотрит мне в глаза, а потом негромко добавляет, добивая меня.

— Спасибо вам, Антон.

Глава 27. Оля

Когда-нибудь эти мужчины меня точно сведут с ума. Причем все сразу. Отец со своим долгом и ничтожным чувством ответственности; бывший с постоянными появлениями в моей жизни и попытками сломить меня; Антон, рядом с которым сердце с ритма сбивается; и Матвей, под характер которого мне приходится подстраиваться из-за того, что воспитываю его одна.

У меня уже голова кругом от всего происходящего. Я утром как в бреду собрала эти сырники в контейнер, чтобы отдать их Антону, потому что желание ему готовить и знать, что он с удовольствием ест то, над чем я старалась, не пропадет, а наоборот, становится только сильнее. Это точно диагноз, совершенно точно, никогда в жизни сильнее ещё не влипала. Да я замужем была, но такого желания заботиться во мне никогда не просыпалось. Возможно, поэтому Ярослав и ходил к другим девушкам? Даже если и так, я не жалею. Он оказался слишком плохим человеком, чтобы думать об этом.

Смотрю, как Антон обращается с Матвеем, и в груди тепло тягучими реками