Дружба, йога и любовь - Рейн Митчелл

У Баррет звонит телефон. Может быть, однажды кто-нибудь исследует наиболее неприятные мелодии звонков и телефонных сигналов и объяснит, почему люди выбирают самые что ни на есть раздражающие. Баррет читает сообщение и наконец смотрит на Ли.

— Спасибо, — повторяет она, хватает блокнот и выскакивает на улицу.

— Осторожно! Осторожно! — распевают Майкл и Маркус. Эту фразу Ли и Алан твердили дома годами.

Ли заходит за стол, чтобы проверить электронную почту. И снова звонок. Ей мерещится? Нет, просто Баррет вышла, оставив телефон, и он лежит на столе, вереща и мигая. Ли отодвигает его в сторонку и замечает, что пришло новое сообщение.

От Алана.

Интересно.

Дом Жанетты и Фрэнка — настоящее чудо современной архитектуры — лепится к склону холма в Лорел-Каньон. С улицы он кажется маленькой стеклянной коробочкой, слишком хрупкой, чтобы противостоять стихиям. Настоящая оптическая иллюзия. Хотя его окружают другие дома, он источает атмосферу мира и гармонии — того и другого Ли сейчас явно недостает.

Алан всю дорогу болтал о переменах, которые ожидают их собственное жилище. Он намерен устроить в подвале домашний спортзал, это пойдет на пользу его карьере — он собирается активно ходить на прослушивания, как только они избавятся от студии и их совместный банковский счет немного пополнится. Алан как будто не замечал странного молчания Ли. Как только она села в машину и принялась размышлять над увиденным, на нее нахлынуло непривычное и приятное спокойствие. В конце концов, она всего лишь увидела телефон Баррет, на который пришло сообщение от Алана. Ли и сама не раз получала сообщения от Баррет, не так ли? Не опасно ли делать скоропалительные выводы?

Да, опасно.

— Красиво, правда? — спрашивает Алан, с почтением глядя на дом Жанетты и Фрэнка.

— Я бы повесила занавески.

— Видимо, им нечего скрывать.

— Всем есть что скрывать, Алан.

Они поднимаются по крутой лестнице. Наверху гостей встречает стройный мужчина с короткими светлыми волосами. Судя по фигуре — несомненно, ревностный поклонник йоги. Даже фанатик, думает Ли, встречая немигающий, пронзительный взгляд.

— Вы, наверное, Ли и Алан, — говорит он, протягивая руку. — Я Джеймс. Жанетта и Фрэнк рады встретиться с вами. Они уже ждут.

— Мы опоздали? — тревожится Алан.

Джеймс улыбается.

— На семь минут. Не стоит беспокоиться. Выкиньте из головы. Они знают, что на занятие вы бы не опоздали ни на минуту.

— Пробки… — объясняет Алан.

Джеймс кладет руку ему на плечо и смотрит еще пристальнее.

— Даже не думайте об этом, ладно?

Ли утешается тем, что она неповинна в злополучном семиминутном опоздании. Но обращение Джеймса наводит на мысль, что это деловая встреча, а не дружеский визит, — на тот случай, если кто-то сомневался. Ли в жизни не додумалась бы намекнуть гостю, что он опоздал на несколько минут.

В первую очередь Ли замечает, что в доме идеальная температура. Должно быть, здесь замысловатая система климат-контроля, которая регулирует влажность и ионы. Наверное, и запах тоже — в воздухе разносится легкий, как будто цветочный аромат. Слышатся негромкие звуки, нечто среднее между щебетом и чириканьем. Даже при нынешнем состоянии духа Ли ощущает спокойствие и уверенность.

Вокруг сверкающий мрамор и полированный паркет, мебели мало — даже трудно поверить, что тут кто-то живет. Становится ясно: сад настолько густ и роскошен, что занавесок не нужно. Дом немного похож на террариум, но трудно сказать — то ли ты сидишь в нем, то ли заглядываешь внутрь. Гостиная — в задней части дома; в дальнем конце комнаты, на фоне молочно-белого неба, сидят Жанетта и Фрэнк. Под ними — невидимые стулья из какого-то прозрачного материала, так что хозяева как будто парят в воздухе.

Они одновременно встают и приветствуют Ли и Алана. Учитывая репутацию, дом, имена и запах роз, разлитый в воздухе, Ли ожидала увидеть двух изящных гуру в белых одеяниях. Как ни странно, Фрэнк — заурядного вида мужчина лет за шестьдесят, в джинсах и свитере на голое тело. В вырезе ворота видны седые волосы на груди, а из-за ремня выпирает брюшко. Жанетта — из тех женщин, у которых каждый дюйм тела как будто обработан и подвергнут специальным процедурам. Мягкие волосы, очаровательная фигура, идеальные ногти. Но что-то в ее чертах и сложении — должно быть, легкая склонность к полноте — наводит на мысль, что она не с рождения купалась в роскоши. Жанетте лет пятьдесят, но кто знает?.. На ней джинсы и белая рубашка — шестисотдолларовое подражание мужским деловым сорочкам. Она — воплощенная чистота, и можно не сомневаться, что ее тело с головы до ног покрыто тонким слоем дорогого, слегка ароматизированного лосьона.

Жанетта складывает руки в молитвенном жесте и слегка кланяется Алану и Ли, как будто гости ожидают именно такого приветствия. Честно говоря, рукопожатие их вполне бы устроило.

— У вас прекрасная аура, — говорит она Ли. — Вы окружены ею, как сверкающая вечерняя звезда на ясном северном небе.

Та понимает, что нужно поблагодарить, хотя слова Жанетты не столько искренняя похвала, сколько демонстрация собственного ума.

— В машине было жарко, — говорит Ли. — Может быть, дело в этом.

— Она очаровательна, Фрэнк, не правда ли? Нам так повезло, что вы оба теперь работаете у нас. Джеймс сейчас принесет напитки. Садитесь.

В комнате четыре одинаковых прозрачных стула в форме буквы S; когда Алан опускается на один из них, Фрэнк замечает:

— Это мой.

— О! Простите.

Фрэнк — преуспевающий бизнесмен, у которого, несомненно, есть масса дел помимо общения с преподавателем йоги. Но он считает встречу с Аланом и Ли своей обязанностью — лишь бы жена была счастлива. Тем не менее что-то во внешности Жанетты наводит Ли на мысль о том, что счастье в этой семье поддерживается антидепрессантами.

— Мы так долго ждали, — говорит Жанетта. — Как только мы услышали о вашей студии, я сказала Фрэнку: нужно заполучить этих замечательных людей. Хотя вы, возможно, думали, что ведете совсем неприметный образ жизни, мы обратили на вас внимание. Да-да, мы знали о вашем существовании. И я хочу, чтобы вы прославились, Ли. Но для начала… наверное, вы хотите услышать, отчего для нас так важно духовное начало. Может быть, расскажешь, Фрэнк?

Тот складывает руки на груди — точнее, на брюшке. Несомненно, это значит «рассказывай сама», и Жанетта продолжает:

— Лет десять назад нас постигла большая удача, Ли. Я не стану утомлять вас деталями… скажем так — мы внезапно оказались в числе самых уважаемых людей в Лос-Анджелесе. Вы представляете, как бывает трудно на первых порах, когда деньги и успех буквально окрыляют? Вы не знаете, что такое быть богатым, Алан… когда тебя приглашают на все звездные вечеринки и присылают персональный самолет, чтобы отвезти в Марокко на чей-нибудь день рождения. Конечно, вам это кажется сказкой, Ли, и, честное слово, я не стану отрицать, что богатство сродни чуду. Но правда всегда отличается от того, что видно на поверхности.

Она складывает руки и снова слегка кланяется, хотя и непонятно кому — божеству истины?

— Когда мы только-только разбогатели, все было относительно просто, но как только поднялись в ту сферу, где находимся теперь, Ли, обязательства и давление выросли просто невероятно. Подумайте, Алан. Будь у вас возможность сделать что угодно, буквально что угодно, сколько решений вам бы пришлось принимать ежеминутно? Десять? Скорее сто. Подумайте. Но знаете что, Ли? Я всегда встречала превратности судьбы лицом к лицу. Никогда не позволяла проблемам подавить меня, похоронить под лавиной. Столько богачей утратили свои позиции, не выдержав борьбы с трудностями… совсем как те несчастные бедняки, которых снесла в море волна цунами.

Джеймс приносит на стеклянном подносе сок и тарелки с разноцветными фруктами и ставит на прозрачный столик перед Жанеттой, но та, кажется, не замечает ни еду, ни Джеймса. Очень жаль, потому что Ли умирает от жажды и почти ничего не ела на ленч.

— И тогда я начала медитировать. С той минуты, когда впервые погрузилась в состояние глубокой медитации — а у меня к этому настоящий талант, — я увидела перед собой путь. Знаете, как я отношусь к вам, Ли? Не хочу вас смущать — мне известно, какая вы скромная, это видно по вашей замечательной ауре, — но я знаю, что могу быть честна. Вы произведение искусства. Честное слово. И вы тоже, Алан… — Жанетта берет обоих за руки. — Именно богатым и привилегированным всегда принадлежала возможность скупать произведения искусства, чтобы оберегать их и демонстрировать остальным. Именно это я и начала делать, Ли, — приобретать самые прекрасные и драгоценные шедевры. Например, вас.

Она подает знак Джеймсу, который стоит поодаль и наблюдает.

— Пожалуйста, унесите, дорогой. Я не хочу пить. Намасте.