Дружба, йога и любовь - Рейн Митчелл

— Привет, Ли, — говорит Брайан. — А у вас сегодня целая толпа. Наверное, вы рады.

— Воскресенья всегда непредсказуемы, — отвечает она. — Хорошо, что вы здесь.

— Я пытаюсь ходить регулярно, три раза в неделю, чтобы не терять контакт со своей духовной стороной. Особенно когда есть живая музыка. Я по-настоящему раскрываюсь…

«Главное, не перестарайся».

— Это прекрасно. О чем ты хотела поговорить, Тина?

— Брайан недоволен ассортиментом… может быть, вы сами объясните?

Людей, которые абсолютно довольны ассортиментом, можно пересчитать по пальцам. Если бы Тина продавала жвачку и шоколад, было бы гораздо проще.

— Ничего серьезного, — говорит Брайан, — но я заметил, что вы, Ли, не продаете никаких товаров для мужчин. Костюмы, тренажеры Кегеля, кольца, сумки… это все для женщин.

Ли ненавидит подобные разговоры. Брайан действительно чувствует себя обделенным или нарывается на ссору? Хотя утомительная возня с товарами закончится, как только студия закроется, Ли вдруг ощущает приступ грусти.

— Вам нужно что-то конкретное?

— Ну, если вы продаете женское белье и спортивные лифчики, то почему бы не продавать и «раковины»[9]?

— Понятно.

— Иначе это смахивает на шовинизм. Нам, мужчинам, и так нелегко, потому что женщин в студии намного больше.

О Господи. А ведь казалось, что Брайан ходит на занятия именно потому, что здесь его окружают женщины. Неужели он страдает от недостатка внимания? «Я знаю одну студию в Коннектикуте, которая, возможно, вас заинтересует, — думает Ли. — Что-то мне подсказывает, что там вас окружат заботой. И специальной одежды не потребуется… обычной, впрочем, тоже».

— Мужчины, которые занимаются йогой, — тяжкий крест для многих школ, — продолжает Брайан. — Нам требуется много смелости, Ли, чтобы прийти на занятия. Мы хотим чувствовать себя защищенными.

— О Господи, — говорит Тина. — Я ведь никого не хотела обидеть, клянусь. Честное слово, Брайан, никто здесь не ставит под сомнение вашу мужественность.

Трудно спорить, когда доказательство постоянно перед глазами. Ли испытывает сильное желание сказать Брайану, что если он действительно готов надеть нижнее белье, то она сама охотно подарит ему комплект.

— Дело в том, — замечает она, — что сегодня я собираюсь сделать важное объявление. Боюсь, в следующем месяце предстоят серьезные перемены. А потому вряд ли стоит делать заказы…

Худенькое личико Тины морщится.

— Вы закрываете студию?

— Боюсь, что так. Мне очень жаль. Я собиралась рассказать тебе до того, как объявлять остальным, но немного задержалась…

Ну вот, Тина уже расплакалась, поэтому нет смысла продолжать. Брайан, пользуясь возможностью, крепко обнимает девушку, гладит по голове, говорит, что все хорошо, и сердито смотрит на Ли.

Пора начинать.

В середине занятия Кэтрин чувствует, что звуки фисгармонии и пение ее гипнотизируют. Это подлинное признание таланта: она терпеть не может Алана, но по-прежнему любит его музыку. Вибрирующие ноты как будто проникают в глубь тела, негромкое гудение задней стенки инструмента, по которой Алан постукивает левой рукой, помогает проделывать дыхательные упражнения. Сейчас Ли и Алан действуют заодно, так гармонично, как Кэтрин еще не доводилось видеть. Вряд ли они заранее договорились — у них получилось естественным образом. Наверное, это хороший признак. Никогда не угадаешь, как живут люди за закрытыми дверьми. Если они действительно ощущают внутреннюю общность, то за Ли можно лишь порадоваться.

Все мужчины изменяют. Такой эгоист, как Алан, несомненно, способен изменить жене, не испытывая никаких чувств к любовнице. Он вернется к Ли, и бедной Баррет придется зализывать раны. Некоторые вещи лучше оставлять невысказанными. Если бы мужья и жены признавались друг другу во всех неблагоразумных поступках, разводов было бы еще больше.

Кэтрин обводит глазами зал. Все как будто танцуют, слушая наставления Ли и музыку Алана. Низкие наклоны, мощные растяжки, восхитительная тишина, тридцать человек дышат в унисон, и благодаря этому возникает волшебная атмосфера единства — такого могучего, что его невозможно разрушить.

Грустно будет потерять все это. Есть много других студий, но подобное ощущение найти гораздо труднее. Грациэла и Стефани тоже в зале, и Имани наконец вернулась, на сей раз с Бекки Антрим на буксире. Поначалу слышатся восхищенные охи и ахи, негромкое перешептывание, но наконец ученики успокаиваются.

В конце занятия Ли медленно выводит их из глубокой медитативной савасаны и просит сесть, сложив руки на коленях. Кэтрин знает, что сейчас будет, и ощущает легкую тревогу. Мосты сожжены, и обратного пути нет.

— Как вы знаете, — говорит Ли, — на занятиях мы часто говорим, что надо избавиться от напряжения, от лишних ожиданий, от страха. Нельзя продвинуться в изучении йоги, пока вы боитесь упасть, потерять равновесие, показаться смешным или не справиться с упражнением. Вспомните, как вы впервые сделали стойку на голове. Вспомните прилив веры, который заставил вас наконец оторвать ноги от пола и понять, что вы стоите, хотя и вниз головой. Но как вы знаете, физические упражнения лишь средство добиться глубинных изменений в жизни. Я достигла того этапа, когда нужно отказаться от некоторых любимых вещей, чтобы двинуться дальше. В частности, от этой студии. У нас с Аланом появилась возможность преподавать и играть в другом месте, и поэтому через две недели студия закрывается.

Неожиданная тишина застигает Кэтрин врасплох. Она ловит взгляд Ли и пожимает плечами.

— Есть вопросы?

Поднимается одна рука.

— Да, Кэрол?

— На прошлой неделе я оставила здесь солнечные очки. Никто их не находил?

— Какие очки? — уточняет темноволосая женщина, которая обычно дремлет во время савасаны.

— С красной пластмассовой оправой. Дешевые. Но мне они нравятся.

— Мы поищем среди забытых вещей и обязательно найдем, — обещает Ли. — Еще вопросы?

— У меня абонемент на десять занятий, и я не успею их истратить, — говорит Роджер. — Как быть?

— С теми, у кого останутся лишние занятия, мы позанимаемся индивидуально, — отвечает Ли. Кэтрин знает, что это предложил Алан. — Что еще? Шарон?

— Наверное, вы будете распродавать коврики и всякое снаряжение, чтобы освободить студию. Будут ли скидки для учеников?

— Поговорите с Тиной на следующей неделе. Мы постараемся что-нибудь придумать.

Ученики начинают сворачивать коврики, и Кэтрин понимает по глазам Ли, что та чувствует себя немного глупо. Девушка замечает несколько опечаленных лиц, а потом Андреа, которая посещает студию уже не первый год, поднимает руку.

— Да, Андреа?

Она смотрит на Ли, и движение в зале замирает. Все ученики поворачиваются к ней. Андреа кажется слегка растерянной и ошеломленной.

— Вы что-то хотели спросить?

— Что… что нам теперь делать?

— То есть?

— Что нам делать без вас? — спрашивает Андреа.

И тут Тина, рыдая во весь голос, кидается к Брайану в поисках утешения.

После занятия Стефани, Грациэла, Имани и Бекки решают пойти в кафе. Они приглашают и Кэтрин. Ли наверняка бы предпочла, чтобы девушка осталась в студии — она хочет поговорить с ней, обдумать то, что случилось в конце занятия, — но Кэтрин сегодня тянет к подругам. Они чувствуют себя покинутыми и должны крепче держаться друг за друга. К тому же Кэтрин много лет была большой поклонницей Бекки Антрим. Она ни за что не упустит возможность посидеть рядом с ней за кофе.

Погода по-прежнему прекрасная, и по пути Кэтрин замечает, что люди останавливаются, оборачиваются, показывают пальцем и достают мобильники, чтобы сфотографировать Бекки. Каково это — всегда быть на виду, жить буквально под микроскопом? Точнее, почему некоторые стремятся к такой жизни? Но Бекки, кажется, смирилась с чужим любопытством. Она шагает с таким равнодушным и надменным видом, что привлекает еще больше внимания.

В кафе они садятся за столиком на улице.

— Я не думала, что Ли согласится, — говорит Стефани. — Ты давно об этом узнала, Кэт?

— Мне сказали несколько дней назад. Она уже подписала контракт.

— Я просто поражена тем, какой она отличный учитель, — говорит Бекки. — Я обошла все городские студии, и если я говорю, что Ли хороший преподаватель, значит, так оно и есть.

— До сих пор не понимаю, отчего она не может работать в двух местах, — замечает Грациэла.

— «Мир йоги» хочет эксклюзивный контракт, — объясняет Кэтрин. — Таким образом, Ли станет дороже. И с Аланом тоже заключили договор — он будет играть во время занятий.

— Он очень милый, — говорит Имани.

Кэтрин предпочитает промолчать.

— Я всегда считала, — вмешивается Стефани, — что, как только контракт подписан, обратной дороги нет. На самом деле, чтобы расторгнуть сделку, нужен всего лишь хороший юрист. У нашего продюсера есть адвокаты, способные сделать что угодно. В том числе аннулировать любой контракт.