Пророк - Итан Кросс

– Ты, папочка!

– А кто у нас самый потрясающий, самый‐самый крутой папа в мире?

Мелани закатила глаза и хихикнула:

– Ты, папочка, ты!

– Отлично. Здесь у тебя все, что нужно?

Мелани снова выпятила губки и приложила пальчик к щеке, глубоко задумавшись.

– Еще нужна черная бумага и клей.

– Понял. Пока начинай, а я сбегаю принесу.

По причудливо инкрустированному полу Шоуфилд направился в одну из спален, которую Элеонор использовала как художественную мастерскую для оформления фотоальбомов и занятий с детьми. Новый член семьи, померанский шпиц, путался под ногами, сопровождая хозяина. Каждому из детей были выделены собственные пластиковые ящики под длинным рабочим столом. Шоуфилд открыл ящик Мелани. Сверху лежали незаконченные поделки, которые дочь мастерила вместе с Элеонор. Ниже он обнаружил всякую всячину: пачки цветной бумаги, соломинки, палочки для детского рукоделия, перья, бусинки, кусочки пенопласта, пластиковые глазки, нитки и блестки. На самом дне валялся тюбик с клеем. Шоуфилд запустил руку еще глубже, однако черной бумаги не нашел.

Он открыл следующий ящик с пометкой «Бенджамин», порылся в его содержимом и вытащил пачку цветной бумаги. На дне что‐то лежало. Присмотревшись, Шоуфилд почувствовал, что его сердце вот‐вот разорвется.

Рисунки животных и людей, скорчившихся от боли, умирающих, мертвых… Сын рисовал во всех подробностях, от души, и мрачные картинки внушали ужас. Основными элементами рисунков были кровь и страх. Где‐то встречались ножи, где‐то – огонь.

Шоуфилд упал на колени и заплакал. Он давно подозревал у сына подобную склонность. Проклятие передается… Бенджамин родился без души, как и его отец.

57

Полицейский участок Джексонс-Гроув располагал шестью камерами для заключенных. Три из них пустовали. Маркус сидел во второй справа. Клетушка была маленькой и узкой: стены из белых блоков, серая металлическая койка, прикрученная к полу, единственное окошко – в металлической двери, да и то закрыто заслонкой. На кровати лежало жалкое подобие матраца и тонкое одеяло. В углу стоял маленький металлический унитаз в комплекте с раковиной, которая служила еще и фонтанчиком для питья. В стене над раковиной торчали две железные кнопки: одна для смыва, вторая – для подачи воды в раковину.

Маркус закрыл глаза и провалился в сон, а пробудившись через час, почувствовал себя отдохнувшим. Очевидно, периодически проводить время в одиночке не так уж и плохо. Он оглядел стены камеры, обстановку и включил свой мозг, словно компьютерный терминал. Стена растворилась, стала невидимой. Перед мысленным взором побежали картинки: место преступления, характерные особенности жертв… В центре картинки находился убийца. Оставалось его поймать. Маркусу требовались все его способности, чтобы представить, как это сделать.

Дверь камеры приоткрылась, и внутрь проник запах духов Васкес. Аромат был свежим, легким, цветочным. В нем ощущалось нечто экзотическое, напоминавшее запахи влажного тропического леса. Духи подходили ей исключительно. Маркус остался лежать и даже не посмотрел в сторону входа. Васкес вошла и присела на койку.

– Что это вам взбрело в голову?

– Ничего не взбрело. Обычная физиологическая реакция. Меня толкают, я отвечаю. Мне плюют в морду, я бью того, кто плюнул. Глупо, да?

– Вы оправдываетесь?

– Не оправдываюсь. Объясняю. Просто дал маху. Сам не знаю, что произошло.

– Зато я знаю! У Белакура перелом семи костей руки и вывих плеча. К счастью, вывих удалось вправить. Сержант намерен предъявить вам обвинение.

Маркус промолчал. Ответить было нечего.

– Мне удалось его отговорить.

Он повернулся к Васкес.

– Чувствую, вы хотите сказать: «Но…»

– Он искал оправдания своим действиям, – вздохнула Васкес, – и вы дали ему повод их найти. Белакур не будет торопиться с обвинениями, если вы откажетесь от этого расследования.

– Где он сейчас?

Васкес посмотрела на часы.

– Наверное, на беговой дорожке. В подвале есть маленький спортзал и раздевалка рядом с комнатой для хранения вещественных доказательств.

– Он что, занимается бегом?

– Каждый день, утром и ближе к полудню. Всегда в одно и то же время, для него это так же обязательно, как для верующего – молитва. До работы, в семь, и в половине первого, во время обеда. Ему даже сломанная рука не мешает.

– Вам меня из дела не выбросить.

– Назовите мне хоть одну причину почему.

– Наверное, легче будет показать, – улыбнулся Маркус.

58

Обстановка в спальне Джесси Олаг нисколько не изменилась с тех пор, как Маркус заходил в ее дом. Супруг Джесси, по всей видимости, домой не вернулся. Возможно, уже и не вернется. Кровать стояла разобранной, покрывало откинуто в ноги. Запах духов Джесси по‐прежнему витал в спальне, хотя был почти неразличим – его напрочь забивали духи Васкес. Визитная карточка убийцы на стене напоминала рекламную афишу.

Маркус подумал, что рано или поздно коттедж кто‐то купит и уничтожит последние следы жившей здесь семьи, однако его опыт подсказывал, что в таких домах остается память. Стены помнили то, что забывали люди.

– Я все пытался понять, откуда убийца знал такие подробности о жизни женщин, об их домах…

Эндрю уселся на кровать. Васкес, стоявшая на пороге, заметила:

– Ничего сложного. До похищения он бывал в домах жертв, проводил разведку на местности. Следил за этими женщинами, знал их распорядок дня.

– Именно. И в то же время ни один из соседей ни разу не сказал, что видел поблизости подозрительного человека. Ни с одного места преступления таких сведений не поступило.

– В этом нет ничего невозможного.

– Этот парень не полагается на случай, – вставил Эндрю.

– Точно, – кивнул Маркус. – Он находит способы оставаться незаметным: он здесь – и его нет. Прикидывается электриком, дорожным рабочим, инспектором электроснабжающей компании и так далее. Люди видят человека в спецодежде с какой‐нибудь папкой и его даже не замечают.

– Ладно, – согласилась Васкес. – Что это нам дает?

– Само по себе – ничего. Но достаточно ли ему просто побывать в доме жертвы? Или все‐таки нужно нечто большее?

Васкес вытащила из кармана упаковку жевательной резинки и закинула в рот одну подушечку. Она предложила напарникам угоститься, однако Маркус покачал головой и пошел по периметру комнаты. Эндрю отказываться не стал.

– Глаза жертв – вы о них думаете? – спросила Васкес.

– Да, только не пойму… Знаете, это как слово, которое крутится на языке, а не вспомнить! Мне кажется, убийца хочет каким‐то образом использовать жертв. Глаза – ключ к разгадке. Похоже, у преступника есть миссия. Он желает что‐то получить от жертв, причем не от любой девушки. Он их выбирает. Чем‐то эти девушки отличаются от других.

– Но чем? Мы не нашли ничего общего между погибшими. Совершенно разные типажи.

– Понятия не имею. И все же он стремится узнать свою будущую жертву. Узнать о ней абсолютно все.