Реверанс со скальпелем в руке (СИ) - Тамара Шатохина

- Он всегда остаётся хотя бы на одну ночь в Безансоне – кто же знал? – задумчиво протянул адъютант, - там случилось что-то серьезное?

- Да всё, как всегда, что там могло хорошего…? Но сейчас… да - он в ярости. Расходимся, господа и – ни слова никому. За слухи нас точно не похвалят. О событиях в Безансоне узнаем завтра. Доброй ночи, Арналь… и удачи.

- Выставить Гаррелю выпивку… - пробормотал адъютант, кивая и соглашаясь с товарищем.

А полковник быстрым широким шагом уже подходил к домику – все в той же парадной форме, в которой был на приёме у наместника, в таких же запыленных сапогах и при оружии. И сейчас казалось, что вот оно - то, что необходимо ему, как воздух! Потому что хотелось убивать или… хотя бы шлюху, раз уж Клодин сегодня не случилось.

- Свободен пока, - буркнул он часовому и распахнул дверь в Домик. Напряженно вгляделся в темноту и нечаянно прислушался, тяжело втягивая носом воздух. Но внутри было слишком темно и тихо, а все посторонние запахи забивал аромат его духов, насквозь пропитавший мундир. А вот девка, похоже, спала. Так даже лучше – решил он и отложил в сторону палаш и кавалерийский пистолет. Глаза слегка приспособились к темноте и полковник уже различал кровать. Даже видно было, что на ней кто-то лежит. Прошел и, остановившись рядом, раздраженно дернул застёжку штанов, выпуская на волю напряженного уже «семейного миротворца». Вспомнил молодую жену, тупо повторившую эту, подслушанную где-то модную глупость, и раздражения прибавилось.

Даже дыхания девки слышно не было… затаилась? Ведет какую-то свою, завлекающую игру? Происходящее было ново для мужчины – он никогда не пользовался шлюхами и это обещало новые ощущения. Нашарив и задрав юбку, он нашел низ живота женщины, поросший волосками и, раздвинув послушные ноги, резко вошел… Дальше все происходило мимо всяких мыслей и рассудка. Да его и хватило-то едва на два десятка движений, а потом тело, а вместе с ним и мозг затопило яростно кипящей лавой удовольствия. Шлюха что-то бормотала и пару раз взволновано вздохнула… Полковник разочарованно отвернулся, поправляя одежду. Возбуждение быстро уходило. Comsi Comsa… ничего особенного, не стоило того…

Покидая домик, он уже сожалел о глупом порыве. Однако же сознавал, что ярость, терзавшая его на протяжении почти полудня и вызывавшая рвущую затылок и виски головную боль, поутихла. Казалось, он весь успокаивался вместе с бешеным биением сердца, которое ожидаемо приходило к норме после соития.

- Ни слова никому! – велел он часовому, прохаживающемуся невдалеке от домика: - И Гарреля ко мне завтра… рано утром. Никого не пускать сюда! – добавил зачем-то, с гадливостью представив, как после него…

- Слушаюсь – ни слова никому и не пускать! Гарреля – к вам поутру!

Дав указания на утро еще и адъютанту, он с отвращением скинул пыльный парадный мундир и исподнее, свернув все вместе. Натянув чистую одежду, выложил комок в адъютантскую.

- Лейтенант… прошу вас отдать мундир в стирку, возможности переодеться в Безансоне у меня не было. Не сочтите за труд.

- Непременно, мсье полковник, я отдам распоряжение, - коротко поклонился адъютант.

Засыпая, граф думал не о наместнике, а о том, что произошло только что. И уже считал, что отвлечься таким образом, наверное, все же стоило. Ощущения в Домике были незнакомыми для него. Ни с Генриеттой-Луизой, ни с Клодин он не позволял себе грубости или небрежного обращения. Но здесь изображать нежность… именно что изображать не было нужды. И необходимая ему разрядка была достигнута безо всяких усилий. А благодаря новизне ощущений, наверное, она все же получилась необыкновенно яркой. Взглянуть на девку завтра стоило и сразу же – отправить вон из лагеря. Она только появилась, а служба уже катилась к чертям, о чем говорило офицерское сборище в командирской палатке. Сквозь наплывающий сон чудилось мягкое женское бормотание - неразборчиво, скудно… будто даже на чужом языке. И вздохи – не тяжелые, чувственные, а сонные… Она что – на самом деле спала?

Утром состоялся разговор с Гаррелем и потихоньку обрисовалась картина неприглядная… В свете случившегося, и если оно станет достоянием гласности… Он сам не знал, что чувствовал сейчас.

- Адъютант!

- Да, мсье полковник?

- Надеюсь, что все офицеры, вчера здесь присутствующие, понимают, что случившееся – досадное… нет – просто непростительное и даже преступное недоразумение. И виноваты в этом вы, поскольку ввели меня в заблуждение. А если бы я поддался ему и случилось… самое страшное?

- Вы не могли… мсье полковник, - тянулся и преданно глядел в глаза начальству лейтенант.

- Я – да! Я - не мог... Но могли вы! Вспомните соломину. И молчите об этом.

- Непременно! Будет выполнено!

А дальше интерес к известной особе с его стороны был закономерен. Пока готовился к поездке в Париж, сходил и издали посмотрел на новоявленного медика. Выглядела дама слишком молодо и несуразно – в темном платье, будто снятом с монашки и в уродливо повязанной на лоб косынке… Но, глядя на то, как плавно и даже грациозно она двигается – большее издалека рассмотреть не удалось, он понимал, что слова Гарреля о том, что мадам - аристократка, имеют под собой основание.

А потом он уехал – ночью, всего с двумя сопровождающими и в гражданском костюме. В Париже встретился с людьми, с которыми и планировал встретиться. Уложился в два дня и выехал обратно в полк, даже не заглянув домой, к молодой жене. Она не смогла бы держать язык за зубами и о конфиденциальности тогда пришлось бы забыть. Насколько он знал, после брачной и еще нескольких ночей беременность не наступила. А заниматься творением наследника он планировал позже – основательно и упорно. Когда выпишет жену на зиму в Безансон.

Прощаясь в Париже с маркизом, взял с того обещание сделать все для того, чтобы дело с наместником решилось как можно быстрее. А тот в предвкушении интересной и выгодной для него самого интриги, вежливо интересовался:

- Как, кстати, поживает прекрасная Генриетта-Луиза?

- Вам лучше знать, я инкогнито в Париже. Но думаю, что совсем неплохо.

- Давно не выходил никуда… И я тоже подумываю о женитьбе. Этим уже занимаются, пора думать о наследниках. А в вашем роду с этим, кажется, связана какая-то история, или даже тайна?

- Это не тайна, скорее – закономерность, - мечтательно улыбался де ла Марльер. Мужчины его рода