Памятное. Книга первая - Андрей Громыко

Смело выступал профессор против фашизма и в годы войны. Но до победы не дожил. Скончался он осенью 1943 года.

Что же, казалось бы, общего между египетскими пирамидами, вавилонской клинописью и профессором антропологии Алешем Хрдличкой?

Общее есть. Вечность и общность человеческих ценностей. Величие и общность культуры нашей земной цивилизации.

Разящие слова Эдварда Робинсона

Хорошо были известны раньше и сейчас известны не только в США, но и за рубежом имена наиболее выдающихся американских киноактеров. В США они представляли и представляют такой слой интеллигенции, который занимал определенное место в обществе.

Конечно, не актеры, даже самые талантливые, определяли и определяют социальное направление киноиндустрии США. Ею в конечном счете руководит все тот же «господин доллар».

Но бывают актеры и актеры. К сожалению, правильно будет сказать, что подавляющее большинство — а их многие тысячи — это актеры, которые либо покорно и сознательно служат тем, кто утверждает вполне определенную художественную и идейную устремленность американского кинематографа, либо поглощены только материальной стороной бытия и исповедуют безыдейность.

Но встречались актеры, имевшие и свое лицо в киноискусстве, и свои убеждения. К их числу относились люди, понимавшие, что их гражданский долг состоит в том, чтобы оказывать такое воздействие на ум и чувства людей, которое воспитывает у человека благородство, справедливость, уважение к другим людям. И теперь в этом отношении положение не изменилось.

Глубокое впечатление на меня произвела беседа с крупным представителем мира актеров кино — Эдвардом Робинсоном. Имя его зритель знал и далеко за пределами США.

Мы сидели в ресторане неподалеку от советского посольства в Вашингтоне, куда я и советник В. И. Базыкин пригласили известного киноартиста отобедать. А он и прибыл для того, чтобы встретиться с советским послом.

Беседа получилась задушевной и откровенной, потому и хочется ее в какой-то степени воспроизвести. Важна она еще и тем, что Робинсон, на мой взгляд, дал меткую и, можно сказать, разящую характеристику состояния дел на американском киноэкране.

Он рассказывал:

— Киноиндустрию США захватила бессовестная банда миллионеров. Главное, что приводит в движение всю кинопромышленность, — это, конечно, прибыль. Миллионы должны делать новые миллионы. А как должны они их делать — это, собственно, для хозяев киноэкрана вопрос производный. Все средства, все методы для них хороши, если выдерживается таблица умножения. Другими словами, если затраченный на кинофильм капитал умножается в несколько раз после выхода картины на экран, значит, нужное дело сделано. Очень далеки хозяева этой индустрии от соображений человеческой морали, справедливости, гуманизма.

Хоть я, — продолжал Робинсон, — и не являюсь знатоком сложного механизма экономики и финансов, многое из происходящего мне трудно оценить, но я уже в течение долгих лет наблюдаю стремительное падение нравов, которое систематически проповедуется с экрана. Это происходит на протяжении всей моей творческой жизни.

Говорил он, несколько волнуясь, чувствовалось: все, о чем он повествует, у него наболело.

— И передо мной не один раз возникал вопрос, — заявил актер, — принимать или не принимать роль, которую мне предлагают. Не скажу, что всегда удавалось миновать расставленные сети. Иногда я в них запутывался и в результате сам не всегда был удовлетворен своей игрой. Конечно, игрой не в узком художественном смысле, а в смысле направленности той жизни, которой я живу на экране. В смысле образа того, кого я создаю в определенном фильме. Но все же в большинстве случаев я не пошел по пути бессловесного принятия условий, которые пытались мне навязывать боссы Голливуда.

Вы, советские люди, я позволю себе сказать, советские друзья, — говорил он доверительно, — наверно, помните некоторые сцены из кинофильма «Морской волк», поставленного по роману Джека Лондона. Я доволен тем, как сыграл главную роль в этой картине. Но мне пришлось выдержать немалую борьбу кое с кем, в максимальной степени ослабить проявление натурализма и грубости и побольше внести в эту роль красок человечности.

Оба мы — я и Базыкин — весьма высоко отозвались об игре Робинсона.

Он спросил:

— А как сама книга Джека Лондона? Широко ли она известна советскому читателю?

Я заявил в ответ:

— И до войны, и в ее годы советские люди читали и читают произведения Джека Лондона, в том числе и данное произведение. И вообще, Джек Лондон, пожалуй, самый популярный в Советском

Союзе из американских писателей. Если не считать Марка Твена, Фенимора Купера и Джона Рида.

Робинсон пожаловался:

— Американский экран все более и более захлестывают натурализм, пошлость и культ разврата. Но самое печальное, что массовый зритель воспитывается в таком духе и ему это начинает нравиться. А кинопродюсеры используют данное обстоятельство и расширяют производство подобной продукции. Вести борьбу против этого очень трудно. Да и кто ее будет вести? Силы слишком неравные. Следствие становится причиной, та опять порождает нежелательные последствия, а они снова оказывают отрицательное влияние на нравы людей.

Я спросил Робинсона:

— Имеется ли какая-то группа или общество с участием других крупных, талантливых актеров и, возможно, режиссеров, которые пытаются оказать влияние на развитие кино в положительном направлении?

Собеседник ответил:

— Организованных групп или обществ подобного рода нет. И они не могут иметь долгую жизнь в США — актеры, которые попытались бы стать на такой путь, остались бы голодными и бездомными. Вот и судите сами, какой бы вышел результат.

Явственно ощущалось, что у нашего собеседника накопилось немало неприязни к тем, кто распоряжается судьбами актеров кино.

— Видите, — закончил знаменитый киноактер, — в какой обстановке трудится огромный отряд актеров экрана. Повседневно в их творческой деятельности они несут американцу такие нормы поведения, которые очень далеки от всего доброго и гуманного, что присуще каждому человеку, если он не испорчен условиями, в которых живет.

Нам стало яснее после этой беседы, почему Эдвард Робинсон приобщился к деятельности Национального совета американо-советской дружбы, возглавлявшегося в то время Корлиссом Ламонтом, хорошо известным прогрессивным общественным деятелем США.

В каком-то отношении общий настрой этого выдающегося представителя американского экрана сродни тем мыслям, которые высказывал мне Чарли Чаплин.

Общечеловеческие ценности дороги всем

В этой книге приведено немало примеров, свидетельствующих о мировоззрении деятелей культуры капиталистических государств, о том, какого они мнения об идеологических и нравственных ценностях того мира, в котором живут. Примеры эти касаются прежде всего той категории людей, которая имеет прямое или косвенное отношение к политике своих государств, в том числе внешней.

Уже после выхода в свет «Памятного» от зарубежных издательских фирм и компаний поступили обращения, в которых меня спрашивали:

— Вы даете характеристики некоторым крупным деятелям культуры США, Англии и других стран. Не можете ли вы сказать, как эти деятели, которые были с вами знакомы, относятся к коммунизму?

Такой вопрос, видимо, появился потому, что люди не всегда понимают, что кроме ценностей идеологического характера, на которые конкретное общество оказывает непосредственное влияние, есть еще ценности общечеловеческие. Нелегко таким людям воспринимать положение о том, что именно эти общечеловеческие ценности, особенно в наш век, могут и должны служить широким мостом между народами, независимо от того, каковы их мировоззрение, идеология и, в частности, отношение к религии. Конкретно был поставлен такой вопрос:

— Высказывали ли представители американской интеллектуальной элиты, о которых говорится в «Памятном», в какой-либо форме свое отношение к коммунизму?

Думаю, что нет необходимости говорить отдельно о каждом упомянутом крупном американском деятеле культуры. Просто потому, что вопросы социальные или классовые почти не возникали и не возникают в нашем общении с ними.

Десятилетия назад, можно сказать, сразу после того, как над революционным Питером взвилось красное знамя, многие деятели культуры — ученые, писатели, артисты, композиторы, художники — как бы инстинктивно почувствовали, что социализм и социалистическое мировоззрение не только не отвергают культурных и нравственных ценностей прошлого, но, напротив, высоко ценят, признают их, считают их вкладом в общечеловеческую культуру.

А разве основоположники коммунистического учения Маркс и Энгельс, не говоря уже о Ленине, не развивали эту мысль со всей страстностью? Более того, они многократно подчеркивали то положение, что на пути человеческой цивилизации будут раскрываться дополнительные возможности для развития культуры во всех ее проявлениях. В частности, Маркс хорошо это сформулировал уже в самых ранних своих научных трудах, а именно в работе, относящейся к философии Демокрита и Эпикура.