Вся Одесса очень велика - Евгений Деменок

Кстати, именно Майкл Голд был первым журналистом, который взял у Маяковского интервью сразу по его прибытию в США.

Еврейские организации стали помогать Бурлюку с организацией выставок, еврейские газеты стали печатать его статьи. Много лет – с 1922 по 1940 год – Давид Бурлюк работал в газете «Русский голос», главный редактором которой Давид Захарович Крынкин, а до того Александр Браиловский. Его статьи и рисунки публиковались в газете «Новый мир». Бурлюк писал отчёты о посещении кемпа для еврейских рабочих и их детей «Нит Гедайге», где читал лекции о современной русской литературе, культуре и науке. Он писал в Париж своему доброму другу Н. Н. Евреинову:

«2 русские газеты и 1 (большая – 200 000) ждут статей о Вас. Для последней – моя статья будет переведена на язык сынов Израиля, коим они пользуются ныне. Это по-пулярный в рабочих кругах «Freiheit» (не вредно для СССР). Напишите статью в 2-х экземплярах».

Рафаэль Сойер. 1940 г. Фото Альфредо Валенте

Когда летом 1925 года в Америку приехал Маяковский, большую часть времени он с Бурлюком проводил в еврейских кварталах Нью-Йорка, общаясь с представителями радикальных еврейских кругов. Безусловно, Давид Давидович поделился своими уже наработанными связями. Еврейская коммунистическая газета «Фрейгайт» не только организовывала публичные выступления Маяковского, не только печатала интервью с ним и восторженные статьи о его творчестве, но даже опубликовала несколько его стихотворений, написанных уже в Америке, в переводе на идиш. На выходных Маяковский и Бурлюк ездили в принадлежащий газете «Фрейгайт» загородный лагерь «Нит Гедайге», расположенный в 60 километрах к северу от Нью-Йорка. С ними ездила и Элли Джонс, с которой у «поэта революции» завязался роман, счастливым плодом которого стала дочь Владимира Маяковского Патриция Томпсон, живущая сегодня в Нью-Йорке. В цикле «Стихи об Америке», который Владимир Владимирович опубликовал после возвращение из США, есть стихотворение «Кемп «Нит Гедайге», которое начинается так: «Запретить совсем бы ночи-негодяйке выпускать из пасти столько звёздных жал. Я лежу, – палатка в кемпе «Нит Гедайге»…»

Именно в «Нит Гедайге» Маяковский и Бурлюк вместе рисовали Элли, как когда-то Марию Денисову в Одессе. Портрет работы Бурлюка находится сегодня у Патриции, он репродуцирован в её книге «Mayakovsky in Manhattan», которую она мне любезно подарила.

Собственно, друзей среди евреев у Бурлюка в Америке было множество. Это художники Абрам Маневич, Рафаэль и Мозес Сойеры, Борис Анисфельд, Макс Вебер, Хаим Гросс, Абрагам Волковиц, Наум Чакбасов, Луис Лозовик – он даже написал статью о Бурлюке в 33 номере издаваемого Давидом и Марусей журнала «Color and Rhyme». Братья Сойеры (Рафаэль и Мозес), Хаим Гросс, Бен Вайс и Джозеф Фостер всегда старались привлечь внимание своих друзей, любителей искусства к живописи Бурлюка, чтобы помочь продать им его работы в то трудное время. Бурлюк и Мозес Сойер написали портреты друг друга, и не только – Давид Давидович даже сочинил в 1941-м поэму «Братья Сойеры». Люси Маневич, дочь известного художника, друга Бурлюка Абрагама Маневича, в газете «Русский голос» от 3 мая 1930 года опубликовала статью «Владимир Маяковский в Лонг-Айленде», в которой рассказывает, как Давид и Маруся Бурлюк привезли к ним в гости Владимира Маяковского.

Журнал «Color and Rhyme»№ 39, 1959 г.

А галеристку Эллу Джаффе Бурлюки и вовсе считали приёмной дочерью. Вот что пишут Бурлюки своему «духовному сыну» Н. А. Никифорову в Тамбов 14 июля 1961 года:

«Mis Ella Jaffe. Её адрес USA. Вы хотите быть знакомым со своей сестрой Mis Ella Jaffe. Элла Джаффе – у неё двое детей – сыновья, 20 идёт в морск. академию и 16. Она очень интеллектуальна. Интересуется литературой, собирает книги.

С 1959 года в дружбе с нами, наша дочурка. Ваша сестра. Вы ей можете написать по-английски. Она очень предана искусству Бурлюка, верит в него и теперь уже с помощью друга собрала большую колл. моих работ, скупив их у меня, Маруси, в АСА галерее и у частных лиц.

<…> Зовёт нас папа мама. Близкий наш друг (еврейка) Элла Яффе (Джаффе) теперь под нашим влиянием… Самоотверженно работает для имени Бурлюка».

Постепенно вокруг Бурлюка собралась группа художников-интеллектуалов – Давид Давидович притягивал к себе своей эрудицией и общительностью. В октябре 1941-го Бурлюки купили себе дом в Хэмптон Бейз в Лонг-Айленде, возле Нью-Йорка, а в 1956 году окончательно там осели. Бурлюк стал лидером группы «Хэмптон Бейз», в которую входили Рафаэль и Мозес Сойеры, Николай Циковский, Джон Грэм, Милтон Эвери, Арчил Горки, Джордж Констант.

Вацлав Фиала. Портрет Давида Бурлюка. 1957 г.

А вот ещё одна интересная деталь, рассказанная пражскими наследниками младшей из сестёр Бурлюк. Приехав в 1957 году в Прагу, Давид Давидович продолжал выдавать себя за еврея. Когда Вацлав Фиала устроил в честь его приезда торжественный обед в Клубе писателей, Бурлюк долго выбирал из меню кошерные блюда. При этом дома ел всё подряд и еврейских традиций не соблюдал.

Ну что, читатель, я ещё не утомил вас национальным вопросом? Кажется, пора заканчивать.

Все наши «еврейские изыскания» разбиваются в пух и прах одним маленьким фактом, приведенным Нобертом Евдаевым в книге «Давид Бурлюк в Америке», которую мы уже цитировали ранее. А факт вот какой:

«Как только Бурлюки переселились в Хэмптон Бейз, они сразу же отправились на поиск церкви, в которой семья могла бы находить духовное пристанище, а кроме того, они стремились скорее влиться в местную общину. Такую епископальную церковь Бурлюки нашли в получасе ходьбы от дома и, по свидетельству Эллен де Пацци, очень близкого человека Бурлюкам, они каждое воскресенье, в любую погоду пешком добирались до церкви и не пропускали ни одной службы, за исключением двух-трех месяцев в году, когда отправлялись на зимний сезон во Флориду или в длительное путешествие.

Бурлюки были очень активными прихожанами и участвовали во всех мероприятиях, проводимых церковью. Когда Эллен де Пацци с супругом прибыли из Аргентины в Хэмптон Бейз, в дверь вскоре постучала пожилая пара и, представившись представителями от церкви, преподнесла в дар новым соседям бутылку вина и небольшую картинку. Это были Давид и Маруся Бурлюки. Они передали приглашение на встречу с епископом и прихожанами».

А сама Мария Никифоровна писала Н. А. Никифорову 25 июля 1957 года: «21 июля мы с Бурлюком посетили нашу церковь (в ней 26 мая 1946 года венчался Додик, а после крестились наши 4 внука. <…> Папа все молитвы поёт и порядок службы смотрит по книге». В этой же епископальной церкви 18 января 1967 года Давида Бурлюка отпевали…

Давид Бурлюк. Прага, 1957. Архив семьи Фиала

И всё-таки Давид Давидович Бурлюк – настоящий футурист. Истинный «левый». Потомок татаро-монгольских завоевателей и запорожских казаков, православный – он ходил в епископальную, протестантскую церковь, самую прогрессивную из всех церквей, председательствующим епископом которой является сейчас Кэтрин Шори – первая женщина-примас в Англиканском Сообществе!

В конце концов – какая разница? Ведь не только квартирный – национальный вопрос может испортить людей в гораздо большей степени. Давид Бурлюк, как настоящий футурист, был человеком будущего. Будущего, в котором национальная принадлежность не будет иметь значения.

В 2005 году в московском издательстве «Русская деревня» вышел составленный Л. А. Селезнёвым сборник «Интересные встречи». В нём собраны статьи и воспоминания Давида Бурлюка, опубликованные им в Дальневосточной прессе в период с 1919 по 1922 год. В сборнике есть и очерк Бурлюка о Сологубе, который весьма интересен в свете рассматриваемой нами темы. Вот фрагменты из очерка:

«<…> Сологуба посетил я в 1915 году.

Время это ознаменовалось наделавшим шум выступлением по поводу равноправия евреев в России; выступление сие было подписано Горьким, Сологубом и Андреевым.

Я никогда не понимал юдофобства, как того, что может быть положено в основу законоположения государственного.

Еврейский вопрос в России, России дореволюционной, монархической, я, лично для себя, судил как нечто неотделимое от общей структуры недоразумений и недостатков строя государственного.

В России того времени, а особенно России воюющей в продолжение целого года, мне виделось столько бед и горестей, что беды и горести еврейского народа казались мне лишь звеньями одной непрерывной цепи.

Мне чудилось даже несправедливым остро фиксировать внимание общества на вопросе, который, само собой разумеется, отпал бы сразу и сам собой, как только бы в государственный распорядок был внесён справедливый пункт о равенстве всех без исключения перед законом и об отмене привилегий.

В описываемый вечер у Сологуба состоялось экстренное совещание по еврейскому вопросу. Мы сидели в столовой, когда, закончив его, к нам вышел Фёдор Кузьмич.