Жизнь в пограничном слое. Естественная и культурная история мхов - Робин Уолл Киммерер

остатки изначального леса, древней поросли, некогда простиравшейся от долины Уилламетт до моря. Пейзаж, раскинувшийся передо мной, больше похож на потрепанные обрывки, чем на ткань с правильным узором. Он словно отражает нашу нерешительность — мы так и не поняли, какими хотим видеть свои леса.

Хвойные леса Северо-Запада известны обилием влаги. Дождевые леса умеренной зоны в Западном Орегоне получают до ста двадцати дюймов осадков в год. Благодаря мягким дождливым зимам деревья могут расти круглый год, а вместе с ними — и мох. Все поверхности в таком лесу покрыты мхом. Пни и бревна, вся лесная подстилка зеленеют: это торчащие как попало ветки и листья Rhytidiadelphus и полупрозрачные куртины Plagiomnium. На стволах деревьев видны перья Dendroalsia — кажется, что там сидят большие зеленые попугаи. Кусты клена завитого сгибаются под тяжестью двухфутовых занавесей Neckera и Isothecium. Ничего не могу с собой поделать: сердце мое бьется быстрее, когда я оказываюсь в этих лесах. Возможно, в насыщенном испарениями мха воздухе есть нечто ядовитое, он пропитывается этим, проходя сквозь блестящие листья.

Коренные жители этих лесов, как и их собратья по всему миру, возносят традиционные благодарственные молитвы, в которых отдается должное рыбам и деревьям, солнцу и дождю за то, что они вносят свой вклад в благополучие всех нас. Каждое существо, с которым связана наша жизнь, именуется и восхваляется. Прошептав утренние слова благодарности, я прислушиваюсь на мгновение: не последует ли ответ? Я часто думаю о том, осталась ли у земли какая-либо причина выражать признательность людям. Если леса твердят молитвы, полагаю, они благодарят мох.

Красота мха в этих лесах определяется не только внешними свойствами. Мох необходим для жизнедеятельности дождевых лесов умеренной зоны. Он не только благоденствует в этой влажной среде, но и активно участвует в ее формировании. Когда капли дождя достигают полога леса, у них есть множество путей вниз. На подстилке оказывается лишь небольшая часть дождевой воды. Мне доводилось стоять в лесу во время ливня — я осталась сухой, будто взяла с собой зонтик. Листья перехватывают капли, и те устремляются к веткам. В месте развилки встречаются две капли, потом еще две, и там, где сходится много веток, образуются небольшие ручейки. Словно притоки древесной реки, все они впадают в струю, которая течет по стволу.

Мне нравится стоять, надвинув капюшон, у самого ствола во время проливного дождя и наблюдать за потоком. Кора впитывает первые капли, словно высохшая почва. Затем углубления в коре заполняются до отказа, вода перехлестывает через «берега» и разливается по всей поверхности. Там, где есть выступы, возникают крошечные Ниагары, смывающие кусочки лишайника и беспомощных клещей. Проходя по веткам, они захватывают твердые частицы: пыль, экскременты насекомых, микроскопический мусор — всё это уносится вместе с водой и растворяется в ней. Поэтому поток на стволе дерева намного богаче питательными веществами, чем чистая дождевая вода, которая породила его. Омывая дерево, дождь гонит воду, теперь уже мутную, прямо к ожидающим ее корням. Такой перенос питательных веществ от коры к почве позволяет сохранить их для дерева: они не теряются в лесной подстилке. Почва благодарна мху.

Подобно мешкам с песком в русле реки, куртины мха замедляют, кроме прочего, прохождение дождевой воды по стволу дерева. Когда вода течет по мху, значительная ее часть поглощается крохотными капиллярными пространствами растений. Вода удерживается в конических верхушках листьев и поступает в крошечные дренажные трубки вогнутых резервуаров у основания каждого листа. Даже мертвые части колонии мха, старые листья и спутанные ризоиды, могут становиться преградой для влаги. Никто не измерял, сколько воды могут удерживать мхи в Орегоне, но в богатых мхом влажных тропических лесах Коста-Рики они поглощают 50 000 литров воды на гектар леса в течение отдельно взятого дождя. Легко видеть, что уничтожение лесов тут же влечет за собой затопление земель. Мшистые стволы остаются полными влаги еще долго после окончания дождя, медленно теряя воду на протяжении недели. Когда луч света пронзает лесной полог и попадает на куртину мха, вы видите поднимающийся пар. Тучи благодарны мху.

С моря ежевечерне накатывает туман. Высоко в пологе мох готов улавливать его и превращать в серебристые ягоды. Сложносоставная поверхность колонии мха покрывается жемчужинками воды: волосообразные кончики листьев и нежные веточки способствуют конденсации тумана. Далее, стенки клеток мха богаты пектином, связывающим воду соединением, тем самым, которое превращает клубнику в джем. Пектин дает мху возможность поглощать водяной пар прямо из атмосферы. Даже в отсутствие осадков мох собирает воду, которая медленно стекает на землю: почва остается влажной, что необходимо для роста деревьев — получается, что те, в свою очередь, оказывают поддержку мху.

* * *

Я люблю бумагу, очень люблю — ее невесомую силу, ее пригласительную белизну. Я люблю видеть, как она пребывает в ожидании: чистый белый прямоугольник в гладкой дубовой раме моего стола. Зернистая поверхность дуба пульсирует и улавливает свет так, как неспособен сделать ни один побочный продукт нефтепереработки. Я люблю сосновые панели, которыми отделан мой домик, и запах древесного дыма осенней ночью. Но несмотря на мои интимные отношения с тем, что дает лес, я грущу, когда вижу грузовик с бревнами на шоссе, особенно в дождь, когда к стволу еще цепляются комки мха, на которые попадают грязные брызги с автопоездов. Всего несколько дней назад, когда бревна еще были деревьями, этот мох таил в себе лесную влагу, а не полную дизельного топлива и масла воду, летящую с шин на автомагистрали I-5.

Я не могу удержаться от того, чтобы не поковыряться в своей непоследовательности: так язык ощупывает шатающийся зуб. Я окружаю себя настоящими, природными лесными дарами, но выступаю против сплошных вырубок, естественного ответа на мои желания. В Орегоне вырубают «рабочий лес», деревья-трудяги, которые дают мне аккуратную стопку бумаги и крышу моего дома. Я переживаю внутри себя тот же самый конфликт, что и при виде местности, разбитой на куски. И я решаю, что должна сразиться со своим невежеством и отправиться в место сплошной вырубки.

Солнечным субботним утром мы с моим приятелем Джеффом отправляемся к Береговому хребту. Вырубку найти нетрудно. Между дорогами общего пользования и вырубками должны сохраняться буферные полосы, чтобы водители видели лес из окон своих машин: таков федеральный закон. Лесозаготовители жалуются на то, что деревья остаются невырубленными, но эти узкие, скрывающие всё стены леса могут сослужить хорошую службу промышленности: у проезжающих по дороге создается иллюзия, будто лес не трогают, протесты общественности становятся тише. Мы съезжаем на новопроложенную лесовозную дорогу: