Сюита «Ландшафт и этнос» - Лев Гумилев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Таким образом, видимое начало западноевропейского романо-германского суперэтноса можно датировать серединой IX в., а инкубационный период – VIII в., когда первые проблески пассионарности еще не разрушили старых традиций, унаследованных от Византии и германских предков.
Дальнейшая этническая история Европы прослеживается путем изучения истории, что лежит за пределами поставленной в этой статье проблемы.
И наконец, можно отметить пассионарный подъем в XII в. в Монголии и Маньчжурии. Продуктами его были чжурчжэни, завоевавшие в середине XII в. Северный Китай, и монголы, политически объединенные в XIII в. Чингисханом. Этому видимому подъему предшествовал инкубационный период, занявший вторую половину XI в.[173].
В XIV в. точно такой же толчок имел место в Восточной Европе, где одновременно возникли этносы: литовско-русский, великорусский и татарский тюркоязычный (до этого «татарами» называли монголоязычное войско золотоордынских ханов). Южнее Черного моря на той же меридиональной полосе создались турки-османы[125], сунниты, и азербайджанские тюрки, объединенные под знаменем шиизма; но ведь мы отмечали, что новый этнос может принимать любую окраску, в том числе и конфессиональную. Однако тут полоса пассионарного взрыва не продвинулась дальше на юг и не достигла тропиков.
Объем статьи не позволяет нам остановиться на этом интересном примере, а также других, ибо число разобранных нами случаев пассионарных «толчков» не исчерпано. Но ничего принципиально отличного от приведенных примеров мы не найдем. Поэтому можно сделать выводы:
1. Время от времени на разных участках поверхности Земли возникают пассионарные популяции, которые образуют консорции, в дальнейшем либо превращающиеся в этносы, либо погибающие.
2. Один пассионарный «толчок» может породить несколько суперэтнических образований.
3. Регионы суперэтносов могут быть разделены наземными барьерами, исключающими популяционно-генетический обмен и культурно-исторические влияния, но ареал пассионарного подъема монолитен.
4. Пассионарность – признак (в биологическом смысле), составляющий наполнение исторических процессов, направление которых определяется общественной формой движения материи, с которыми происходит корреляция, составляющая содержание исторической географии и этнической истории.
Что же касается объяснения столь странных особенностей появления пассионарности, то для него может быть предложена только гипотеза, тогда как изложенное здесь представляет «эмпирическое обобщение, по степени достоверности приравниваемое к наблюденному факту»[86, стр. 19].
Внутренняя закономерность этногенеза
(Ландшафт и этнос: XIV)
Статья опубликована в "Вестнике Ленинградского ун-та". – 1973. – N 16. вып. 1. – С. 94-103.
Концепция, изложенная в статьях этой серии (ссылки на них см. в тексте под римскими цифрами) и развитая в журнале «Природа»[142],[161], получила от оппонентов наименование «географо-психологической»[162]. Несмотря на ироничность определения, я склонен с ним согласиться. Смысл концепции, правильно понятый рецензентом журнала «Вопросы философии» (1971, № 1, стр. 158), находится во «вскрытии связи жесткой логики событий человеческого общества с историей биосферы нашей планеты» и в «дополнении социологического аспекта этнологическим».
Под психологией ныне понимают физиологию высшей нервной деятельности, которая проявляется в поведении людей. Следовательно, этнопсихология должна заниматься надындивидуальным поведением человеческих сообществ, именуемых этносами. При этом она не теряет своей принадлежности к природным формам движения материи, не только биологической, но и физической, механической и химической. Эти формы действуют на отдельных людей, влияют на этносы, но в человеческом обществе никогда не могут приобретать решающего значения в становлении спонтанного прогрессивного развития. Подобно тому, как в географии мы не отождествляем природу и общество, так и в этнологии бессмысленно сводить все многообразие феномена этногенеза только к социальным или только к биологическим закономерностям, опуская при этом биохимические и биофизические процессы биосферы, имеющие не меньшее значение (XII). Хотя наличие в поведении человека биологических импульсов не подлежит сомнению[163], наша задача состояла лишь в определении их роли в этногенезе[125]. Эта проблема осложняется необходимостью исследовать разные этногенезы диахронически, дабы уловить в них моменты, сходные не по внешности, а по роли и месту в процессах, т.е. требуется сопоставлять одинаковые фазы этногенезов. Подобные исследования производились нами в планах историко-географическом[118] и сравнительно-этнографическом[128], но наши читатели требуют от нас социально-исторического критерия[164],[151]. Поэтому мы сосредоточим внимание и на этой стороне проблемы, предварительно уточнив терминологию и выводы наших исследований, предшествующих данному.
Согласно концепции, изложенной в цитированных выше статьях, этнос – явление природы, обнаруживаемое нами через ощущение (отнюдь не сознание или самосознание), облекающееся в формы социальных институтов и определяемое, в каждом отдельном случае, через те или иные индикаторы: язык, традиции, религии, материальную культуру и т.п. Этническое развитие, в отличие от социального, дискретно. Этногенез – инерционный процесс, где первоначальный заряд энергии (описанной В.И. Вернадским) расходуется вследствие сопротивления среды, что ведет либо к этническому равновесию с ландшафтным и человеческим окружением, т.е. превращению в реликт, либо к распаду этнической целостности, причем особи, ее составлявшие, входят в состав других этносов.
Есть утверждение, что этнос – явление только социальное, и действительно, он наблюдаем лишь в тех или иных социальных формах. Но этносы были всегда, после того как на Земле появился неоантроп. И способ их существования, как показывает история человечества, один и тот же: зарождение, расширение, сокращение степени активности и либо распад, либо переход к гомеостазу. Это типичный инерционный процесс системы, обменивающейся со средой информацией и энтропией. А общественные институты различны; это означает, что социальная форма движения материи и этногенез – два разных, хотя и коррелирующихся процесса (X, XII).
Мы уже отметили, что наличие этногенеза как процесса неповсеместно. Затухшие этногенезы оставляют после себя реликтовые этносы, которые при достаточной изоляции существуют сколь угодно долго, так как их системы столь мало пассионарны, что находятся в стабильном состоянии (IX).
К этому необходимо добавить, что и в развивающихся этносах большая часть особей имеет столь же слабую пассионарность, что и в реликтовых. Разница лишь в том, что в динамических системах присутствуют и действуют пассионарии, вкладывающие свою избыточную энергию в развитие своей системы. Если принять статическое состояние за нулевой уровень, то динамические будут просто его локальными возмущениями. Вместе они образуют четырехчленную конструкцию: этнический покой[прим. 26], инерция некоего толчка, потеря инерции, возвращение в состояние этнического покоя. Это движение выражается в закономерной и единообразной смене доминирующих психо-нервных конструкций (складов) при постоянном наличии нулевого, свойственного статическому состоянию. Это и есть схема этногенеза в его видимой, поведенческой форме[118],[128].
Но если мы попытаемся интерпретировать отмеченное нами явление, то будем вынуждены обратиться к описанной выше пассионарности, которая является проявлением единственной формы энергии, влияющей на характер поведения человеческих сообществ. В самом деле, первоначальный толчок, нарушающий инерцию покоя, – это появление поколения, включающего некоторое количество пассионарных особей. Они самим фактом своего существования нарушают привычную обстановку, потому что не могут жить повседневными заботами, без увлекающей их цели. Необходимость сопротивляться окружению заставляет их объединиться и действовать согласно: так возникает первичная консорция, быстро обретающая те или иные социальные формы, подсказанные уровнем общественного развития данной эпохи. Порождаемая пассионарным напряжением активность, при благоприятном стечении обстоятельств, ставит эту консорцию в наиболее выгодное положение, что способствует увеличению числа ее членов за счет интенсивного размножения. Так создается этнос как система, где соподчиненность особей является условием существования. Но та же самая пассионарность толкает людей на взаимоистребление ради преобладания в системе, и тогда пассионарное напряжение уменьшается, пока не дойдет до нуля. После этого инерция движения, коренящаяся в социальных институтах и традициях, поддерживает существование системы, но она обречена и переходит в гомеостаз (XII).