След Полония - Филатов Никита Александрович

— Что он сказал? Ему известно что-нибудь про полоний?

— Нет. Он говорит, что «комиссия Митрохина» фальсифицировала очень многие документы КГБ.

— Да неужели?

— Шакал отрицает любую причастность своих людей к взрыву бомбы на железнодорожном вокзале в Болонье в восьмидесятом году, когда погибли восемьдесят пять человек. Он говорит, что вооруженные группы марксистов никогда не организовывали спонтанных терактов — они наносили точные избирательные удары лишь, как он выразился, по врагам и предателям.

— «Комиссия Митрохина» утверждает обратное.

— Карлос Шакал полагает, что болонский теракт был совершен молодыми неофашистами, а организовали его ЦРУ и Моссад, чтобы заставить итальянское правительство отказаться от диалога с левыми движениями и от политики терпимости в отношении палестинских боевых групп. Оказывается, существовало негласное соглашение между ООП и итальянцами о том, что боевики в обмен берут на себя обязательство — не наносить ударов по Италии. Вы слышали об этом?

— Я не верю во всякие коммунистические сказки.

— И тем не менее такая версия прекрасно вписывается в ситуацию тайной войны между двумя блоками — советским и западным, которые тогда вели борьбу друг с другом силами спецслужб… — Госпожа Ратцель проводила глазами встречный микроавтобус и опять посмотрела в зеркало заднего вида. — По словам Шакала, спустя некоторое время после теракта он получил из разведки Восточной Германии письменный доклад о том, что некий немецкий товарищ действительно вышел из здания вокзала буквально за несколько мгновений до взрыва. Однако у него не было с собой никаких вещей, кроме пластикового пакета, и выполнял этот немей в Болонье совсем другое, чисто агентурное поручение.

— Ладно, давайте оставим в покое политику. Что по поводу наших друзей-исламистов?

— Шакал, в обшем-то; и не скрывает, что когда-то поддерживал с ними отношения через Абу Салеха Анзе, представителя Национального фронта освобождения Палестины в Италии. Но скорее всего достоверных сведений по поводу советской «грязной» бомбы у него действительно нет — и не было.

— А у кого же тогда они могут быть?

— Шакал заявил мне, что не является полицейским информатором и поэтому не будет давать показания против политических бойцов. — Марта Ратцель поправила сумочку на коленях. — Однако он готов свидетельствовать против всех предателей и провокаторов.

— К которым он относит и профессора Лукарелли?

— Да, в первую очередь — его. — кивнула немка. — Оказывается, когда-то в молодости они были очень дружны. Потом Лукарелли отошел от активной подпольной борьбы, а в середине восьмидесятых его завербовали американцы. Не знаю, на чем завербовали, но…

— Зато я знаю. Я поднял его досье из нашей разведки.

Теперь настала очередь удивляться госпоже Ратцель:

— Расскажете?

— Разумеется, Марта. Примерно с тысяча девятьсот семьдесят пятого года часть оперативных ресурсов МИ-6 была переориентирована на работу в Европе и Северной Америке. Дело в том, что активизация борьбы с ирландским терроризмом в самой Британии привела к экспорту североирландского терроризма в другие страны, и довольно скоро боевики ИРА обнаружили, что слабо охраняемые казармы Британской Рейнской армии являются более удобными объектами для нападения, чем укрепленные английские военные объекты в Северной Ирландии.

— Да, я помню, об этом писали тогда в немецких газетах… — кивнула Марта Ратцель. — Говорят, в тот период на территории ФРГ английской вооруженной охране даже не выдавали патроны?

— К сожалению, это так. Только после того, как террористы застрелили майора английских вооруженных сил, положение изменилось. Были предприняты некоторые шаги, направленные на усиление мер безопасности военных объектов, но главное — наши спецслужбы, совместно с американцами, приложили дополнительные усилия к тому, чтобы обеспечить глубокое агентурное проникновение в среду европейских левых радикалов, связанных с боевыми ячейками ИРА. Вот тогда-то и удалось завербовать Лукарелли… Во время обыска у него дома нашли чемодан с детонаторами, оставленный на хранение одним из террористов, объяснили, что упекут за решетку на двадцать пять лет по обвинению в соучастии, и без особого труда склонили к негласному сотрудничеству.

— Любопытно. И с тех пор он работает на американцев?

— Судя по всему, господин профессор работает исключительно на себя.

— Вы удивитесь, Стивен, но Шакал сказал мне про этого типа то же самое — почти слово в слово.

— Кстати, по нашим сведениям, пять дней назад Луиджи Лукарелли пропал в где-то Гамбурге. Вам об этом ничего не известно?

— Нет.

Отрицательный ответ прозвучал после паузы, которая показалась Ремингтону чуть-чуть затянувшейся. Однако он предпочел сделать вид, что не обратил на это никакого внимания.

— Что еще рассказал вам Шакал?

— Он достаточно красноречиво пытался уверить меня, будто коммунисты никогда не планировали применять атомное оружие против мирных жителей. А вот ребята из «Аль-Каиды»… У них достаточно много денег — и достаточно мало ума, чтобы принять от кого-нибудь подобное предложение.

— Да, пожалуй. Карлос Шакал — это уже история международного террора, а сейчас подросло новое поколение хищников с идеалами.

— Кстати, Стивен… вы знаете, что за нами от самого аэропорта увязался хвост?

— Заметили все-таки. — хмыкнул Ремингтон. — Черный «лендровер», который сзади?

— Да. В нем как минимум два человека.

— Все в порядке, Марта. Это наше сопровождение.

— Зачем?

— На всякий случай. От русских можно ожидать чего угодно…

Госпожа Ратцель не нашла ни одного аргумента, чтобы возразить английскому коллеге. Поэтому она лишь посмотрела в зеркало заднего вида и чисто женским движением поправила волосы.

— Сколько нам еще ехать?

— Примерно полчаса. А вы молодец, Марта. Придется задать им трепку, когда приедем.

— Что это за ребята?

— «Красные береты». САС[7]. Слышали, наверное?

— Приходилось.

В свое время «красные береты» инструктировали охрану иранского шаха, служили телохранителями у султана Омана, обучали личный состав армии и полиции Колумбии методам борьбы с наркомафией. Известно, кстати, что ЦРУ часто «одалживало» у англичан бойцов САС для исполнения заказов на тайные ликвидации… В 1990 году несколько бывших сотрудников САС были завербованы в качестве инструкторов для обучения боевым действиям наемников из Медельинского картеля. Этот факт тогда вызвал резкое недовольство — и не только у английской общественности.

— Отличные парни!

— Разные попадаются, Стивен. Я работала с ними в девяносто шестом и девяносто седьмом в Боснии, по линии Организации Объединенных Наций.

— Вот как? Да, действительно, там были специалисты из САС и из нашей разведки.

По роду работы мистер Реминггон знал, что, как правило, сотрудники САС действуют под прикрытием разнообразных гуманитарных организаций, в том числе под эгидой ООН и Международного Красного Креста, что дает им возможность свободно перемещаться по всей территории воюющих стран. Например, именно так «красные береты» оказались в распадающейся Югославии, когда там начали активно размещаться различные международные миссии; и прикрытие их в тот период обеспечивал не кто иной, как руководитель службы персонала ООН Марк Бол-ди, активно сотрудничавший с британскими фирмами, занимающимися вербовкой наемников. А командовал британским контингентом в Боснии бригадный генерал Майкл Роуз, являвшийся начальником подразделений САС во время войны за Фолклендские острова.

— Тогда в Боснии — помните, наверное? — силами НАТО проводились операции по задержанию и доставке в суд Международного трибунала по бывшей Югославии в Гааге лиц, обвиняемых в совершении военных преступлений. На практике все эти наши широкомасштабные полицейские рейды по наведению порядка и поддержанию законности, а также непосредственно аресты виновных имели целью лишь ослабление власти националистических сил в Боснии.