Прорывные экономики. В поисках следующего экономического чуда - Ручир Шарма

Страны Балтии в 2008 году оказались в чрезвычайно трудной ситуации, прежде всего, из-за искусственно поддерживаемого валютного курса в комбинации с огромными займами в иностранной валюте (под залог недвижимости), что в конечном итоге привело к сильнейшему давлению на налогово-бюджетную политику государства: чтобы избавиться от огромного дефицита по текущим счетам, банки вынуждены были активно заключать договоры. Из-за абсолютно нежизнеспособных внешних платежных балансов прибалтийским странам пришлось исправлять ситуацию посредством внутренней девальвации, что, несомненно, одобрил бы известный австрийский экономист Фридрих Хайек. Эти небольшие государства не могли воспользоваться кейнсианским путем и ослабить боль благодаря временному фактору, как это на протяжении двух десятилетий делала Япония, ведь у них не было таких огромных резервов внутренних сбережений для проверки и стимулирования их экономик. Однако, учитывая, что сегодня экономика Японии выросла по сравнению с пиком 1990 года всего на 20 процентов, а ее дефицит и задолженности продолжают накапливаться, эти трудные для прибалтийских стран обстоятельства, возможно, окажутся на поверку благом.

В ближайшем будущем на путь уверенного роста могут встать и некоторые балканские страны, например Румыния. Ее правительство взялось за решение проблемы дефицита, достигшего 9 процентов от ВВП (второй по величине показатель в Европе после Греции), а частные компании смело проводят болезненную политику масштабных сокращений – общее число рабочих мест уже снизилось на 14 процентов. Уже в ближайшие годы эти меры могут привести к резкому повышению уровня конкурентоспособности румынской экономики. А вот в соседней Болгарии, напротив, оснований для оптимизма не слишком много, и Венгрия по-прежнему действует под лозунгом правящей партии страны: «Никто не останется внакладе».

Сказка о двух Восточных Европах

Причину того, почему страны Восточной Европы выбирают столь разные пути выхода из кризиса, следует искать в политике коммунистической и посткоммунистической эпох. «Железный занавес» в некоторых государствах был менее плотным, чем в других, СССР предоставлял одним лидерам больше свободы, чем другим. Руководству Венгрии, например, в результате упорного труда удалось создать самую либеральную систему среди всех сателлитов СССР; ее даже окрестили «гуляшным коммунизмом», потому что венгры чуть ли не единственные из всего соцлагеря могли позволить себе мясо в главном национальном блюде. Благодаря относительно нежесткому управлению венгры имели чуть больше свободы говорить, путешествовать и вести бизнес на Западе, чем большинство других социалистических стран. Уровень их жизни был самым высоким в Восточной Европе, и они чувствовали себя самой западной, самой европейской нацией в регионе; к тому же венгры, вполне объяснимо, меньше всех проявляли недовольство руководством страны. Чехи же пережили в те времена прямо противоположный опыт: здесь коммунисты правили жестко и решительно. Хуже дела обстояли разве только в Восточной Германии. Чешские власти были насквозь коррумпированы и некомпетентны. Страна пережила резкое снижение уровня жизни с одного из самых высоких в мире по состоянию на 1920-е годы до времен тусклого серого застоя. Где-то посредине спектра находились поляки.

Когда в 1989 году наконец рухнула Берлинская стена, чехи выгнали коммунистов из политики и со всех других постов, предполагающих реальную власть и ответственность, и вместе с поляками решительно встали на путь в Европу и на Запад. Они стали прилежными учениками не только Европейского союза, но и МВФ и Всемирного банка, проповедовавших приблизительно такую же комбинацию рыночной свободы и бюджетной дисциплины.

А вот Венгрия по-прежнему продолжала дебатировать свое коммунистическое прошлое. Венгерская оппозиция позиционировала себя как антикоммунистическую альтернативу и строила свою кампанию на националистических призывах к возрождению Венгрии как «звезды» Восточной Европы – ностальгическое видение, возвращающее к временам мощной Австро-Венгерской империи. Ни одна партия не предложила венграм устремленного в будущее прагматичного видения чехов, которые единодушно решили, что их главная задача заключается в создании бюджетно-институциональной основы для рыночной экономики. Венгрия же превратилась в поле, пожалуй, для самых жестоких идеологических и политических битв в регионе: и ультралиберальные левые, и правые националисты изо всех сил стараются очернить друг друга и активно борются за народные сердца посредством все более щедрых государственных расходов.

Венгрия вошла в прошлое десятилетие, возможно, самой успешной экономикой Восточной Европы и сумела привлечь в страну большой поток иностранных инвестиций, но эти достижения были сведены на нет в результате смен правительств – как левого, так и правого, – которые обещали обеспечить жесткий контроль над бюджетными расходами, но так этого и не сделали. В итоге Венгрия стала позорным исключением из общей тенденции растущей финансовой ответственности, которая крепла на формирующихся рынках в течение всего последнего десятилетия. С географической и культурной точек зрения Венгрия находится на воображаемой границе, разделяющей Северную и Южную Европу, и сегодня в инвестиционных кругах широко распространено мнение, что именно давняя привычка южан хорошо жить и много тратить стала одной из главных причин проблем этого региона. Например, за годы вековой конкуренции с имперской Веной ошеломительный по красоте Будапешт воспроизвел практически все архитектурные шедевры австрийцев – от самого популярного кафе до оперного театра, – только в еще более роскошном и дорогостоящем варианте.

В итоге Венгрию сегодня считают одной из костяшек домино, которые упадут первыми, если кризис дефолта выйдет за рамки Греции, а Польшу и Чехию, напротив, часто рассматривают как убежище, своего рода спасительную гавань, где можно укрыться от кредитных проблем Европы. Рынки относятся к этим двум странам как к маленьким Германиям, считая их аскетическими и надежными. Включая даже самих немцев. Не секрет, что в декабре 2010 года канцлер Германии Ангела Меркель обратилась к Польше и Чешской Республике с приглашением присоединиться к еврозоне раньше намеченного времени. Ей нужны более консервативные с финансовой точки зрения союзники в европейской борьбе с членами ЕС, привыкшими жить на непозволительно широкую ногу. Однако и поляки, и чехи ответили госпоже Меркель вежливым отказом.

В Евросоюзе, но не в еврозоне