Прорывные экономики. В поисках следующего экономического чуда - Ручир Шарма

И это вполне типичная ситуация, ибо каждая очередная формула, обеспечивающая удачный старт и определяющая следующие прорывные нации, как правило, не имеет практически ничего общего с предыдущей. Начнем с того, что Япония была лидером совершенно иного типа, нежели Европа. Южная Корея и Тайвань в годы своего бума «летели» за Японией, используя многие из основных движущих факторов ее экономического роста: жесткую экономию с целью увеличения объема инвестиций, необычно большие расходы на научные исследования и технические разработки и, наконец, такое крайне редкое преимущество, как быстрый экономический рост в комбинации с ослаблением имущественного расслоения общества. Для этих стран сегодня характерно относительно более равномерное распределение богатства, чем полвека назад, что стало одной из главных причин, по которым они сумели удержаться на пути серьезных реформ. Именно благодаря этому они избежали негативной популистской политической реакции, направленной против богатых слоев общества, которая в потенциале способна остановить любые рыночные реформы.

Европейская же модель совершенно иная. Чехия и Польша стремятся стать частью обновленной Европы, и их реформы в течение более десятка лет основывались не столько на анализе того, что уже сработало в Европе, сколько на выполнении требований, необходимых для вхождения в общий рынок ЕС и ввода единой валюты Еврозоны. Характерно, что и Европа по мере присоединения новых членов сосредоточилась не столько на решении задач динамичного роста, сколько на обеспечении стабильности. Критерии членства в ЕС сфокусированы в основном на создании в странах-кандидатах ряда конкретных институтов: нормально функционирующего парламента, аполитичных судов и честной государственной бюрократии, в том числе полиции, свободной прессы, СМИ и многих других.

На счастье новичков, сильные институты и отсутствие чрезмерного государственного долга одновременно служат мощными катализаторами экономического роста, а по мере того как нация становится богаче, важность этих факторов только повышается. Вот почему относительно богатые развивающиеся страны, такие как Польша и Чешская Республика, вошли в категорию прорывных наций, в то время как многие их соседи все больше откатываются назад. После введения в 1999 году евро многие члены ЕС приняли новую валюту, но не играли по правилам: они нарушали основные обязательства, касающиеся долгов, и не соблюдали требования в области ограничения государственных расходов, что в итоге и привело к серьезному долговому кризису, разразившемуся сегодня в Европе. Не только Греция и Португалия, но и некоторые страны – учредители ЕС, например Франция, на протяжении многих лет игнорировали бюджетные правила, и теперь это ударило по ним рикошетом. В отличие от Польши и Чехии, страны Балтии и Балкан, а также бо2льшая часть Центральной Европы, включая Венгрию, Румынию, Болгарию и Украину, вошли в мировой кризис 2008 года с огромным дефицитом государственного бюджета и серьезными задолженностями населения, в итоге им пришлось бороться с крайне тяжелыми его последствиями.

Надо сказать, эти последствия были в высшей мере неоднозначными. Восточная Европа является домом как для тех наций, которым в кризис пришлось особенно тяжело, так и для тех, кто проскочил его без особых потерь. Но единственной европейской страной, экономика которой в 2008 и 2009 годах не уменьшилась, была Польша, и сегодня эта страна может похвастаться самым жизнеспособным рынком труда во всей Европе. Новые рабочие места создаются тут настолько высокими темпами, что многие поляки-иммигранты возвращаются из Великобритании и других сильно пострадавших от кризиса стран и без проблем устраиваются на работу дома. Экономика Чешской Республики в период кризиса сократилась на 4 процента, но быстро восстановилась, и сегодня многие считают ее своего рода убежищем, этакой спасительной гаванью, где можно укрыться от ужасов непомерных долгов, известия о которых постоянно поступают, например, из Греции.

Где живет Фридрих Хайек

В конце 2008 и начале 2009 года, в самый разгар экономического кризиса, многие специалисты и аналитики Европы и США высказывали серьезные опасения, что дело может дойти по полномасштабной Депрессии, сравнимой с экономической катастрофой, разразившейся в 1930-х годах в Америке, когда очереди за хлебом стали мрачным символом страны. Чтобы избежать такого развития событий, богатые государства были готовы буквально на все: на стимулирование экономики тратились миллиарды государственных средств; чтобы убедить людей и компании брать кредиты, процентные ставки снижались до нуля. Но у стран Восточной Европы меньшего размера, например прибалтийских, не было таких денег, либо же в них присутствовали мощные финансовые силы, препятствующие займам со столь сомнительной целью. Именно этот регион пережил в результате кризиса особенно болезненную «жесткую посадку»: некоторые притормозили буквально в паре шагов от Депрессии.

В первые годы Великой депрессии экономика США сократилась на четверть, без работы остался каждый четвертый американец. Объемы промышленного производства в Венгрии в одном только 2009 году уменьшились на 17 процентов. Безработица в прибалтийских и балканских странах подскочила в среднем на 13 процентных пунктов, в Литве на 19, а в Латвии на 18 процентов. А одной из первых стран, которой для выплаты процентов по займам в годы кризиса потребовалась финансовая помощь МВФ и ЕС, была Румыния, резко скатившаяся с 6-процентного роста в 2007 году до отрицательных 7 процентов в 2009-м. И если население этих стран не погрузилось в пучину отчаяния, сродни охватившему Америку в годы Депрессии, вполне вероятно, это объясняется тем, что они еще отлично помнили о трудных временах своего не столь далекого прошлого, когда все они были членами социалистического лагеря.

Если у этой печальной истории есть светлая сторона, то она заключается в том, что наиболее пострадавшие от кризиса страны оказались лучше других подготовленными к творческому экономическому буму вроде того, который пережили Соединенные Штаты после Депрессии, когда экономика страны выросла по сравнению с докризисным пиком 1929 года почти в два раза. Уже сегодня можно найти признаки, указывающие на то, что прибалтийские государства, такие как Эстония и Литва, уверенно встали на путь выхода из тупика, в который их загнал кризис. После резкой «внутренней девальвации», приведшей в числе прочего к серьезному сокращению потребительских расходов и заработной платы, объемы экспорта и уровень занятости населения начали уверенно расти.