Когда сбываются мечты - Эстель Альенде

– Скажи мне, я, правда, жалок и смешон? – спросил он, опустив голову и не глядя на нее.

– Нет, это не так, совсем не так. Антонио, дорогой мой, мне надо о многом тебе рассказать, – уверенно произнесла она и сама удивилась той легкости, которая охватила ее, когда решение было принято. Да, она должна ему все рассказать. Если не этот великодушный человек, истинно верящий в божественное провидение, живущий по законам божьим, не выслушает ее исповедь и не простит, то покоя ее душе уже не найти.

– Я слушаю тебя, Лайла, – удивившись твердым ноткам в ее голосе, сказал зодчий.

– Я все расскажу тебе без утайки, но я должна уйти отсюда без десяти двенадцать. Если ты выслушаешь мою историю, и сможешь понять меня, и после этого по-прежнему будешь так же страстно желать быть со мной, я попробую вернуться к тебе и остаться навсегда.

– Попробуешь? – не понял Антонио. – Ты не свободна в своем выборе? Кто-то может заставить тебя изменить твое решение? Или в твоей жизни тоже есть другой?

Он внезапно умолк и снова сел рядом с ней. Он опустил голову и обхватил ее руками:

– Или… Или ты не любишь меня достаточно сильно для того, чтобы разделить со мной мою жизнь и страсть к искусству? Просто скажи мне об этом, сними камень с души. Я думаю, что между близкими людьми не может быть фальши и лжи. Я уже достаточно отхлебнул из этой чаши. Мне тоже есть, о чем тебе рассказать.

– Может быть, не стоит начинать тяжелый разговор? – робко предложила Селеста. – Если тебе тяжело говорить об этом, мы найдем другое время.

– Я не хочу от тебя ничего скрывать. В моей жизни есть другая женщина…

Он помолчал, Селеста ждала продолжения. Тогда он откашлялся и проговорил:

– Вернее, была. Пепета Мореу была в моей жизни, но в ее судьбе для меня места не было. Я признался ей в своих чувствах, которые действительно в тот момент были очень сильны и искренни. Я говорю «в тот момент», потому что тогда я еще не знал тебя. Но я не показался Пепете достойным спутником жизни, она выбрала другого и приняла его предложение. Он – славный малый, кажется, торгует лесом. Дела его идут неплохо, по крайней мере, все говорят, что лучше, чем сейчас у меня. Ну что ж, я не смог ей объяснить, что для меня деньги – не главное в жизни, что у меня другая цель, и я остро нуждаюсь в любви и поддержке для ее осуществления.

Селеста улыбнулась ему и потерлась носом о его плечо:

– Антонио, ты очень сильный и безмерно талантливый. Я уверена, что у тебя все получится. Саграда Фамилия – вот любовь твоей жизни, которая никогда не оставит тебя.

Гауди выдавил из себя ответную улыбку:

– Да, этот собор – цель моей жизни, и я буду продолжать строительство, пока меня не покинут силы, но я сейчас о другом. Лайла, милая, ты же понимаешь, о чем я говорю.

Он взял ее руку и медленно целовал от кончиков пальцев до запястья. Она смотрела на него, готовая разрыдаться. Она должна была все объяснить ему, он не может так дольше терзаться. В его мучениях есть доля и ее вины. Ее собственная душа маялась и жаждала покоя и примирения. Селеста хотела, чтобы Антонио выслушал ее исповедь. Она бы покаялась, рассказала ему о Крамере, о своем страхе, о картине со спиритическим сеансом и о старинном зеркале, которое впервые соединило их. Но что будет, когда он узнает всю правду? Посмотрит ли он еще раз на нее или навсегда прогонит из своей мастерской и вычеркнет из своей жизни? И как найти слова, чтобы он смог ее понять?

Глава 19. Услуга

Услуга. Краткое предисловие к десяти томам вымогательства.

По дороге в Рим Тимон скрупулезно изучал спутниковую карту города. Сантиметр за сантиметром он просматривал панорамы улиц в поисках сходства с пейзажем на фотографии из конверта Крамера.

– В том, что это Рим я не сомневаюсь, – вслух рассуждал он. – Но я почему-то никак не могу найти это место, будто его стерли с карты.

Его черный бульдог, не моргая, смотрел на хозяина. Что-то заставляло его промолчать, но в душе ему хотелось задать вопрос, почему экстрасенс так уверен, что на фотографии именно Рим, а не какой-то другой город. Может быть, они зря летят в Италию?

– Ко мне идет эта информация, Пуло, – отвечая на незаданный вопрос, сказал Тимон. – В том, что этот дом находится в Риме, я не сомневаюсь. Сам посмотри.

Они склонились над фотографией, которую бульдогу, благодаря его находчивости и внимательности, удалось стянуть, и теперь это была их единственная улика, которая стала для них путеводной звездой и помогала им в расследовании. Едва взглянув на фото, они оба узнали Габриэля Крамера, стоявшего у подъезда дома. Хотя голова его была повернута влево, в том, что это профиль их знакомого, ни Тимон, ни его пес не сомневались. Лицом к нему, следовательно, спиной к фотографу, стояла высокая и худенькая женщина с длинными черными волосами. Одной рукой Крамер обнимал ее за талию, а в другой держал большой сверток. Тимон достал лупу и стал изучать снимок.

– Вот и номер дома, видишь?

Пуло пытался извернуться и взглянуть в лупу, но его широкая морда не находила той плоскости, в которой это можно было бы сделать. Он сокрушенно вздохнул.

– Это дом сто сорок три, – сообщил хозяин.

– Ничего не видно, снимок очень размытый, – посетовал пес. – Тоже мне, фотограф, неужели нельзя было выставить нормальную выдержку?

– Да, пожалуй, ты прав, снимок весьма не профессиональный. Или с точностью до наоборот, – задумчиво протянул ясновидящий. Он покрутил в руках свою фотокамеру, навел объектив на Пуло, потом на соседнее кресло.

– Есть! – радостно воскликнул он. – Я понял, почему этот снимок такого качества, конечно, иным он быть и не может! Смотри, даже если очень крепко держать камеру в руках, снимки будут нечеткими, расплывчатыми, если наводить многократное увеличение.

– Значит, фотограф не просто стоял на противоположной стороне улицы и снимал городские пейзажи, – предположил Пуло.

– Конечно! Он следил за Крамером или за этой девушкой, старался быть невидимым для этой парочки, поэтому находился на почтительном расстоянии от них. Поэтому снимки сделаны с максимально возможным приближением.

– Но мы так не и не ответили на вопрос, во что же он всматривался? Зачем он делал эти фото, ты знаешь? – полюбопытствовал бульдог.

– Элементарно, это шантаж, обыкновенное вымогательство. Тут даже вариантов быть не может, – ответил Тимон. – И этот странный текст, собранный из газетных букв, это доказывает. Осталось только понять, что же делал Крамер у этого дома, и кто его спутница. Мне кажется, что между ними есть какая-то более прочная связь, чем любовная. Чем они так заинтересовали своего преследователя? Это мы и должны выяснить.