Убить Бенду - Лев Жаков

– Вы считаете, что от таких стоит держаться подальше?

– Это разумно.

– Конечно. Но мне в последнее время удается оказываться именно там, где мне нужно быть. Иногда не понимаю, почему и зачем я именно здесь и сейчас, но потом оказывается, что все идет именно так, как надо, и все разъясняется, и все складывается хорошо. Ну... иногда человек думает, что хочет не того, чего хочет на самом деле. И я тоже. Мне не хотелось встречаться с этими людьми. Но именно поэтому мы и встретились.

– Именно, именно, – пробубнил сзади Юлий. Рыцарь обернулся к нему. Юноша сделал удивленное лицо и махнул рукой: нет-нет, я молчу, я здесь ни при чем. Арчибальд вернулся к беседе с Бендой.

– Я, простите, не понял, – признался он. – Вы не хотели встречаться с ними, и именно поэтому оказались здесь, среди людей, желающих вашей смерти?

– Понимаете, сложно пересказать то, что получаешь из опыта, из наблюдений. Я так живу. Но могу попробовать пояснить на простом примере.

– Будьте столь любезны, – кивнул рыцарь.

– И мне! – встряла Алиция.

– Положим, вы голодны. И хотите поесть. Вы хотите поесть, потому что в вашем желудке нет еды. Успеваете?

– Я есть хочу! – проныл впереди Сержик.

Арчибальд осторожно произнес:

– Пока что все понятно.

– Затем вы поели. В животе есть пища, и вы больше есть не хотите.

– Што за связь межу едой и тобой, колдун, я не улавливаю, – обернулся Кривой, – окромя той, что ты наша еда? – Он захохотал.

Бенда выжидательно смотрит на рыцаря. Тот озадаченно смотрит на Бенду:

– Я должен сделать вывод? Давайте повторим, чтобы убедиться, что я ничего не пропустил. А то связь между едой и вашим присутствием... кроме той, на которую указал уважаемый Аластер... действительно пока что представляется мне эфемерной.

– Да не между мной и едой, а между нежеланием и мной, – качает головой Бенда.

– А! – говорит рыцарь и задумывается; молчат и все остальные; Сержик громко сопит. – То есть... еда есть – есть не хочу, еды нет – хочу. Есть – не хочу, нет – хочу.

– Не хочу, а есть, – подсказывает Бенда.

– А! – Арчибальд светлеет лицом. – Того, что мы хотим, у нас нет. Поэтому и хотим. А если есть – не хотим.

– Что же его хотеть, если оно есть? – подхватывает Бенда.

Алиция смотрит на улыбающихся рыцаря и Бенду с подозрением.

– Как же так? – восклицает она. – Как я могу хотеть того, чего нет? Его же нет, чего его хотеть? Я же не стану желать неизвестного мне мужчину, верно? Лишь того, который есть, я могу его потрогать, обнять!

Бенда только открывает рот, чтобы ответить, как впереди раздаются громогласные раскаты хохота. Канерва смеется безудержно, сотрясается, мотая головой...

– Я не понимаю, что вас так рассмешило! – холодно процедила Алиция, когда лорд Мельсон немного успокоился. Девушка заметила, что смеющийся Канерва необыкновенно хорош, и старая обида поднялась в ней.

– Колдун-то прав! – пояснил Канерва, утирая глаза. – Когда я тебя хотел, ты была недоступна. Можно сказать, тебя у меня не было. А когда перестал и думать – сама ко мне прибежала. Я не хотел, а ты лежала в моей кровати голая!

– Не голая, а в сорочке! – вспыхнула Алиция. Арчибальд посмотрел на девушку. Она высунула язык: – Э-э! – И отвернулась.

Больше никто ничего не сказал. Под стук копыт все продолжили движение. Снова коридоры, повороты, коридоры... Постепенно проникающий из дырок на потолке дневной свет стал угасать.

– Я так устала, – пробормотала девушка. Она начала прихрамывать, спотыкаться, но не останавливалась.

Сержик проныл:

– Ну че, ну сколько еще?! Аласт, я больше не могу! Я не понял, почему мы не можем сесть отдохнуть, целый же день тащимся!

– Заткнись, – пробормотал Кривой.

Грудь у него ходила ходуном, он вдыхал с хрипом, выдыхал со свистом и последние метры шел, держась рукой за низ живота, справа, где появился комок тупой боли, тянущей при каждом шаге.

Канерва впереди шагал по-прежнему легко, однако медленнее: в плотнеющей тьме стены начали прятаться от взгляда, и появилась опасность пропустить ответвление. Однако останавливаться никто не стал. Кривой, тяжело дыша, полуобернувшись, спросил, выталкивая слова с дыханием:

– Сколько... еще... идти?

– Ох-хо-хох, – пробормотала в ответ Алиция. Говорить в голос у нее не осталось сил. Платье путалось в ногах, она спотыкалась о него и один раз чуть не упала. Бенда подхватывает девушку под руку, после чего она бредет, держась за своего спасителя.

Арчибальд оглянулся на них:

– Долго идти еще?

– Не знаю, – выдохнула Алиция. – Мы прошли... больше половины. Если я правильно... повороты считала.

– Значит, к утру будем, – подытожил рыцарь.

Кривой перед ним застонал. Сержик взвыл:

– Звери! Ну че, я не понял, сложно остановиться? Да пусть они отправляются в жопу, эти сокровища, мы же сдохнем раньше, чем дойдем!

– На это и рассчитано, – хмуро ответил Арчибальд, оборачиваясь к Юлию.

Тот тащился, держа поводья; лошади брели за оруженосцем, наклонив головы и покачивая ими в такт шагам; они дремали на ходу. Потолки здесь были очень низкими, поэтому посадить дам в седло не удалось: они предпочли идти пешком, нежели сидеть скрючившись. Хотя Алиция как раз подумывала о том, чтобы лечь на лошадиную холку и поспать...

– Сто-ой! – зычно крикнул рыцарь. Голос его прокатился по коридору и вернулся эхом.

– Не глухой я, – буркнул Канерва, останавливаясь. Он резко сжал и разжал пальцы, громко хрустнув суставами. Все встали.

– Привал, что ль? – спросил Кривой, согнувшись и прижимая руку к животу, вдавливая ее, чтобы ослабить боль.

– Лошадей надо покормить.

Алиция за спиной Арчибальда застонала, Канерва расхохотался, затем выкрикнул:

– Эй, сэр рыцарь, может, людей заодно накормите?!

– Лошадиным кормом? – не повышая голоса, спросил Арчибальд, беря из рук Юлия поводья. Юноша бросился отвязывать сумки с овсом, притороченные к его седлу. Кривой, подняв голову, сказал Канерве:

– По покушать же ж у нас Бенда главный, голуба.

– Может, сразу на ночь устроимся? – предлагает Бенда.

– Поспать, што ль? – хихикает Кривой. – Не, я с вами в одном месте не лягу – еще зарежете ночью.

Арчибальд тихо сказал Юлию несколько слов.

– Но он же не подпустит меня! – воскликнул юноша испуганно.

– Ничего, ничего, он уже привык. – И рыцарь вернулся к остальным, держа под мышкой факел.

– Я спать хочу и есть тоже, – немедленно вставил Сержик и тут же взвыл: – За что?!

– Так его, – с удовлетворением откликнулся Канерва. – Все устали.

Арчибальд подошел к сгрудившимся вокруг Бенды обессилевшим участникам похода. Алиция, привалившись к плечу Бенды, закрыла глаза. Канерва покачивался на каблуках, сложив руки за спиной, рядом из темноты выступало белое круглое лицо Кривого, который не отрываясь смотрел мимо рыцаря в сторону шума, производимого лошадьми и кормящим их Юлием. Оттуда слышались шорох надеваемых на головы животных мешков с овсом, тихое чавканье, перемежаемое сопением, вздохами. Сочный шлепок, другой...

– Э, че такое, кто обосрался, я не понял? Навоняли!

Все устали и с трудом стояли на ногах, но расположиться на ночлег, чтобы заснуть и, возможно, больше не проснуться, никто не решался.

– Хоть бы поесть... – тоскливо проговорила Алиция, не открывая глаз.

– Я, наконец, жрать хочу! – возмутился стоявший напротив нее Сержик. – Че мы прямо как... эти... с голоду подохнем? Кто тут еду обещал? Давайте уже!

– Никто не обеща, голуба, – со вздохом повернулся к нему Кривой. На гладком лице обозначились морщинки, стало отчетливо заметно даже в неярком свете факела, что он далеко не молод.

Бенда зевает, широко открыв рот, осторожно поднимает Алицию, стаскивает с плеча лямку:

– Хлеба? Или, может, разведем костер и каши сварим?

Канерва жадно уставился на мешок:

– Что, это возможно?

– Давай! – заорал Сержик.

Бенда молча развязывает тесемки, кладет мешок на пол. Все расступаются, только Арчибальд встает за спиной Бенды с мечом наготове. Алиция дотрагивается до плеча рыцаря и шепчет жалостливо:

– Вы целый день его носите, у вас рука не устала?

Арчибальд качает головой.

Мешок лежит на полу, еле различимый в густой тьме, все смотрят на него. Он лежит, как обычная тряпка, немного похожий на лужу грязи. Бенда садится на корточки и запускает в него обе руки по локоть. Всем кажется, что они проваливаются сквозь пол. Алиция издает судорожный вздох. Кривой шепчет: «Еж твою мать!» Бенда начинает вставать, вытягивая что-то из мешка, – и все отступают, кто на полшага, кто на всякий случай на два.

В руках Бенды охапка хвороста. Бенда передает сучья тому, кто стоит перед ним – это Канерва, – и снова наклоняется. Лорд, повертев охапку, понюхав и рассыпав часть мелкого сушняка, опускает ее на пол