Снегурка быстрой заморозки - Елена Логунова

— Так он с документами, что ли?

— Наоборот, без. Ты что, не поняла? Это же игрушечный пистолет! — Я закрыла сумку и огляделась в поисках собаки.

Томка не остался с нами. Увидев, что тут увеселения закончились, жизнерадостный пес в надежде на продолжение марлезонского балета поскакал следом за Мариком.

— Игрушечный? — недоверчиво повторила Ирка. — Надо же! А ведь так похож на настоящий — не отличишь!

— Пока не начнешь стрелять, — кивнула я.

И замерла с открытым ртом.

— У тебя челюсть заклинило? — заинтересованно спросила Ирка через пару секунд.

— У меня заклинило мозги, — призналась я.

И внимательно посмотрела на подругу:

— Ирка, ты когда в последний раз видела своего племянника?

— Марика? — Ирка почесала в затылке. — Ну, лет тринадцать ему было тогда. Или пятнадцать? Не помню. Скорее, пятнадцать.

— Пятнадцать, — повторила я. — А сейчас парню двадцать два, не меньше… Ирка, он сильно изменился?

— Сантиметров двадцать прибавил в росте, килограммов тридцать — в весе. А что?

— А то, что к пятнадцати годам люди, как правило, заканчивают расти ввысь, как бамбук! А он еще на двадцать сантиметров вымахал! Тебя это ни на какие мысли не наводит?

— Меня это наводит на мысли об акселерации. И еще о хорошем питании, сбалансированном по содержанию витаминов и микроэлементов. А что? — повторила подруга.

— Пошли домой, — сказала я, решительно прихватывая Ирку под пухлый локоток. — Мне срочно нужно заглянуть в альбом твоих семейных фотографий. У меня родилось страшное подозрение, и я хочу либо подтвердить его, либо опровергнуть.

Леня Пушкин тяжело брел по тропинке в направлении города, сам себе напоминая медсестру, самоотверженно влекущую прочь от линии фронта раненого бойца. Тяжелый Гриня, поджимающий прокушенную собакой ногу, висел на Лене как восьмидесятикилограммовый мешок, но издавал нехарактерные для мешка жалобные стоны.

Сереня в располосованной терновыми колючками майке с независимым видом топал метрах в тридцати позади пары братьев, кривясь всякий раз, когда ветерок доносил до него Гринины причитания.

— Серый, не отставай! — не оборачиваясь, велел Леня. — Догоняй нас по пути к маршрутке!

Волоча постанывающего Гриню и обливаясь потом, он вышел на окраину поля и уже завидел впереди шоссе, когда сзади послышался дробный топот быстро бегущих ног. Посторонившегося Леню обдало ветром и пылью. Он чихнул, ругнул непоседливого младшего братца, посмотрел в спину промчавшегося мимо бегуна и с удивлением увидел, что это был вовсе не Сереня. В сторону шоссе, мелькая загорелыми пятками в несерьезных шлепанцах, улепетывал то ли длинноволосый юноша в длинной рубахе, то ли долговязая девица в коротком халатике. В руках существо неопределенного пола держало металлические предметы, один из которых стопроцентно был пистолетом.

Сереню вооруженный блондин не сбил с ног только потому, что перемахнул через малорослика одним великолепным прыжком. Младший Пушкин расценил сие действие как личное оскорбление, покраснел и надулся, как помидор. Понимая, что легконогого, как сайгак, блондина ему не догнать, Сереня обернулся в надежде найти поблизости кого-нибудь, на ком можно было бы сорвать зло, и увидел овчарку, бегущую по тропинке с такой скоростью, словно она проглотила дюжину рекламных кроликов, под завязку начиненных батарейками «Энерджайзер».

— Ой! — тихо пискнул Сереня, отступая с тропы вправо, к озерным камышам, от которых он еще не успел отдалиться.

— Гау! — с радостным изумлением взлаяла собака, явно узнавшая в Серене одного из участников недавнего шоу в камышах.

Сереня пискнул повторно и без разбега сиганул в заросли, повторив европейский рекорд для юниоров по прыжкам в длину.

Увидев, что белокурая бестия животом вниз залегла в пыльную полынь на обочине дороги, Леня опасливо притормозил и бережно опустил раненого брата на хорошо прогревшуюся землю.

— А? — невнятно спросил потревоженный Гриня.

— Я сам еще не понял, что происходит, — разгибаясь, пробормотал в ответ Леонид.

Солнце, неспешно склоняющееся к горизонту, низко застряло в узкой расщелине между двумя многоэтажными башнями, и его лучи слепили Леню. Приставив руку козырьком ко лбу, он всмотрелся в затянутую дрожащим маревом даль шоссе и увидел приближающийся «Москвич» незабываемого канареечного цвета.

Белобрысый волосатик вынырнул из травы, встал на одно колено и прицелился в приближающуюся машину из пистолета, сверкающего в солнечных лучах, как новогодняя игрушка.

— Мочи гадов! — закричал Леня, узнавший в желтом авто машину, похитившую Сереню, но тут же испугался, что выдал свое присутствие, и поспешно лег на живот рядом с Гриней.

Секундой позже по его спине проскакали крепкие собачьи лапы, после чего почти одновременно послышались разнородные, но пугающие звуки: грохот выстрела, истошный визг тормозов и яростный собачий лай.

Жаждущий веселья Томка прыгнул на плечи Марика, сбив самого юношу с ног, а его пистолет, направленный на колеса автомобиля, с прицела. Повторно взвизгнув тормозами, желтая машина вычертила на шоссе широкую петлю с заходом на полосу встречного движения, с трудом выправилась и с нарастающей скоростью унеслась в город.

— Уходим по-тихому! — скомандовал Грине Леня, по-пластунски удаляясь в сторону от тропы.

Оставляя в пыльной траве борозды от волочащихся ног, Гриня на локтях уполз за братом. Спрятавшись в зарослях вредной для здоровья амброзии, Пушкины дождались, пока опасный парень с пистолетом и собакой проследуют в обратном направлении, и только после этого рискнули выйти на дорогу. Сереня их не нагнал, но Леню это не встревожило. Ему и без того хватало поводов для беспокойства: мало того, что противником семейной команды Пушкиных себя некоторое время назад объявил рыжий Верзила из желтого «Москвича», так теперь еще какой-то блондин с пистолетом объявился!

Скорчившись, как жертва компрачикосов, и без того здорово похожий на уродца Сереня неуютно сидел в зеленых джунглях на острых верхушках молодых камышовых побегов минут десять. Солнце клонилось к закату, длинные тени камышей заштриховали добрую половину поля, в отдалении раздавались невнятные выкрики, транспортный шум и, кажется, гром, но вблизи было тихо. Подождав еще пяток минут, Сереня выбрался из зарослей, с шелестом раздвинул камышовую завесу на краю приозерных джунглей и… нос к носу столкнулся с давешней овчаркой.

Собака в шумном зевке показала оторопевшему Серене розовую глотку, черное нёбо и полный комплект великолепных зубов, после чего откровенно издевательски осклабилась.

Сереня шумно сглотнул. Овчарка игриво щелкнула зубами в опасной близости от его носа и присела на передние лапы, выражая полную готовность к подвижным играм типа «казаки-разбойники».

— Собака — друг человека! — торжественным шепотом провозгласил Сереня и сразу после произнесения волшебного заклинания ретировался в камышовые заросли.

К сожалению, в испуге и спешке он не рассчитал скорость отступления и в результате уже через несколько метров по колено увяз в тягучей каше из жидкой глины и густого озерного ила.

Я притащила из библиотеки альбом с фотографией, которую мне показывал Марик, когда удостоверял свою личность.

— Смотри, — я шлепнула раскрытый альбом Ирке на колени. — Внимательно смотри! Это он или не он?

— Это он, мой племянник Марик, — убежденно кивнула подруга. — А с ним рядом я сама.

— Ты уверена? Не путаешь?

— С кем, интересно, я могла бы нас перепутать? На снимке только я с Мариком и какая-то здоровенная обезьяна с детенышем! — обиделась Ирка.

— Наплюй на обезьян! Я тебя спрашиваю, уверена ли ты, что Марик на снимке и парень, который под видом Марика живет сейчас в одном доме с нами, — это одно и то же лицо?

— Насчет лица не знаю, не уверена, — Ирка склонилась над фотографией, почти уткнувшись носом в колени. — Вот длина и цвет волос определенно совпадают!

— Количество глаз и ушей тоже совпадает, только это еще ничего не значит! Волосы он мог специально отрастить и даже перекрасить!

— Зачем? — удивилась Ирка.

— Да чтобы сойти за Марика, которого ты помнишь голенастым длинноволосым подростком!

— А зачем кому-то сходить за Марика?

Я тихо зарычала и сделала пальцы крючками:

— Я тебя сейчас укушу за непонятливость! Или ты только прикидываешься идиоткой? Каждому дураку ясно, что твой дом как вместилище драгоценной Булабонги жутко интересен целой толпе алчных граждан!

— Я вовсе не каждый дурак! — с достоинством возразила Ирка.

— Да уж, ты редкий экземпляр!

— Надеюсь, это комплимент?

Я протяжно застонала, развернула скрюченные персты, чтобы обмахнуться ладонью, как веером, и тут же снова начала загибать пальцы: