Снегурка быстрой заморозки - Елена Логунова

— Я решительно не знала, о каком добре идет речь, но мне совсем не хотелось, чтобы эти сволочи всем скопом ввалились в мою халупу и скрутили меня в бараний рог, — продолжала повествовать подруга. — А еще мне хотелось, чтобы о моем островном заточении узнали на Большой земле.

— И ты решила оповестить об этом мир в моем лице! — подсказала я.

— Совершенно верно! — Ирка кивнула. — На помощь Моржика я не слишком надеялась, мы с ним как раз здорово поссорились, он ушел из дома и до сих пор не появляется.

Подруга заметно погрустнела.

— Появится еще, — подбодрила ее я. — Он же тебя любит.

— Ты настоящая подруга, — с признательностью сказала Ирка. — Именно поэтому я решила перевести стрелки на тебя!

Чтобы предупредить возникшее у бандитов желание штурмовать хижину, Ирка стала шумно метаться — старательно изображала горячку, сопровождающуюся бредом.

— Я приговаривала: «Ленка! Ленка! Возьми его! Возьми!» — Ирка показала, каким был ее горячечный бред.

Оказалось, весьма разрушительным: коробочка с недоеденным «Оливье» полетела со стола на пол, пустая кастрюлька с засохшими остатками фондюшного соуса звонко брякнулась на пол.

— И еще я говорила: «Запомни, Ленка: это добро! Настоящее добро! Очень, очень доброе!» — продолжала буянить Ирка. — А напоследок, чтобы показать, как мне плохо, я еще немножко попричитала, как раненый боец в фильме про войну: «Сестра, сестра, брось, не донесешь!»

— А, так вот почему Пискля решил, что мы с тобой сестры! — сообразила я. — А твои слова «Брось, не донесешь», вероятно, навели его на мысль о том, что искомое добро очень большое. То-то он поначалу не хотел соглашаться на Голубую Булабонгу!

В коридоре зашлепало, в кухню притопал встревоженный Марик в достопамятных тапках с лишайчатыми кроликами.

— Я слышал грохот, что у вас случилось? — Юноша обеспокоенным взором обвел кухню, задержав взгляд на неаппетитных остатках разбросанного «Оливье».

— Ничего страшного, это я фондюшницу уронила, — успокоила племянника Ирка. — Ступай к себе, мы тут сами приберем.

Марик удалился.

— Кстати, о голубых, — сказала Ирка, поглядев ему вслед. — Как ты думаешь, с мальчиком все в порядке?

— Не знаю, не проверяла, — не подумав, брякнула я.

— Очень надеюсь, что не проверяла! — надулась Ирка. — Марик тебе в сыновья годится!

— И вовсе не годится! — справедливости ради возразила я. — Не могла же я стать матерью в двенадцать лет! Впрочем, о чем это мы с тобой болтаем? Давай вернемся к Булабонге. Я так понимаю, ты ее в глаза не видела?

Ирка со вздохом поднялась с табурета, достала из-под мойки совок и щеточку и принялась сметать с пола салатный мусор.

— Не видела и даже не знаю, кто она такая!

— Что она такое, — поправила я. — Голубая Булабонга — это марка, очень редкая. Ее стоимость, по разным оценкам, колеблется от ста до двухсот тысяч долларов.

— Да ну?!

— Если не веришь, сама посмотри в Интернете!

Ирка перестала махать щеткой и застыла на корточках с разведенными в стороны руками, сделавшись похожей на гигантскую курицу-несушку, сосредоточившуюся на процессе производства яиц.

— Меня украли, чтобы потребовать в качестве выкупа эту дорогущую марку? — наконец-то разродилась несушка. — Не понимаю… Где я, а где эта самая… Голубая?

— Рядом вы были, в одном доме! Я нашла конвертик с Голубой Булабонгой у тебя в библиотеке! Под столом, в мусорной корзинке!

— Офигеть! — изумленная Ирка села на попу, слегка промахнувшись мимо фондюшной кастрюльки. — Это у меня такой мусор в доме — на сотни тысяч баксов?! Обалдеть! А почему я об этом узнаю последней? Очуметь!

— Ошизеть, одуреть и офонареть, — я помогла подруге с синонимами. — Может, это Моржик где-то добыл такую диковинку? А тебе не сказал?

— Пожалуй, мог добыть, — задумчиво согласилась Ирка. — Он как раз только-только из Голландии вернулся, вполне мог притащить из-за границы какой-нибудь сувенирчик.

— Сувенирчик! — повторила я. — На пару сотен тысяч «зеленых»!

— А что мне ни о чем не рассказал, так свободно мог не успеть это сделать, — не заметив моей реплики, продолжила Ирка. — Я на него раньше наорала, чем он вообще рот открыл. Вот дура-то…

— Еще бы не дура, — поддакнула я.

Подруга с пола мрачно зыркнула на меня подозрительно блестящими глазами.

— Ты только реветь не вздумай! — предупредила я, присаживаясь рядом и проворно работая щеткой.

Сгребла в совок салатное свинство, свалила в мусорку, переставила в мойку грязную кастрюльку и сказала в утешение расстроенной подружке:

— Ты не совсем дура, раз догадалась посигналить на берег солнечными зайчиками. Сигналы твои благополучно приняли и именно благодаря этому я тебя и нашла.

— У меня была пудреница с зеркальцем, вот я ее и использовала. Сначала пыталась слепить летчиков в самолетах, но побоялась спровоцировать авиакатастрофу, — призналась слегка повеселевшая Ирка.

— Чай с конфетами пить будем? — спросила я, чтобы сменить тему.

Мне казалось, что ничего нового подруга мне поведать уже не может.

— А как же! Зови Марика, дети любят сладкое!

Сладкое любили все, поэтому конфеты кончились очень быстро. Ирка с сожалением закрыла опустевшую коробку с изображением плывущих в небе мягких зефирных тучек и спросила:

— Кстати, о голубых: как поживает моя синяя роза?

— Так же, как все предыдущие, — неохотно призналась я. — Посинела окончательно. Я хочу сказать, она умерла.

— Тоже засохла? — Ирка искренне огорчилась.

— Увы, — я развела руками, неосторожно смахнув со стола пустую конфетную коробку.

— Вот! — Ирка обвиняющим жестом указала на упавший предмет. — Вот так у тебя всегда!

— Все падает? — уточнил Марик.

— Все в упадке! — поправила Ирка. — Руки-крюки!

— Сама такая! — я искренне обиделась. — Между прочим, мы с тобой вместе эту розу сажали, и именно ты руководила процессом!

Ирка пару раз обмахнулась поднятой коробкой.

— Ага? — я поняла, что подруге просто нечего сказать.

— Ага, — вздохнула Ирка. — Ладно, я тебя не виню: ты не садовник, и я тоже. Надо было обратиться к настоящему специалисту. Эх! А я еще послала Лизу к тебе за консультацией!

— Какую Лизу? — встрепенулась я.

— Одну такую… никакую! Тусклую, невзрачную особу, примечательную только своим энтузиазмом садовода-любителя!

Заинтересовавшись, я поднажала с наводящими вопросами и выяснила, что к Ирке недавно приходила какая-то тетка, представившаяся Лизой и скупившая все голубые розы на корню. В смысле, прямо в коробках. Заплатила наличными, не торгуясь, помогла Ирке выволочь из гаража полсотни прямоугольных картонных коробок с саженцами, аккуратным штабелем уложила их в багажник своего допотопного «Москвича» и увезла. Причем Ирка так обрадовалась тому, что у нее прибавилось свободного места в гараже и свободных денег в кошельке, что не удосужилась спросить, где находится опытный участок любительницы диковинных цветов.

Только три кустика ушли «налево»: два Ирка подарила детскому саду для украшения дворовой территории, а третий — мне. Дотошная цветоводиха Лиза еще собиралась навести у меня и у ясельного садовника справочки, как эту колючую синюшку холить и лелеять. Теперь я поняла, кто такая была та ароматизированная хозяйственным мылом бесцветная дама, которая звонила в мою дверь.

— Почему ты не оставила ни одного кустика себе? — накинулась я на Ирку. — Эта Лиза, наверное, выращивает цветы на продажу, будет торговать ими втридорога, срезанными! А мы теперь никогда не увидим синюю розу в цвету в условиях произрастания!

— Почему — никогда? — подумав, возразила подруга. — Если тебе так интересно, можем сходить в ведомственный детский сад водников и посмотреть на тамошнюю клумбу!

— Это в какой детсад, «Водники»? В тот, что на улице Илюшинской? — встрепенулся Марик.

Ирка кивнула.

— Боюсь вас огорчить, но там с вашими синими розами тоже неувязочка случилась. Я сейчас, только газету принесу! — Марик сорвался с места и унесся в коридор.

— Да черт с ними, с розами, — начала было Ирка.

— Вот!

Прибежавший обратно Марик шлепнул на стол газету с фотопортретом Лаврового Листа.

— Я только что прочитал тут сводку ГУВД за вчерашний день. Заметочка поэтически называется «Как хороши, как свежи были розы…». Слушайте: «…С территории детского сада „Водники“ на Илюшинской похищена дюжина розовых кустов, еще не вступивших в пору цветения. Похититель, личность которого не выяснена, ночной порой выкопал все двенадцать кустов и увез в неизвестном направлении на строительной тачке, следы которой остались на разворошенной клумбе».

— Если следы отпечатались, почему направление неизвестно? — справедливо спросила я.