(Не) мой папа - Маргарита Дюжева

и пойдет на все, лишь бы мне досадить. Только ее папаша вряд ли услышит мои слова. Он уверен, что мне повезло, что я должен просто от радости скакать, потому что его доченька обратила на меня внимание. Зубы сводит злости. Серега хер знает где, а я прыгаю, как мандавошка, из угла в угол, а толку ноль.

— Хорошо, — решаю пойти ва-банк.

Достаю из кармана телефон, ставлю его на громкую связь и набираю Таньку. Молюсь всем богам, чтобы эта дрянь уже включила телефон. Просыпайся, кобыла! Почти полдень! Пора похмеляться и выкладывать фотографии в сеть, чтобы все знали, как ты вчера весело погуляла, как ты умеешь отклячивать задницу и делать губы уточкой. Давай же!

Когда пробиваются гудки, у меня сердце делает кульбит в груди. Хоть в чем-то повезло! Кладу мобильник на стол, между мной и Бойковым.

Эта сука не торопится отвечать. То ли не слышит, то ли специально тянет время, я не знаю. Психую, когда звонок обрывается, и неживой голос произносит «абонент не отвечает. Попробуйте перезвонить позже». Снова набираю. И результат тот же.

Геннадий Александрович сидит, сложив руки на груди, и исподлобья наблюдает за моими невменяемыми судорогами, и даже в простом молчании сквозит сарказм.

Когда я набираю Таньку в десятый раз, она все-таки отвечает.

— Ты достал меня, — голос сонный, смятый, недовольный, — я еще сплю.

— Уже поддень.

— И что? Я легла поздно. Чтобы ты знал…

— Ты сына забрала? — перебиваю ее на середине фразы.

Давай же «любимая», не подведи, покажи на что ты способна. Умоляю мысленно, даже пальцы наудачу скрестил.

И она не подводит:

— Нет, конечно, — зевает в трубку, — я вообще-то няньке целые сутки оплатила. Пусть сидит там.

— Скажи, где он, и я заберу его прямо сейчас.

— Перебьешься.

— Ты понимаешь, что скинула его на сутки какой-то незнакомой тетке, которую он видит первый раз в жизни?

— И что? Потерпит. Пожрать она ему даст, сопли подотрет, мультики в конце концов включит.

Тесть садится ровнее. Опирается локтями на стол и гипнотизирует взглядом экран телефона.

— Ты хоть знаешь, что это за няня?

— Ой, да уймись ты! Обычная нянька. Я отзывы на барахолке почитала. Леной зовут.

Отзывы она почитала…Леной зовут…

— Тань, просто скажи мне, где он, — прошу сквозь зубы, еле держусь, чтобы не начать материться в голос, — ты понимаешь, что он маленький? А ты его просто взяла и скинула постороннему человеку. Ты ему так всю психику сорвешь… изуродуешь.

— Орлов! Ты уже затрахал меня со своим сыном! Возишься с ним. Сережа то, Сережа сё.

— Конечно, вожусь! Он же ребенок.

— Он же ребёнок, — передразнивает она, — ничего с ним не станет. Не сахарный. Подумаешь — поорет, зато поссыт поменьше. И спать крепче будет.

Закрыв глаза, медленно считаю до пяти.

— Если не хочешь мне говорить, где он, то иди и сама забери его! Немедленно!

— Конечно же! Конечно! — с издевкой тянет она. — Сейчас я вскочу по твоему требованию и побегу. Вот прям волосы назад. Не фиг. Пусть сидит у этой Клары.

— Ты же сказала, что ее Лена зовут.

— Да какая разница?! Лена, Света, Зоя Степановна. Хватит мне всякой фигней с утра пораньше мозги выносить!

— Это не фигня, Таня! Это ребенок. Твой ребёнок!

— И что, Орлов? Мне теперь всю свою жизнь к его ногам положить?

— Не надо ничего и никуда класть. Хочешь войны — воюй со мной, а его в это не впутывай. Просто оставь сына в покое!

— Я его не отдам, понял?

— То есть тебе лучше, если он будет по незнакомым нянькам ночевать, чем с отцом нормально жить?

— По мне так даже в детдоме если он будет, и то лучше, чем с тобой. Там хоть жизни научат и не будут прыгать вокруг него как вокруг золотого унитаза…

Бинго, девочка! Я в этот момент даже готов расцеловать ее в обе щеки, потому что Бойков нервно дергает свой идеальный галстук и, по-моему, не дышит.

— Все, Денис! У меня нет ни времени, ни желания с тобой разговаривать.

— Где…

— Катись к черту! — фыркает она и скидывает звонок.

Я тут же ей перезваниваю, но телефон опять выключен или вне зоны действия сети.

Я развожу руками — дескать, как вам? Понравилось выступление доченьки?

Тесть поднимается и отходит к окну. Стоит, заправив руки в карманы, не шевелится. Словно каменное изваяние, но я чувствую, как у него внутри кипит.

— Если вы не хотите отдавать его мне, то хотя бы заберите у этой «матери», — последнее слово просто выплевываю, — вы же сами все слышали. Она изуродует его.

Слышу отчетливый скрип зубов.

— Мне уже посоветовали отвести его к психологу, потому что свою родительницу иначе как черным пятном он не рисует. Дальше будет только хуже. Вы же сами это понимаете.

Он молчит.

— Татьяне он не нужен. Ни раньше, ни сейчас, ни тем более в будущем. Она его с самого начала просто использует как механизм давления.

— Почему я об этом не знал раньше?

— Потому что раньше до такого абсурда не доходило. Я занимался сыном, она к нему не совалась, как-то справлялись. А сейчас, когда речь зашла о разводе, началась война.

— Так не разводитесь, — говорит и тут же морщится, понимая, что сказал херню.

Ничего не изменится, если мы продолжим жить под одной крышей. С каждым днем будет только хуже.

— Мы можем позже обсудить нашу прекрасную семейную жизнь? — цежу сквозь зубы, — а сейчас помогите найти Сережу. Он все-таки ваш внук. Единственный.

Глава 18

Женечка

Давно я так не волновалась перед собеседованиями. Хотя кому я вру, у меня и собеседований-то было раз два и обчелся. Как устроилась на одну работу, так больше и не дергалась. Меня все устраивало —