Тайна улицы Дезир - Доминик Сильвен

Волосы Рене Кантор прилипли ко лбу после танца с призраком Джима Моррисона. Вытаращив глаза, она кинулась к живописной группе, состоявшей из ее сына и Лолы.

— Я все слышала! Но что ты собираешься делать, Лола? Ты хочешь пожертвовать Патриком, чтобы спасти своего Максима, этого негодяя!

Лола задумалась. Она уже упрекала себя за то, что пришла сюда одна. Ее неспособность вытягивать признания снова сыграла против нее. Ох, сюда бы Бартельми или Ингрид! А так она была просто безоружной одиночкой против матери и сына, который оказался более упрямым, чем она ожидала. Компьютерные игры развили в нем умение действовать продуманно. Лола заставила Патрика повернуться, чтобы мать увидела выражение его лица. Попытки взять себя в руки не слишком ему удавались. И она решила блефовать.

— Твоя песенка спета, Патрик. В квартире был свидетель. Маленький румын по имени Константин, который все видел. У него нет документов, и он пришел в участок только сегодня вечером.

Она ждала, что он рассмеется ей в глаза, но его лицо стало каменным. Взгляд приобрел странную неподвижность. Рене Кантор шагнула к сыну, протянув руки. Он быстро отступил, его тело застыло, он дрожал. Лола не успела понять, что все это значит. Все происходило слишком быстро. Сама того не ожидая, она нащупала верную точку.

— Ванесса без опаски открыла тебе дверь, поскольку знала тебя. Поскольку Константину не разрешалось находиться в квартире, он подумал, что за ним пришел директор приюта, и спрятался в шкафу. И все видел. Как ты ее задушил…

— Патрик не мог совершить ничего подобного!

— Замолчи, Рене. Дай мне закончить. — И она вновь обратилась к Патрику: — Как ты ее искалечил, как все устроил, чтобы в преступлении обвинили Максима. Как оставил деньги, захваченные во время налета, чтобы создалось впечатление убийства в порыве страсти. К сожалению, тут ты потерпел неудачу, поскольку деньги исчезли еще до прибытия полиции. Хадиджа поступила так же, как Константин. Она долго думала, прежде чем прийти к нам.

— Но, Патрик, какие деньги, какой налет? Не позволяй ей нести этот вздор! Это невозможно! Отвечай!

Рене кинулась на Лолу. Кантор-младший схватил свою клавиатуру, повернул ее, обрубил провода о блестящий предмет, висевший на липкой ленте.

Сечка! Он оторвал ее и замахнулся на женщин. Его мать вцепилась в одежду Лолы и кричала, кричала. Лоле не верилось, что такая маленькая женщина может так кричать. Рене выпустила ее и мешком свалилась на пол, задыхаясь в рыданиях. Патрик отступал к двери, которая осталась полуоткрытой.

— Бесполезно устраивать весь этот цирк, мама.

Лола бросилась за ним, проклиная себя за то, что решила действовать в одиночку, и пытаясь оценить весь масштаб неприятностей, которые теперь на них посыплются.

— ПОЛОЖИ СВОЙ ТЕСАК! НЕ ДВИГАЙСЯ!

Голос Бартельми. Послышался металлический стук сечки, ударившейся о паркет. Бартельми наставил на Патрика свой «смит-вессон».

— Вы ничего не сломали, мадам?

— Нет, мой мальчик. Все хорошо. По крайней мере для нас двоих.

И Лола опустилась на первое попавшееся сиденье. Ее ноги стали ватными, легкие отказывались работать, а ладони взмокли от пота. Она вытерла их о свои фланелевые брюки, потом ее взгляд машинально уперся в работу Ринко Ямады-Дюшан, висевшую на стене в рамке. Японская лицеистка в форменной плиссированной юбочке смотрела на Патрика своими огромными невинными глазами.

37

Ступать Лоле приходилось очень осторожно: тротуары покрылись слоем инея. Снег, такой мелкий, что его было едва видно, окутывал улицу. Приближалось Рождество. Она направлялась за игрушками для своих внучек. Надо было заняться этим заранее, чтобы подарки прибыли в Сингапур вовремя.

Она толкнула дверь «Старых и новых игрушек». Продавщица объясняла что-то клиентке, оставившей колясочку с близнецами в углу магазина. Лола невольно подумала о Юнисах. О Хадидже, которая пыталась найти свое место под солнцем, не будучи никому обязанной. О Фариде, который совершал налеты, потому что делать это было легче, чем работать. О Фариде-убийце.

Точнее, предполагаемом убийце. Ни Жан-Люк Кашар, ни Ной Закри не дали никаких показаний по поводу убийства Грегуара Марсана. Патрик же, обработанный ребятами с улицы Луи-Блан, рассказал о своей ненависти к Фариду Юнису, которая была столь сильной, что побудила его уничтожить Ванессу Ринже. Кантор твердо верил в виновность Юниса. Верил настолько, что выбросил личный дневник и отрезанные ноги Ванессы в шлюз. Акт мести за утраченного друга. Но до сих пор он не представил ни единого доказательства своего обвинения. Он утверждал, что докопался до истины, тайком прочитав дневник Ванессы. Сейчас этот дневник никуда не годился, он так долго пролежал в воде, что все секреты смылись с его страниц. Кантор повторял Груссе, что это дело полиции во всем разбираться. Он не собирается ничем ей помогать, поскольку презирает ее. Он ничего не сказал о мешке с деньгами. И это была удача, поскольку Лола тоже ни словом о нем не упомянула. Пятьсот тысяч евро по-прежнему мирно покоились в шкафу у Ингрид Дизель.

Хадиджа и Максим окончательно расстались. Джонатан, парикмахер из «Маленькой модницы», видел девушку по телевидению в третьестепенной роли: она играла арабскую официантку в крупном парижском лицее. Любопытный парадокс: Хадиджа играла кокетку, влюбленную в единственного юношу, который не обращал на нее внимания. «Фильм для молоденьких дурочек, но хорошо сделан» — так оценил его Джонатан.

Мама близнецов выбрала разноцветного домового, попросила завернуть его в подарочную упаковку и вышла из магазина. Продавщица предложила несколько игрушек Лоле, желавшей купить двух кукол «Брац». Двух красивых кукол с закрывающимися глазами, со сменными ножками, похожих на участниц «Фабрики звезд». Она заплатила, взяла пакеты и вышла на улицу. Она была горда собой. Не стоит мучить себя неприятными воспоминаниями. Вне дела Ринже кукла оставалась просто куклой. Радостью для маленькой девочки.

Она продолжила свой поход по кварталу, предаваясь неумеренному расточительству, потом вернулась к себе. Разобрав покупки, она уселась за пазл. «Сикстинская капелла» была практически закончена, оставалось подобрать не более десятка кусочков. Чтобы найти место, недоставало только желания. Лола выглянула в окно: нечто неслыханное, там все еще шел снег. Кажется, на этот раз он выпал надолго, и скоро город украсит белое покрывало. Сегодня утром снег заглушал все звуки. Окоченевшие прохожие торопились вернуться в тепло. Лола вскоре призналась самой себе, что у нее только одно желание — выйти на улицу. Оставить слишком теплое убежище и «Сикстинскую капеллу». К тому же она даже не убрала пальто.

Очутившись на улице Фобур-Сен-Дени, Лола ускорила шаг. Ее терзало противоречивое чувство. Бартельми был доволен, Груссе был доволен. Довольны были все, кроме Лолы Жост. И, может быть, Ингрид Дизель, которая вслух размышляла: «Дело Ринже еще далеко не закончено».

Пассаж-дю-Дезир купался в каком-то фантастическом свете. Сегодня она была необитаема: старый Тонио нашел где-то более теплое место. Хозяин антикварной лавочки починил витрину, и маленькая грациозная балеринка стояла там в своей бутылке, в ожидании того, кто повернет ключ и оживит ее. «Смотри-ка, а я совсем о ней забыла», — подумала Лола и вошла. После долгих переговоров она вышла с куколкой, которую положила в свою сумку. Потом она позвонила в квартиру Ингрид Дизель.

Никто не ответил. Для «Красавиц» еще рановато, так где же она? Лола размышляла, прогуливаясь взад-вперед по тротуару, а потом направилась в сторону улицы Птит-Экюри.

Хозяйка «Супра Джим» была очень удивлена, увидев даму столь внушительных размеров, вторгающуюся в ее владения. Однако она протянула Лоле план заведения и объяснила, что высокая блондинка с американским акцентом находится в зале кардиотренировок.

На девушке была майка с глубоким вырезом и облегающие темно-синие брюки с двумя белыми полосками, подчеркивавшими длину ее ног, а также наушники, и она, казалось, получала неземное удовольствие от бега на месте. Бегущая дорожка двигалась с приличной скоростью. Особенно на взгляд Лолы, которая не продержалась бы в таком ритме и двух секунд. Наблюдая сбоку за бегом счастливой амазонки, она решила не портить ей удовольствие, нашла стул и уселась, положив сумку на колени.

Ингрид приблизилась к ней, широко улыбаясь, мокрая от пота, со слегка порозовевшими щеками и взъерошенными непокорными волосами. Лола вытащила из сумки подарок.

— Какая прелесть!

— Да, Ингрид, она похожа на тебя. Стоит только повернуть ключик, и она танцует как безумная. Это надо видеть, чтобы поверить.

Чуть позже, приняв душ и переодевшись, Ингрид пила кофе с Лолой в «Короле Роже», излюбленном бистро посетителей «Супра Джим». Она поставила танцовщицу на прилавок и уже четыре раза заводила механизм. Она собиралась было сделать это снова, когда увидела недовольный взгляд бармена. Песенка, под которую танцевала балеринка, была чудесной, но не в пятый раз.