И аз воздам - Шопперт Андрей Готлибович

– Шапка – холхазан-куй. – Вот и верь календарям.

Событие шестьдесят первое

1 января пьяные русские моряки захватили 20 сомалийских пиратов и потребовали за них выкуп. Сомалийская общественность в шоке.

Лежащий в больнице сомалийский пират захватил чужое судно.

После десятого круга осталось пять претендентов на золотую медаль. Число на четыре точно не делилось. Один был лишним и, значит, должна быть проведена дополнительная схватка. Не стоит и сомневаться в справедливости судей, после длительного совещания и камлания они определили, что один из участников будет урус-шайтан, а вторым звероватый такой черкес, весь заросший волосом. Йети просто.

К этому времени Брехт уже на ногах-то не стоял, десятую схватку провел на силе воли и на автопилоте. Спасло только то, что противник вымотался не меньше, а больше графа, он почти сразу поскользнулся, нет, там не скользко, не мокро и не сыро, подвернулся на ровном сухом месте и рухнул на колени. Брехт отошел, позволяя ему встать, а когда соперник поднялся, быстро схватил его обеими руками за предплечья и дернул вниз. Къарыулу упал на локти, но не удержался и зарылся рыльцем в землю, уже сотнями ног от растительности полностью избавленную.

Йети выглядел тоже примученным. Когда стали выходить на поляну, то он споткнулся и упал на колени. Судьи с Маратом, который не сильно лучше выглядел, а он остался одним из пятерки богатуров, еще не выбывших из борьбы за медали, посовещались и решили, что на сегодня достаточно. Да, вон, и солнце уже садится. Все одно – финальные схватки не успеть провести. Завтра будет эта лишняя встреча, а потом полуфиналы и финал. Отдыхайте, господа. Веселитесь.

Дополз Петр Христианович до их бивака и рухнул на кошму, что в его палатке на полу брошена. Ему точно не до веселья. И сразу назад полез, на воздух. Палатка за день нагрелась, и дышать внутри нечем. Улегся на травку, подставив спину свежему, спускающемуся с гор ветерку. Эх, сейчас бы массажиста, а то завтра все мышцы забиты будут. Или массажистку…

Стоять. Бояться. А чего там император про Крузенштерна говорил, который человек и пароход. Он ведь там по всяким экзотическим странам шастал. На Таити может заплыть и массажисток привезти. Или тайский массаж это не с Таити? Точно, блин-блинский. Нет, надо было историю преподавать и географию, а не физику. Тайский массаж это Таиланд. Ну, мимо Крузенштерну никак не проплыть. А с ним еще товарищ был, который наш Дальний Восток обследовал и Русскую Америку – Лисянский. Имени не вспомнить, но он точно заходил в Китай и, возможно, в Таи-ланд. А еще на остров Пасхи. Чего бы его к рукам не прибрать. Чили он и на фиг не нужен. Хотя уж больно он далеко от земли, там гарнизон не прокормить. Тьфу. Жалко. Так про Лисянского с Крузенштерном. Нужно сразу по прибытии в Питер найти обоих. И промыть мозги канцлеру Воронцову и Александру, что нужно срочно снаряжать эту экспедицию. Там ведь с ними плавал Резанов. И нужно, может, от себя один корабль снарядить – чисто коммерческий. Меха Аляски и всякие чаи из Китая. Ну и китайских медиков с тайскими массажистами прикупить. Массажистки? Пусть и девчуль прикупят. И организовать для высшей знати Санкт-Петербурга тайский массажный салон, со всякой экзотикой. Ароматерапией и прочими соляными пещерами. Императрица и Дарьюшка Ливен-Бенкендорф сделают этот салон модным, и там можно большие бабки зарабатывать, и на разных важных чиновников влиять для получения правильных решений в правительстве, которое Александр вскоре создаст. Ставим галочку. Нужно срочно искать Крузенштерна. Да, там какая-то склока была между Резановым и Крузенштерном, которая чуть не угробила всё. Ничего, нужно у Александра Палыча потребовать точный приказ, что Крузенштерн главный, а Резанов третий после Лисянского.

– Ванька, походи у меня по спине босыми ногами, – вспомнил про ноющие мышцы Петр Христианович.

Если кто-то думает, что комарихи, если в прошлую ночь прилетали и всю кровь из народа выпили, то сегодня ночью не прилетят – сытые же, то он даже не неисправимый оптимист, он сволочь последняя. Брехт, когда Ванька по нему потоптался, а сержант Михеев помял мышцы, массажиста, ну совсем неумело, изображая, залез в палатку и заснул-вырубился. Никаких снов не снилось, даже эротических. Темнота. И вдруг как «прояснило»! Проснулся от звона в ушах и от того, что вся спина чешется. Комары залезли в незакрытую палатку и набросились на его мускулистую спину. Ох и набросились. И гул прямо над головой стоит, словно он рядом с аэропортом живет и несколько самолетов сразу на посадку идут. Это сколько же комаров в палатке?

Пришлось выскочить на открытую местность, запнувшись о седло, и плюхнуться на траву, переворачиваясь через спину. Ух, хорошо! В смысле плохо. Вся спина и уши особенно прямо огнем горят. Луна вполне себе вместо уличного фонаря светила, все видно, до самой речки. К ней Брехт, вооружившись полотенцем, и пошкандыбал. Намочил полотенце в холодной воде и обтерся несколько раз, повторяя макание. Полегчало. Граф вернулся по сонному лагерю к палатке и оделся, всех перебудив. Закутался в плед с головой и попытался вновь заснуть. Дудки. Пришлось сквозь тупую боль во всех мышцах, забитых молочной кислотой, лежать и вспоминать все, что помнил и даже чего не помнил о двух экспедициях – Крузенштерна и Беллинсгаузена. Н-да, смешно, оба великих русских морских путешественника немцы. Вот вернется в столицу, и нужно будет бросить все дела и тщательно обе экспедиции снарядить. Заставить богатеев мошной тряхнуть и императора деньги на это выделить. И под эти мысли эпохальные заснул.

Глава 22

Событие шестьдесят второе

Победная стратегия порой предусматривает жертвы.

Если пытаешься выиграть любой ценой, всякую подлость начинаешь называть стратегией.

Все же послезнание это хорошо. Брехт, занимаясь самбо, точно знал, что на следующий после таких соревнований день все мышцы будут забиты молочной кислотой. И болеть начнут. Но и другое знал, что серьезная разминка чего-то там с молочной кислотой сделает, и можно вполне будет бороться дальше. Кабардинские богатыри разминкой пренебрегли. Разминается тот, кто боится. Петр Христианович один отжимался, приседал, бегал, даже на руках ходил, при этом двое гусар его за ноги держали. И еще потолкался с Зубером, показывая ему переднюю и заднюю подножку.

Когда барабаны объявили о предварительной схватке за выход в полуфинал, он уже вполне себя сносно чувствовал. А соперник все это время лежал пластом под деревом. Явно этому Йети, как и всем прочим, вчера досталось. Плечо, как и у графа, у къарыулу было серьезно поцарапано, и тоже чем-то смазано. Нужно будет потом рецепт узнать, отметил для себя Брехт. Заросший черным волосом здоровяк попер сразу после свистка на Петра Христиановича, словно это сумо, а не эпщэры-банэ. Брехт спокойно уклонился и чуть придал товарищу ускорения, толкнув в спину. Богатур свалился, но на коленях удержался. Встал и никаких выводов не сделал, опять бульдозер из себя изобразил. Как он вообще до десятого круга добрался? Вроде должны остаться не здоровяки, а профессионалы, те, кто умеет бороться? Второй раз увернуться так красиво не получилось, предугадал его маневр черкес, он только плечом, но врубился в Брехта, но и Петр Христианович был в это время в движении, продолжая уклоняться. В результате графа отбросило, и он сел на землю, а соперник сменил траекторию и плюхнулся на бок, на то самое покарябанное плечо. И не ойкнул даже. Джигит. Джигиты не плачут. Поднялся и опять чуть не вприпрыжку на уруса бросился. Странная тактика. Как таким образом можно человека на живот повалить?! Брехт решил его встретить. Чисто хоккейным приемом, ну, корягой, типа, броском через себя с колена. Когда Йети оказался рядом, Петр Христианович присел и развернулся, пытаясь одновременно схватить соперника за руку, чтобы дернуть ее вниз. Не получилось. Руку захватить не получилось. Эх! Но черкес через спину перелетел. И замечательно, что захват взять не удалось. Если бы взял руку в захват и дернул, то соперник на спину или на бок бы упал, а так получилось, как в хоккее на самом деле. Брехт привстать-то успел и ноги соперника подбросил, в результате тот полетел рыбкой и плюхнулся на живот. Всё, народ многотысячной глоткой единой заорал, а судья-аксакал показал, что поединок закончен.