Птицы (СИ) - Торин Владимир

Дорогая, прошу тебя. Чем бы ты и твой друг ни занимались, будьте осторожны. Мне очень не понравился этот тип с тростью-вороной. Если он смог испугать и вывести из равновесия даже твоего Не-дядю, он — очень опасный человек.

В любом случае я сама весьма заинтригована. Напиши мне, помогло ли тебе мое письмо.

Всегда твоя, Фанни.

По эпилогу: Я начала писать новую песню. Она будет называться «Только снег». Спасибо тебе и Финчу за совет. Вы появились очень кстати. И я никогда не забуду вашу доброту.

По эпилогу эпилога: Береги Финча и не давай его в обиду. Он очень наивный, и без тебя пропадет.

Фанни Розентодд».

Повисла тишина. Было слышно, как гудит ветер в дымоходе и трещат дрова в камине. А также — как булькает в животе у старшего констебля.

— Что все это значит? — наконец спросил мистер Доддж, с трудом оторвав взгляд от письма и направив его на детей.

Финч и Арабелла молчали. Мальчик уставился в пол, он не мог поверить, как все совпало. Человек в черном… Миссис Чатни, теперь вот мистер Дрей…

Но хуже всего было то, что эти констебли обо всем узнали. И зачем Арабелла заставила мистера Додджа прочитать письмо? Глупая девчонка! Что сейчас будет…

— Вы действительно знаете восхитительную мадам Розентодд? — спросил мистер Доддж.

Дети не поверили своим ушам. Точнее, только Финч не поверил — Арабелла откуда-то знала, что так все и случится.

Старший констебль пребывал в оцепенении от прочитанного, но его, судя по всему, нисколько не волновало содержание письма — кажется, заботила его лишь подпись.

— Да, мы же говорили, — ответила Арабелла. — Фанни — наш хороший друг. Это мы посоветовали ей написать новую песню.

— Подумать только…

— Сэр! А как же письмо? — напомнил Перкинс. — Дети что-то затеяли! Там описываются весьма подозрительные вещи!

— Что? Прошу тебя, Перкинс! — снисходительно махнул огромной рукой мистер Доддж. — Какие-то не-дяди, незнакомцы-вороны! Ты, как всегда, упускаешь самую суть! Сразу видно, что опыта в таких делах у тебя маловато.

— И в чем же суть, сэр?

— В том, что там написано… — Мистер Доддж прошептал восторженно: — «Фанни Розентодд»!

Дети выжидающе застыли, позволяя шестеренкам в голове у старшего констебля крутиться.

— Почему вы сразу не сказали, что вы друзья великолепной мадам Розентодд? — спросил он.

— Мы пытались, но вы нам не верили! — со злостью в голосе ответил Финч.

— Да-да, забудем об этом! — Констебль вскочил со своего кресла и в возбуждении принялся ходить у стены с афишами.

— Мистер Доддж, — сказала Арабелла со всей мягкостью и почтительностью, на которые была способна. — Если вы хотите, мы можем рассказать мадам Розентодд о… нашем хорошем друге, замечательном служителе закона констебле мистере Доддже.

— Правда? — Мистер Доддж замер. Глаза старшего констебля, казалось, сейчас выпрыгнут наружу.

— Да! — добавил Финч. — И мы можем попросить у нее открытку с ее изображением, и на ней будет… ауто… аото…

— Аутографф! — мечтательно потер руки мистер Доддж.

— Да.

— Перкинс, чего расселся?! — воскликнул старший констебль. — Освободи же их скорее! Это ведь просто… дети, а не какие-то опасные преступники!

— Сэр? — удивленно проговорил младший констебль. — Вы уверены?

— Пошевеливайся, Перкинс, — велел мистер Доддж, едва не приплясывая на месте. — Не каждый день выдается шанс получить аутографф от самой… ах… Пусть напишет: «для Варфоломеуса Додджа»!

— Тогда уж и «для Персиваля Перкинса», — добавил младший констебль и, сложив газету, спустился по лестнице.

— Не наглей! — одернул подчиненного мистер Доддж. — Можно только «для Варфоломеуса Додджа».

— Ну вот… — обиженно проворчал Перкинс.

— Так вы не сообщите нашим родителям? — с тревогой уточнил Финч. — Ну что мы… в смысле…

— Нет! — воскликнул мистер Доддж. Перед его глазами вдруг весьма отчетливо встала пугающая картина, как детей наказывают, и они потом рассказывают несравненной мадам Розентодд о том, какой ужасный человек, этот старший констебль Варфоломеус Доддж. — Зачем?! Вы ведь ничего толком и не совершили! К тому же вы — друзья очаровательной мадам Розентодд. Все, что произошло, — исключительно глупое и досадное недоразумение! А недоразумения, мои дорогие дети, — вовсе не преступления. И закон… закон к ним не имеет решительно никакого отношения!

*

Дети понуро шли к дому. Облегчения от освобождения из-под стражи не было.

— Он еще смотрит? — спросила Арабелла.

Финч обернулся и увидел в иллюминаторе лицо младшего констебля Перкинса, с подозрением уставившегося им вслед.

— Да.

— Он — не такой глупый, как Доддж, — заметила Арабелла.

— И это плохо, — сказал Финч.

— Да, плохо.

— Злобная, мерзкая миссис Чаттни! — негодующе воскликнул Финч. — Она знает что-то об исчезновении дедушки. Если сама не принимала во всем участие.

— Но нам она ничего не скажет, — веско заметила Арабелла. — И шпионить за ней дальше опасно. Она очень подозрительная. А еще эта грымза может сделать так, чтобы за тобой приехали клерки из приюта.

Финч хмурился. Арабелла была права. Миссис Чаттни в одночасье стала их злейшим врагом. Она не просто была в сговоре с Человеком в черном, но, вероятно, поняла, что где-то прокололась и детям стало известно о ее делишках. Иначе она не решилась бы явить свое подлинное лицо коварной интриганки и злобной горгульи. При этом мальчик понимал, что миссис Чаттни очень опасный враг: ей известна его тайна, и если он попробует сделать что-то, что ей не понравится, она воспользуется своим преимуществом. Как там это называл дедушка? А, точно! Она, как механик чужих судеб и жизней, сидящий за панелью с подписанными рычагами и в любой момент способный дернуть каждый из них. И как переиграть такого хитроумного, беспринципного взрослого?

— Пока что отложим миссис Чаттни на полку, — решил Финч. — При встрече будем с ней вежливы — сделаем вид, будто ничего не случилось. Но при этом нужно быть очень осторожными — теперь мы знаем, на что она способна. Следуем нашему плану. Нам надо узнать, как зовут Человека в черном. Узнаем — тогда попытаемся его разыскать и разоблачить. Разоблачим его — доберемся и до миссис Чаттни.

— Очень хороший план, — похвалила Арабелла.

— Для нашей… гм… проделки почти ведь все готово, — продолжил Финч и помахал перед носом девочки свертком, который он не забыл подобрать в снегу возле «Фонаря констебля». — Завтра «рыба», как говорит мистер Драммин из двадцатой квартиры, сыграет свою роль, но…

Финч внезапно замолчал.

— Что?

— Я поверить не могу, как все связано.

— Да, все жутко переплелось… — кивнула Арабелла. — Человек в черном, который как-то связан с исчезновением твоего дедушки, как-то связан с миссис Чаттни и еще… еще с дядей Сергиусом! Это все очень похоже на заговор.

— Или на то, что здесь орудует шайка преступников, — предположил Финч.

— Этому Человеку в черном что-то нужно было от твоего дедушки. Чтобы тот что-то сделал для какого-то Гелленкопфа. — Арабелла снова закусила губу. — И что же папа говорил об этом Гелленкопфе?.. Нет, не вспоминается. — Она раздосадованно сморщила нос. — А теперь ему что-то нужно от дяди Сергиуса. Кто такая… — девочка опустила взгляд на письмо, которое сжимала в руке, и перечитала сложное имя, — мадам Шпигельрабераух?

— Очень-очень знакомое имя… — пробормотал Финч. — Кому же оно принадлежит?

Он силился вспомнить и не мог. Нужное воспоминание было рядом — он чувствовал, но оно ускользало, пряталось от него. Это было весьма неприятное ощущение: как будто пытаешься что-то схватить, тянешься из последних сил, кончики пальцев уже касаются искомого предмета, но в самый ответственный момент они случайно задевают его и отталкивают еще дальше. Это было сродни тому, как пытаться вспомнить сон по пробуждении. Финч шел и злился на себя за свою дырявую, как решето, память.