Птицы (СИ) - Торин Владимир

— Что здесь за шум?! — грозно рявкнул констебль Доддж. — О, мадам!

Он увидел миссис Чаттни и поприветствовал ее, прикоснувшись к краю шлема.

— Мистер Доддж! — воскликнула женщина. — Тут двое детей, сэр! Я поймала их, когда они заглядывали в ваши окна и что-то вынюхивали!

— Дети, мэм?

— Да, сэр. Двое маленьких вредителей.

Мистер Доддж опустил взгляд и тут же поджал свои пухлые губы, не преминув также сморщить и нос, словно перед ним стояли никакие не дети, а две огромные испускающие слизь из пастей блохи.

— Внутрь! — велел он и отошел в сторону.

Миссис Чаттни затащила упирающихся Финча и Арабеллу в «Фонарь констебля», и только после этого отпустила их.

Мистер Доддж упер руки в бока и с ног до головы оглядел детей. За его спиной маячило недоуменное лицо младшего констебля Перкинса. Высокий и худой младший констебль разительно отличался от своего старшего коллеги: его круглое мальчишеское лицо было чисто выбритым и казалось слишком простоватым, как для служителя закона. Из-под шлема торчал вихор соломенных волос.

— Кто здесь у нас? — пробасил тем временем мистер Доддж. — Отъявленные негодяи?

— Это не мы — негодяи! — заявил Финч. — А она!

— Молчать! — Констебль размахнулся и отвесил мальчику пощечину. — Не сметь оскорблять почтенную мадам!

Финч схватился за щеку и почувствовал, как к глазам подбираются слезы. Лишь неимоверным усилием воли он удержался, чтобы не заплакать — нельзя было рыдать, как девчонка, в присутствии Арабеллы. Вместо этого он гневно засопел, с ненавистью уставившись на огромного злого полицейского.

— Они что-то замышляют, говорю вам, мистер Доддж. — Миссис Чаттни улыбалась настолько зловредно и лживо, что поверить ее словам мог бы только непроходимый тупица, ну, или старший констебль Доддж.

— Это она что-то замышляет! — попыталась все объяснить Арабелла. — Она связана с…

Констебль замахнулся, чтобы ударить и ее, но тут вмешался Перкинс. Он вынырнул из-за спины мистера Додджа и строго покачал пальцем:

— Никаких бездоказательных обвинений в «Фонаре констебля»!

После чего взял Арабеллу за руку и, подведя девочку к стене, усадил ее на стоявшую там грубую деревянную скамью. Судя по железным кольцам в полу, к которым должны были крепиться цепи кандалов, это место предназначалось для арестованных преступников.

Хмурился и ворчал Перкинс больше для виду. Было ясно, что он просто попытался защитить девочку.

Впрочем, его старший коллега этого не понял:

— Вот именно! — рявкнул он. — Никаких бездоказательных обвинений! Напраслина тоже считается преступлением, чтоб вы знали!

Миссис Чаттни кивнула.

— Вот-вот! — сказала она самодовольно. — Мистер Доддж, я настоятельно рекомендую наказать этих детей, а еще сообщить обо всем их родителям. Судя по всему, мистер Дрей, дядя этой наглой девчонки, недостаточно строго ее воспитывает.

Арабелла заплакала: она боялась себе даже представить, что ее ждет, если во все это вмешается дядя Сергиус.

— Да и к мистеру Фергину, деду несносного мальчишки, тоже следует заглянуть, — добавила миссис Чаттни. — Но, вообще-то, мне кажется, он решил последовать примеру родителей этого безнадежного ребенка и бросил его: я краем уха слышала о том, что мистер Фергин куда-то внезапно отбыл. Если это так, то стоит вызвать клерков из сиротского приюта.

Финч сжал кулаки и скрипнул зубами, но сказать ничего не решился.

— Что ж, я так и сделаю, мадам, — важно покивал мистер Доддж. — Мистер Сергиус Дрей — почтенный джентльмен строгих нравов и образец хороших манер, ему можно доверить наказание девчонки. А что касается этого оборванца, то мы и на него управу найдем. Благодарю за вашу помощь в поимке злоумышленников, мадам.

— Прошу вас, констебль! — с ложной скромностью потупилась миссис Чаттни. — Вы ведь знаете, что я всегда с радостью помогу представителям закона. Что ж…

Она кивнула и направилась к выходу.

— Мадам, — почтительно склонил голову мистер Доддж.

— Мадам, — кивнул и Перкинс.

— Попрощайтесь вежливо с мадам! — велел констебль Доддж детям.

— Не буду! — с вызовом уставился на него Финч. Арабелла лишь приглушенно всхлипнула.

— Ой! Больно надо! — заявила миссис Чаттни и покинула «Фонарь констебля».

Младший констебль Перкинс закрыл за ней дверь.

— Ты только взгляни, Перкинс! — Мистер Доддж схватил Финча за шиворот и швырнул его на скамью для арестантов рядом с Арабеллой. — Все черты закоренелого преступника наличествуют. Взгляд исподлобья, сжатые зубы, выпученные глаза, желваки на скулах. Так выглядит лицо будущего каторжника. Ухф… ухф… — Констебль шумно втянул носом воздух. — А это еще что за вонючая мерзость? — Мистер Доддж поморщился, обнюхивая Финча и Арабеллу. — Хоть я и всегда знал, что дети — маленькие вонючие создания, но это уж слишком!

Финч испугался, что сейчас у него отберут его добычу, и принялся лихорадочно придумывать отговорки. Он знал, что обнаружение у него кое-чего явно запрещенного, завернутого в коричневую упаковочную бумагу, — лишь вопрос времени.

— Это дохлая рыба, сэр! — Финч сам протянул констеблю свой сверток. — Я ее достал в мусоре для Мо, кошки миссис Поуп. Рыбка лишь немного подгнила и еще вполне вкусная…

— Перкинс, выброси эту дрянь за дверь! — Мистер Доддж буквально отпрыгнул от свертка, видимо, опасаясь подхватить от него какую-то заразу. — А этой хвостатой лысой мерзости придется поголодать! Моя б воля, уже давно на нашей улице не было бы ни одной кошки! Потравил бы их и глазом не моргнул бы! Разводят, понимаешь, нежности к этим блохастым кусачим тварям, когда по ним живодерня плачет. По ним и по детям!

Младший констебль забрал у Финча сверток и, приоткрыв дверь, вышвырнул его за порог.

— А это что такое? — спросил Перкинс, повернувшись к Арабелле. — Сэр! Девочка что-то сжимает в руке. Конверт.

— Нет! — завопила Арабелла. — Это мое! Не забирайте!

Она попыталась спрятать конверт за спину, но младший констебль ловко выхватил его из ее пальцев.

— Отправь в ящик с уликами! — велел мистер Доддж, усаживаясь за свой стол. — Потом разберемся.

Перкинс опустил конверт в деревянный ящик, стоявший на краю стола старшего констебля, и спросил:

— Что делать с детьми, сэр? Оформлять?

— После ужина, — ответил мистер Доддж. — А пока надень на них кандалы!

— Сэр, это же просто дети…

— Нет, Перкинс, это не просто дети, — убежденно ответил мистер Доддж. — Это непослушные, разбалованные сопляки, которые никогда не следуют правилам и для которых такого понятия, как «закон», не существует! А родители их, безвольные и слабохарактерные, потакают им. В силу своей безнаказанности, эти хорьки, которых ты называешь детьми, не проявляют никакого почтения ни к частной жизни, ни к частной собственности, ни к представителям закона.

— О чем вы, сэр?

— Вечно забираются куда не положено, воруют конфеты и рассказывают грязные шуточки про констеблей. Вот в былые времена родители били детей ротанговой тростью, запирали в чулане и не просто лишали сладкого, а лишали еды! И вот тогда из детей вырастали образцовые граждане, на которых полиция всегда могла положиться. А сейчас… да сейчас это разве ж наказания? Смех один. Не позволяй провести себя, Перкинс. Их лучше держать на привязи.

Перкинс нехотя снял с гвоздика на стене литые скобы-браслеты, соединенные цепью, просунул в них одну за другой руки Финча и закрутил винты. То же он проделал и с руками Арабеллы. Кандалы были огромными, тяжелыми, оттягивали запястья и больно давили. Финч почувствовал себя самым настоящим каторжником. Он вдруг подумал, что дедушке было бы за него очень стыдно.

— Но мы ничего не сделали! — попытался протестовать мальчик.

— Молчать! — прикрикнул мистер Доддж.

Младший констебль тем временем присоединил кандалы к большому железному кольцу, торчащему из пола. После чего тяжело вздохнул и направился обратно на свое место.

Для этого ему пришлось подняться по металлической лестнице, которая вела на огороженную перилами площадку наблюдательного поста. Взобравшись наверх, Перкинс сел за стол и вернулся к прерванному ужину.