Пять рассерженных жён - Людмила Милевская

— Ладно вам, девочки, пора бы делом заняться, — сказала я, хватая в руки вилку и нож и жадно устремляясь к жареному поросёнку.

— Ты не жрать сюда пришла, — отрезала Тамарка, решительно отодвигая от меня поросёнка.

— А для чего же? — изумилась я.

— Для важного разговора.

— Важно разговаривать можно и дома, а в ресторан ходят, чтобы вкусно пожрать, — сказала я, поросёнка придвигая.

— Нет, — стояла на своём Тамарка, вырывая поросёнка из моих рук.

— Да! — возмущённо тащила его к себе я.

— Убери лапы! — кричала Тамарка, но я, не слушая её, вцепилась в поросёнка и уже исхитрилась воткнуть в него вилку и даже начала пилить его ножом…

— Ах, так! — возмутилась Тамарка и совершила святотатство: она швырнула поросёнка на пол прямо с подносом.

Я с болью в сердце проследила как проехал он, несчастный, по каменному полу и врезался в дверь.

— Сумасшедшая, — только и смогла выдохнуть я.

А Татьяна закричала:

— Девочки, вы ещё и не пили, а уже буяните. Давайте хоть помянем нашего Фроку.

— Никаких — помянем, — воспротивилась Тамарка. — И не притронетесь к еде, пока дело не сделаем.

И тут раздался страшный вой. Так выть могла только Полина.

— Не-ет, не-ет, — выла она. — Я этого не переживу-уу! Я не переживу его смерти-иии!

Все испуганно уставились на эту дурочку. Все, кроме меня.

Я единственная смотрела на неё с удивлением, думая: «Горе её явно запоздалое. Фрысик уже больше недели как погиб. Он уже и воскреснуть успел, а Полина, наконец, спохватилась.»

Однако спохватились и другие жены. Они присоединились к Полине и дружно завыли, каждая о своём, попутно наделяя Фрысика качествами совершенно сверхъестественными.

«Жаль, что у меня нет с собой магнитофона,» — подумала я, нервно поглядывая на сиротливо лежащего под дверью поросёнка.

— Вы же его ненавидели? — вынуждена была снова напомнить им я. — Танька, ты-то что ревёшь? Он тебя бросил ради какой-то Полинки. Посмотри на неё. Он же извращенец.

Я добилась ошеломительного эффекта. Татьяна вмиг осушила глаза, в которых уже была только ненависть, и закричала:

— Да будь проклят он, козёл! Разве только Полька? — и она выразительно посмотрела на Изабеллу. — Душу свою козлу отдала, а он её, мою душу, взял и бросил под ноги этой, — и Татьяна произнесла абсолютно нецензурное слово.

Просто жуть! Решив на этом не останавливаться, она добавила к нему ещё пару крепких фраз. И понеслось. Дальше было очень интересно, но совершенно непередаваемо. Сплошная нецензурщина.

«Э-э, это надолго,» — подумала я, с тоской посматривая на роскошно накрытый стол и на лежащего вне стола поросёнка.

Минуту спустя, Татьяна вцепилась в волосы Изабелле, которая вопила:

— Он не козёл! Он ублюдок! Он заставлял меня стирать! А ты, сучка, отбила его у меня! Думаешь, я тебе это прощу? Да он меня только любил! Вы все это знаете! Я верёвки из него вила! Если бы не ты, он мне не десять, а пятнадцать процентов подарил бы!

В этом месте Изабелла неожиданно лягнула Татьяну, да так, что та потеряла равновесие и упала вместе со своими «арбузами» прямо на колени Полине. Пользуясь удачным случаем, Татьяна не растерялась и тут же начала Полину душить.

Изабелла же, увидев, что Татьяна занята делом, посчитала это дело полезным и не решилась мешать. Изабелла набросилась на Тамарку.

— Это ты, сучка, замутила воду, — кричала она. — Ты навела его! Из-за тебя он застал нас!

Тамарка встретила врага достойно и с ходу задвинула Изабелле в глаз.

— Оч-чень профессионально, — тут же одобрила я, решив болеть за подругу.

— Меньше трахаться надо было, — слегка запоздало посоветовала Изабелле Тамарка.

Бедняжка выла и держалась за глаз, но интереса к Тамарке не потеряла. Напротив, с ещё большей жаждой набросилась она на Тамаркину причёску. Причёске же, на мой взгляд, уже нечего было терять после того, что с ней сделали модные Тамаркины парикмахеры. А может они знали куда Тамарка идёт, потому и поставили её волосы заблаговременно дыбом. В общем, что бы Изабелла не делала, причёска Тамарки лишь хорошела.

Все было неплохо: в одном углу Татьяна и Полина мутузили друг друга с переменным успехом, в другом Тамарка сцепилась с Изабеллой, я боялась лишь одного — вдруг войдёт официант и что-нибудь неправильно поймёт или, что ещё хуже, примется жён разнимать. А ведь какая знатная получилась драчка!

Я единственная осталась без дела, а потому подняла с пола поросёнка и начала беспрепятственно им закусывать великолепное французское вино.

Не сводя глаз с поля боя и изредка ободряя жён поощрительными комментариями, я с удовольствием вгрызалась в нежную и одновременно хрустящую плоть поросёнка. Ах, как это неплохо приготовлено, какое сочное мясо, какая ароматная золотистая корочка, только… Чего-то не хватает…

Я добавила немного сметанного соуса. Лучше, но все же не то. Вот если бы сюда вплести вкус моей майонезной пасты — тогда да.

Майонезная паста, кто не знает, готовится очень просто и годится на все случаи жизни, начиная от простого бутерброда, приготовленного наспех, и заканчивая самыми утончёнными блюдами.

— Ах, ты сучка! Думаешь прощу?! — это Изабелла обращается уже к Татьяне, не стоит её отвлекать.

Забудем о них на время. Пусть себе спокойно дерутся.

Так вот, в банку майонеза следует добавить столовую ложку муки (лучше с горкой) и как следует перемешать. Все это заварить на медленном огне, старательно избегая комков, и под самый конец добавить ложку сметаны. Массу охладить и смешать со взбитым маслом, после чего добавить щепотку тёртого сыра. Все. Паста готова. Великолепная подкладка на любой бутерброд. А как эта масса ложится на гренки! Мой первый муж обожал это с чесноком, второй предпочитал с перцем, третий добавлял орехи, четвёртый с кинзой… Вкусно по-всякому. Без ложной скромности скажу, хоть это и мой рецепт.

Я всегда побеждала на конкурсах рецептов, которые проводились в пищевом институте, куда я по настоянию своей бабули поступила самым первым делом сразу же после окончания школы.

«Деточка, — говорила мне бабуля, — кулинария — это то, что нужно даже умной женщине. А уж если берёшься чем-то овладевать, то надо делать это на самом высоком уровне. Отправить тебя во Францию или в Китай я не могу, в Грузию просто боюсь, так что иди-ка ты в наш пищевой институт. Там немногим хуже.»

Я не горела желанием готовить, но учиться всегда была непрочь. Тем более, что меня наставляла моя, умудрённая опытом бабуля.

«Деточка, — говорила она, — упаси бог тебя работать, но учиться не ленись.»

И я не ленилась. Если бы я готовила все то, что умею, мои мужчины гибли бы не от любви, а от обжорства. Слава богу, мне удалось скрыть свои знания, и никто из них и не подозревал, что я умею готовить что-нибудь, кроме этой майонезной пасты и яичницы.

Простите за маленькое отступление, но есть у меня невинная слабость — люблю поговорить о себе, но не в этом беда, а в том, что никто не хочет слушать.

Так вот, вернёмся к поросёнку. Он был очень недурён, даром, что на полу повалялся. Я не стала его доедать, грязный бок оставила жёнам.

Котлеты из барашка тоже удались, но слишком малые порции, а вот буфе так себе, и получше едали. Очень мне понравилась белужья икра. Давно не пробовала икры такого качества. Копчёная севрюга была тоже необычайно вкусна, в меру жирна, в меру копчена, и в меру была.

Телячьи почки крупноваты, что наводит на мысли о старой корове, зато поданные к ним фасоль и тушёный картофель — чудо. Я бы попросила добавки, когда бы не увлеклась сырым мясом в ананасах. Невероятно вкусно, советую попробовать. Я пришла в восторг, хотя сначала ела с осторожностью — все же я не дикарь, ведь мясо действительно сырое. Но потом разохотилась и если бы не клёцки с утиными лапками, пожалуй, точно потребовала бы добавки. Ах эти клёцки! Аромат их до сих пор стоит в моем носу!

Очень! Очень хороши были печёные баклажаны и морской салат. А спаржа! Весьма удалась говядина Мирабо. Не все её любят, но я обожаю и съесть могу сколько хотите.

В общем, я оставила нетронутым лишь суп из пшеницы, посчитав, что это вредно для моей фигуры — от пшеницы полнеют. Остальное буквально доела.

«Уж не знаю, как теперь будут выкручиваться эти жены, — подумала я, тщательно вытирая губы салфеткой и делая глоток превосходного хереса. — Придётся Тамарке заказать им чего-нибудь ещё.»

В последний раз окинув глазами опустошённый стол и не найдя там ничего привлекательного, я без всякого сожаления оставила жёнам пшеничный суп — пускай поправляются — и собралась уходить по-английски, не прощаясь.

Я была уже у двери, и даже взялась за ручку, но неожиданно мне воспрепятствовала Тамарка.

— Куда ты? — закричала она, не вынимая руки из волос Изабеллы.

— Домой, у меня ещё есть дела, — вынуждена была пояснить я.

— Как это домой?! — завопила Тамарка.

— Как это домой?! — поддержали её жены, растерянно глядя на опустевший стол.