Жар твоего тела - Лилия Орланд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я подключился к камерам видеонаблюдения и просмотрел их встречи. Моя программа распознавания лиц позволяла не тратить время на лишние часы видео, а сразу запускала с того момента, где появлялся нужный мне человек. Весьма удобно. Я любил, где можно, упрощать себе задачи.
Жаль звук в ресторане не писался, хорошо бы послушать, о чём они говорили. Возможно, в этой заварушке был замешан кто-то ещё. Кто-то, кого я просмотрел.
Я всегда допускал такой вариант. Хотя ещё ни разу с подобным не сталкивался.
Но внутренний перфекционист заставлял просматривать записи до конца. Даже если в этом не было особой необходимости.
Я смотрел в ускоренном режиме, иначе мне пришлось бы почти два часа наблюдать, как они едят устриц. А в этом ресторане они встречались четыре раза за последний месяц.
Что это?!
Внезапно на экране мелькнуло ещё одно знакомое лицо. Палец мгновенно кликнул паузу, кажется, ещё до того, как ошарашенный мозг осознал, что произошло.
Она повернулась ко мне профилем и смотрела туда, куда только что прошли Максим Грушевский и его мать.
Чёрт побери! Как там оказалась Надежда? Неужели она с ними заодно?
Я отмотал запись на несколько минут назад, запустил воспроизведение в нормальном режиме и просмотрел всю сцену от начала до конца. Как Надя заметила входивших, как юркнула под стол, прячась от Грушевских. А затем несколько секунд смотрела им вслед, и между её бровей пролегла глубокая морщинка.
Что ж, похоже, это была случайная встреча. Надо признаться, при мысли, что Надежда могла быть сообщницей Макса, у меня взмокли ладони, которые пришлось вытереть о домашние штаны.
Чёрт, снова надо идти и переодеться. Мне пришлось сделать над собой усилие, чтобы тотчас же не отправиться в гардеробную.
Нет. Сначала я закончу работу. Ничего страшного не произошло. Я вдохнул, выдохнул и вновь вернулся к экрану.
Надежда в этот момент выходила с территории ресторана, повернувшись лицом ко мне.
Мой палец снова кликнул на паузу. Без моей на то воли.
Лицо Надежды было задумчивым и сосредоточенным. Она о чём-то размышляла. Впрочем, это-то как раз было понятно, наверняка думала о Максе.
Я знал, что у них был роман. Что они расстались по инициативе Грушевского. И что для Надежды это расставание прошло весьма болезненно.
Значит ли её напряжённая складочка на лбу, что чувства к Максу всё ещё не остыли? И почему для меня так важно убедиться в обратном? Я ведь твёрдо решил, что между нами всё кончено. Или нет?
Рука потянулась к монитору. Пальцы коснулись её волос, щеки, губ… Нет, не её, всего лишь изображения, двухмерной картинки. Надежды здесь не было. Она сейчас, наверное, у себя дома…
Я представил девушку, как она сидит на кухне, закинув ногу на ногу. Пьёт чай и разговаривает с подругой. Смеётся, забавно морща носик, покачивает изящной ступнёй…
В штанах началось шевеление. Мне достаточно было просто представить себе эту девушку, чтобы у меня тут же начался каменный стояк.
Но ведь я всё решил. Точно. И я был не из тех, кто меняет своё решение.
Переменчивость – признак слабости. А мои внутренние демоны только и ждали, когда я стану слабее, чтобы наконец вырваться наружу.
Выключив видеозапись, я вернулся к работе. Скопировал документы, которые подтверждали, что Макс Грушевский сливал информацию о проектах «Дизайн-продукт» своей матери. А уже Лидия в свою очередь передавала её своему давнему любовнику – Андрею Лепичеву, по совместительству главному конкуренту фирмы.
Надо сказать, Лидия была эффектной женщиной. Если бы я точно не знал, что рядом её сын, наверняка принял бы Макса за любовника. А может, даже и мужа. Уж слишком уверенно она держалась рядом с ним.
Обычно я отправлял клиентам две папки – электронную версию, а также распечатанные документы и фотографии обычной почтой. Делал это для подстраховки. Чтобы избежать каких-либо непредвиденных ситуаций. Даже если случится нечто из ряда вон выходящее, клиенты, скорее всего, получат одну из папок.
Возможно, я всего лишь отдавал дань своей мнительности. Но так мне было проще.
Я пустил документы на печать. Взял большой плотный конверт, сложил в него бумаги и запечатал. Утром вызову курьера, и у Сергея Грушевского будут неопровержимые доказательства вины его сына.
Такое предательство мало кого оставило бы равнодушным. Хотя у Макса был непростой выбор – он находился между враждующими отцом и матерью. Но ведь всегда была возможность остаться честным человеком и не идти на сделку со своей совестью, тем более когда речь шла о родном человеке.
Впрочем, я не знал всех тонкостей взаимоотношений отца и сына. Как бы я сам поступил, если б мне пришлось выбирать между отцом и матерью?
Нет! Это некорректный вопрос! Вряд ли у Максима Грушевского были схожие со мной обстоятельства.
Электронную папку я собирался отправить прямо сейчас. Конечно, рабочий день уже был окончен. Но утром, сразу по приходу на работу, Сергей и Эмма узнают наконец, кто сливал их заказы.
Я уже почти было нажал на отправку. Но вдруг… подумал о Надежде. О том, как она отреагирует, когда узнает правду о Максе. И я хотел увидеть это своими глазами. Мне нужно было точно знать, остались у неё чувства к этому мерзавцу или нет.
Не знаю зачем, но я должен был знать.
Сам утром отвезу документы. Хочу посмотреть в её глаза и увидеть её реакцию.
49. Лев
С утра я торопился. Сделал по-быстрому все упражнения, сократил время принятия душа до двух минут. Даже вытер за собой кое-как, решив тщательную уборку провести позже, когда вернусь домой.
Заданная мной крейсерская скорость неожиданно сбилась при выборе одежды. Галстук, подобранный к рубашке, вдруг показался каким-то блеклым, вялым, болтавшимся на моей шее, словно полузадушенная змея. Я достал другой, приложил к груди, глядя в зеркало. Снова не то. Ни третий, ни даже четвёртый галстуки не подошли.
Да и само моё отражение в строгом костюме казалось неестественным, вымученным. Будто и не человек отражался в зеркале, а робот, точнее андроид. Вот как бы и похож внешне, а выглядит не по-человечески. Потому что кукла механическая.
Ну конечно, она бы выбрала Грушевского. Он ведь живой на все сто процентов. И выглядит всегда идеально, по-мужски привлекательно для противоположного пола. И в себе наверняка не сомневается, и не перебирает миллион галстуков перед зеркалом.
Я сорвал с шеи последний и бросил его
