Штормовой предел (СИ) - Птица Алексей

— Ты что, сестрёнка, яду выпила?

— А ты что, не могла раньше об этом узнать? Отец всё темнит и темнит. А я думаю, чего это он хмурый ходит. Такой жених ушёл! Поехал к своей тупой красавице. Спасать тупую дуру, идиот!

— Так, с Гарсией всё понятно, а почему я-то идиотка?

— Потому что, надо было ехать сразу в Кадис и ловить там этого идиота в свои сети. Да если бы я знала, то наплевала бы на мнение нашего отца, и сама бы рванула туда. Никуда бы он не ушёл от меня, один «поцелуй ведьмы», и он был бы моим, ну, или твоим, если бы ты успела за мной.

— Понятненько. Тогда обойдёмся, а может, мы сможем его найти? Давай попробуем? Я видела его голограмму, он ничего, симпатичный, да и с Мерседес этой всё кончено, я думаю.

— С ней, да. Жаль её, была подругой, наивной дурочкой, но не всегда, правда. Иногда мне казалось, что она притворяется, но не суть. Давай проведём ритуал поиска, может быть, найдём его и скажем отцу. Или нет, отцу не скажем, а сами поедем туда, где он будет, если недалеко, конечно. Отцу сейчас не до нас.

— Давай, но ехать никуда не хочу. Ладно, если святой Деве Марии так угодно, то пусть он гоняется за своей Мерседес, всё равно проиграет и попадёт сам в плен. А мы его выпросим себе за обещание жениться.

— Глупая ты, сестрёнка, он не согласится, и отец не согласится, и фон Крацлау не согласиться. Ладно, проведём ритуал поиска, просто из вредности. Ты же вредная, сестрёнка?

— Так же, как и ты, сестрёнка! — и сёстры де Тораль громко рассмеялись. Им было весело и им было смешно. И сам Гарсия интересовал их постольку-поскольку.

Мерседес проснулась, словно её кто-то толкнул. Вытерев слёзы с заплаканного лица, она подошла к единственному окну и посмотрела вниз. Утро постепенно вступало в свои права, рассеивая ночную мглу, в ближайшем лесу заливались пением мелкие птицы. Природа продолжала жить, а Мерседес уже и не хотела.

Она стояла и смотрела, надеясь увидеть Эрнандо. Конечно, она понимала, что это бесполезно, и она ничего не увидит при всём своём желании. Но всем известно, что надежда умирает последней. А у неё оказалось очень много времени, чтобы понять, насколько она была глупой девчонкой. Глупой и недалёкой девчонкой, с одной только надеждой в сердце. Сейчас её красота ничего не стоила. Ни одного реала. Её положение в обществе, титул, богатство — всё пыль, всё тлен.

Сил рыдать больше не было, сил колдовать тоже, остались силы только на то, чтобы ждать, надеяться и верить. Да, ждать, надеяться и верить. Если он придёт, спасёт и при этом не разлюбит её, то не будет на этом свете женщины, преданнее своему мужу больше, чем она. Не будет, потому что ею будет только она.

Осталось совсем немного, только ждать. Сколько прошло с того момента, как её вероломно украли? Месяц? Два? Три? Она уже потеряла счёт времени. Это было в апреле, а сейчас наступил июнь. Мерседес бы уже давно отчаялась, если не верила, что Эрнандо, её милый гачупин, не бросит её в беде. Самый преданный ей человек придёт и спасёт её, если же нет, то она умрёт, потому что жить после этого будет невозможно.

И дело было уже не в особенностях наложенного заклинания, а в её отношении к этому миру. Но прошлой ночью она явственно услышала голос Эрнандо, который донёс до неё надежду. Он ищет её, ищет, а значит, нужно ждать, нужно обязательно дождаться. И она дождётся его, обязательно дождётся.

Мерседес отошла от окна и принялась есть то, что ей принесли вчера на ужин. Она должна есть, чтобы жить, а жить ради того, чтобы дождаться Эрнандо. Она сильная, она не слабая, глупая, конечно, но не слабая. Она сильная, она дождётся. Она любит Эрнандо, но вот любит ли он её по-прежнему?

Глава 18 Договор.

Выйдя из Кракова, мои наёмники направились в сторону Южной Моравии, мне же предстояло замаскироваться. Ещё будучи в Московии, я переоделся в русское платье, испанца во мне выдавали только лицо и походка. С походкой я справился легко, почти не слезая с коня, а вот замаскировать лицо было намного сложнее.

Надевать на себя магическую личину было опасно, поэтому лёгким движением руки я изменил себе внешность. Для этого пришлось отрастить густую и длинную бороду, да вдобавок к ней усы. Лёгкая «химия» помогла придать бороде седину, а повязка на левый глаз довершила нужную картину.

Теперь меня мало кто сможет узнать. Да никто не сможет, в принципе. В магическом диапазоне я оставался реальным персонажем, визуально обычным человеком. А с точки зрения обывателя выглядел натуральным русским. Одежда, громкий говор на русском языке, зыркающий по сторонам любопытствующий взгляд не оставляли сомнений, что я русский купец. Ну, а окружающие меня русские стрельцы и казаки в своей обычной одежде отметали все возможные вопросы о моей принадлежности.

А тут ещё и медведь на цепи вместе с двумя его вожатыми, сопровождающие нас, полностью дополняли лубочную русскую картину. Этих клоунов, точнее скоморохов, я нанял в какой-то богом забытой деревне, где они остановились на ночь. Взяв их на содержание, я поставил им только одно условие: как можно сильнее обращать на себя внимание. И они справились с заданием.

В костёле Кракова меня даже не хотел принимать местный ксёндз, пока я не заговорил с ним на латыни и не ткнул ему в морду перстнем святой инквизиции. Он так до конца и не поверил, что это моё кольцо и я его не нашёл или не отобрал у испанца. Правда, отказать в помощи ксендз не осмелился.

Кроме этого, в Кракове я посетил офис магической почты и отправил личное послание Главному инквизитору. Ответа от него я не ожидал и поэтому уехал из города. Но через два дня меня догнал курьер магической почты и вручил его послание.

Отойдя далеко в сторону на бивуаке, я наложил на себя купол тишины и начал слушать кардинала.

— Сын мой, — зазвучал хорошо знакомый голос инквизитора, — я искренне рад, что ты смог добраться до Польши не узнанным. Дальнейшая дорога будет намного опаснее и труднее. Надеюсь, что ты сможешь со всем справиться. О тебе знают наши люди и помогут, когда ты сможешь сделать то, ради чего и отправился в Моравию. Но если ты сможешь не только освободить свою невесту, но и убить герцога фон Крацлау и его старшего сына, то заслужишь великую благодарность от Испании.

И если король может и забыть о тебе, то святая инквизиция не забудет никогда! Помни об этом, сын мой, и надейся на успех. А теперь запомни и найди этого человека, он поможет тебе уничтожить фон Крацлау. Его имя — барон Пьер фон Врошек, и он ненавидит фон Крацлау. У тебя много знаний, и если ты решишь его проблему, он решит твою. Надеюсь на тебя!

На этом послание закончилось, а у меня появилась тень надежды. Весьма призрачная тень, но появилась. Сняв купол тишины, я вернулся обратно в свою палатку и заснул. В беспросветной тьме забрезжил лучик слабой надежды. Немного обнадёженный насчёт ближайшего будущего, я задрых без задних ног.

С утра мой отряд двинулся в сторону Остравы, в окрестностях которой мы остановились, а я отправился в Брно искать барона Пьера фон Врошека. Это оказалось непростой задачей, ехать было весьма далеко и опасно. Всё обдумав в очередной раз, я решил вместе с отрядом проехать Остраву и оставить своих людей ближе к Брно.

Выбор остановился на местечке Одры, где мы и разместились. Четыреста восемьдесят человек — не такой уж и большой отряд, если бы ещё не четыре мортиры, купленные по случаю в Кракове. Мортиры, благодаря грамотно наведённому мороку, превратились в кибитки обыкновенного обоза, но могли быть обнаружены в любой момент. А это вызвало бы ненужные вопросы о том, что тут делают русские, да ещё и с пушками.

Взяв с собой десяток всадников личной охраны, я поскакал в Брно. Кого искать я знал, а где искать — представлял весьма примерно, и вообще не знал, как вызвать на разговор. Кардинал дал наводку, но не объяснил, как эту встречу осуществить. Я ведь не шпион и не мастак играть в интриги.

Остановившись в одной из гостиниц столицы Южной Моравии, я стал перебирать в голове различные варианты, пока меня не посетила простая мысль. Кардинал нашёл меня с помощью магической почты, а что мешает мне сделать также?