Штормовой предел (СИ) - Птица Алексей

— Я.

— Пойдём с нами, и слуга твой тоже с нами пойдёт.

Я кивнул. Конечно, конечно…

Все вместе мы вышли во двор и тут на меня набросились всем скопом, как они посчитали — неожиданно. Я прошёл не одну абордажную схватку на тесной и узкой корабельной палубе, и глупо им было в такой ситуации надеяться на победу. Руки нападающих скользили, а я уходил в стороны, то от всех сразу, то по отдельности. Вообще, что-то меня на родине тянуло на приколы и порезвиться. Кто-то из стрельцов попытался выхватить у меня оружие, но безуспешно. Отчаявшись, они напали на Афанасия и стали скручивать, пользуясь его оторопелостью. И уж эти грязные поползновения на моего товарища пришлось прекращать. А то столпились тут вокруг, да ещё и бердышом тычут.

Вынув абордажную саблю, я отхватил одним ударом часть лезвия бердыша, а вода, подхваченная «Штормом» из ближайшей дождевой бочки, разметала стражников.

— Сколько, ять… вы будете проверять меня на прочность? Где ваш воевода? Моё терпение уже кончается, или вы желаете проверить мои возможности? Ну, кто готов сдохнуть прямо тут и отправиться прямиком в ад?

Небольшая иллюзия кипящего котла возникла совершенно неожиданно для всех.

— Всё, боярин, всё! — поднял руку старший из стрельцов. — Убедились мы, что прав ты. Убери морок! Идём к воеводе, раз ты хочешь с ним повидаться.

Я развеял страшную иллюзию.

— Спасибо за гостеприимство, но уже больше не хочу.

— Так как же это? Нам велено не пущать тебя, а привести под очи воеводы, но безоружного.

— Но под очи вашего воеводы я больше уже не хочу, а уж тем более безоружный. Славен город Смоленск, но видно, не любит он иноземцев.

— Да ты что, боярин, пойдём со мной, Христом Богом клянусь, волоска ни одного с тебя не упадёт. Вот те крест, — и сотник размашисто перекрестился. Я усмехнулся.

— Ну, если так, то пойдём, уломали вы меня, бесхарактерного…

Сомневаюсь, что старший этой группы понял, что я ему сказал, но основную мысль уяснил и сопроводил до большого деревянного терема. Здание, представшее перед нами, было очень красивым, с узорчатыми наличниками и всякими прочими изысками деревянного зодчества. Это и оказались палаты воеводы Смоленского.

Василий Голицын, который и был воеводой Смоленска, услышав шум и гам, выглянул в окно. Во двор входили стражники, а позади них степенно шествовал незнакомец в необычном платье. Кинув взгляд на его лицо, воевода признал в нём южанина. А и трудно было бы это не признать, увидев дочерна загорелое лицо и тёмно-карие выразительные глаза.

Чужеземец был жилист и быстр в движениях, ростом особо не выделялся, но ходил немного враскачку, словно пробовал землю, боясь, что она вырвется у него из-под ног.

Где-то он уже видел похожую походку… И внезапно вспомнил где. Приходилось ему бывать в Архангельске, и тамошние торговцы англицкие тоже подчас так ходили, а уж моряки с кораблей все, как один, так передвигались.

Моряк, точно моряк. И какими судьбами его сюда забросило? Непонятно. Видно, дело есть, коли от моря тысячу вёрст отмахал. А этот дурень, что опозорил и себя, и его, только помешал. Ну, да ладно, разберёмся, — и Голицин опустился обратно в резное кресло.

Войдя в терем, я тут же был препровождён в светлицу, а оттуда в приёмный зал. Зал представлял собой большое помещение, в дальнем углу которого стояло огромное кресло, где и восседал воевода Василий Голицын.

— Здрав будь, воевода! — приветствовал я его.

— И тебе здоровья в земле нашей. Зачем пожаловал ты в Смоленск? Чего ищешь здесь, и кто ты?

— Нужда привела, воевода. Людей ищу, умеющих воевать, нанять хочу. А зовут меня барон Эрнандо Монтеро. Из Голландии я.

— Ааааа, я так и понял, что моряк, по походке видно.

Я мысленно чертыхнулся. И действительно, легко узнать, да ещё и по роже загорелой и явно южной наружности. Здесь трудно скрыть свою сущность, среди светловолосых и русобородых. Но, что поделать…

— Да, я моряк, мерзкие негодяи украли у меня мой корабль. Он находится в Дюнкерке. Мне нужны наёмники, чтобы отбить его обратно.

— Так разве нельзя набрать там?

— Можно, но будет мало. А мне много человек нужно. К тому же, я наслышан о русских воинах, честь им и слава! Начну в Смоленске, а дальше будет видно. Покуда до Польши добреду, воинами и обрасту. У вас есть люди или, быть может, вы сможете мне помочь в этом?

— Да, люди охочие до приключений и денег завсегда найдутся. Многие холопы без дела шляются, а бывают, что и хозяин своих боевых холопов выгоняет на собственный прокорм. Десятка два наберутся с охотой.

— Если-то так, то буду вам благодарен и в знак этого хочу преподнести вам скромный, но дорогой подарок! — и я с изяществом профессионального фокусника достал из внутреннего кармана камзола маленький мешочек. Встряхнув его, выкатил на обозрение воеводы две красивые жемчужины.

Воевода сузил глаза, стараясь получше рассмотреть их.

— Возьми подарок и неси сюда, — пнул он своего помощника.

Тот сразу же метнулся и аккуратно собрал с моей ладони жемчужины, да и мешочек не забыл.

— Вельми приятны. Лепота…, - воевода Голицын искренне любовался жемчужинами, да не речными, которых в России-матушке всегда было в достатке. А иноземными, заморскими.

— А откуда сиё диво?

— С Нового Света, из страны дивной, да далёкой, за Великим океаном, что и за месяц не преодолеть, если не сгинешь.

— О! Да что же ты сразу не сказал о том? Мы бы сразу все твои проблемы одним взмахом руки решили. А ещё есть?

— Мало, всего десяток имеется.

— Так это буде много и на сотню человек!

— А оружие, а припасы, а лошади?!

— Да, это верно. Дорога нынче дорого стоит. Но за царский подарок — благодарю, а жемчужины мы все у тебя и выкупим. Скажу, кому разрешаю, а ты продашь. По цене сторгуемся!

— Хорошо. Мне люди нужны, да умельцы, а не глупые бездари, кроме сохи ничего в руках и не держащие, — решил напомнить я.

— Так это… найдём. Жди. Да не на постоялом дворе. У себя поселю. Чай, не часто такие гости ко мне захаживают, да историй, поди, много дивных знаешь? О заморских-то странах?

— Знаю, как не знать. Про то знаю, про что вам и в снах не приснится, и явью не покажется. И много знаю про пиратов заморских, и про чудеса морские, и про женщин краснокожих. А и про корабли огромные, как горы, расскажу.

— Да-да, и это тоже интересно, — воевода весь подался вперёд. — А мы, как раз, и людишек тебе соберём и закупим воинское добро. Честь по чести получится, а истории твои довеском послужат. Везде проход тебе будет по земле русской, да и проводника дадим до Польши. Ну что, согласен?

— Согласен.

— Вот и хорошо, вот и славно, — Голицын даже позволил себе улыбнуться. — Размещайся, я обо всём позабочусь.

На этом переговоры закончились, и я вернулся на постоялый двор. Быстро собрал всё своё имущество и переехал в палаты воеводы. Вечером меня пригласили на званый ужин к воеводе. Присутствовали одни мужчины высоко рода. Вначале всё было честь по чести, но хмельные меда быстро развязали присутствующим языки.

— Так ты иноземец, боярин?

— Барон.

— А! Так это навроде небольшого поместного боярина, что на окраине живёт?

— Почти, — уклонился я.

— А про пиратов поведай нам, иноземец!

Я усмехнулся.

— Ну, слушайте.

Попивая хмельной мёд, я стал рассказывать разные истории, затянув разговор часа на три. Закончив говорить, взял перерыв. Выходя по нужде, заметил, что с женской половины тоже заглядывают. А одна бабка явно не просто так сидела у дверей в палату. Двери ведь были приоткрыты. Да и разносчики еды и напитков не всегда торопились выходить, «грея уши» у стола.

Хмель всё больше овладевал умами всех присутствующих.

— А ты про индейцев расскажи, они што, и вправду людей едят?

— Индейцы нет, а негры, бывает, что и едят. Каннибалами их кличут.

— А хто такие негры?

— Это люди, у которых кожа чёрная, как уголь ночью.