Забыть оборотня за 24 часа (СИ) - Виктория Россо

Она снова помнит про измену.

Она снова хочет про нее забыть.

Жаль, что способов больше нет.

И в какой-то степени очень жаль, что вернулась прежняя Тина, которая обладает воспоминаниями, способными свести с ума. Несмотря на то, что они — неотъемлемая часть тебя, им нет дела до твоего душевного равновесия. Если понадобится — придут из глубины сознания и произведут контрольный удар, повторяя его каждый раз, когда только вздумается. Нужно всего лишь научиться жить вместе с ними, достойно отвечая на очередную атаку. И Тина научится, не важно, какие еще сюрпризы приберегла судьба.

***

Родительский дом встречает знакомым запахом, который дарит то самое умиротворение, необходимое в данный момент. Тина проходит на кухню, выглядывает в окно, наблюдая, как уезжает прочь патрульная машина отца. Джон направляется в квартиру, снятую Тиной для отдельного проживания, чтобы забрать некоторые вещи и жизненно важную аппаратуру.

Тина очень соскучилась по фотографиям, альбомам и редактированию недавно отснятого материала — со всеми происшествиями, любимая работа как-то автоматически отошла на второй план.

По дороге из госпиталя отец поведал ей короткий пересказ своего сотрудничества с одним из самых успешных адвокатов Гарден Хиллс, мистером Уиттмором. Тина не нуждалась в дополнительных объяснениях, потому что теперь пазл складывался крайне легко. Воспоминания, соединившиеся воедино, выдавали четкую картину произошедшего за последнее время дерьма. И если прежняя Тина видела в этом дерьме странности, то нынешняя улавливала расплату за совершенный поступок. Глупый, необдуманный, ставящий под угрозу собственную жизнь.

Джон рассказал ей, как уговаривал друзей врать, во благо, конечно, но всё же. Рассказал, как добился для Ноа запретительного приказа, чтобы Тина могла начать всё сначала, но осложнения были сильнее всеобщих желаний. А вот здесь уже начинался сценарий обиды и нравоучений: зачем пошла к Глену, если знала о противопоказаниях? Почему решила довериться такому ужасному человеку, способному воткнуть нож в спину и провернуть по часовой стрелке? Ведь можно было прийти к отцу, спросить совета, попросить помощи. Можно было сказать, что хочет уехать, убежать, уплыть за край горизонта, лишь бы не в одном городе с Ноа, и отец бы понял. Более того, отец бы последовал за ней, стоило только попросить.

Но Тина не попросила, а сделала то, чего зарекалась не делать после последнего разговора с мамой Мэттью. Тина знала, прекрасно знала об опасности, но всё равно ступила в пропасть, чтобы затем удариться об острые камни.

Тина молчала почти всю дорогу, рассматривая мелькающие дома и деревья за окном патрульной машины. Она прекрасно понимала отца, она с ним соглашалась, буквально с каждым его словом, но ужасная мысль крутилась в её голове: «Верните меня назад, и я сделаю также».

Быть может, удача и чудо не отвернулись бы от неё в следующий раз и всё вышло бы так, как задумывалось. Плохие мысли, очень плохие, только никуда не деться от них — прилипли, словно приклеенные. За подобные размышления было стыдно, как и за чувства, в которых можно утонуть прямо сейчас. Вот откроешь дверь, и тебя захлестнет мощная волна из эмоций. Таких сильных, насыщенных, с концентрацией в тысячу единиц из ста возможных.

Тине стыдно за то, что после всего случившегося, она всё ещё любит Ноа. Сильно, до дрожи, до ненависти.

Гребаная любовь как невыполнимая миссия отмены. Не скрыться, не победить, не вытравить. Гребаный Ноа, который засел так глубоко, что не выжечь даже серной кислотой.

Слушая краем уха наставления отца о будущем судебном процессе, которого получилось добиться в кратчайшие сроки, Тина осознавала для себя простую и неоспоримую истину: Ноа будет преследовать её всюду. Никакой теории пар и прочей бурды о родственных душах. Просто Тина любит его, даже причиняя себе тем самым боль. Как душевный мазохизм, только вполне осознанный и желанный. Как идиотизм, только вполне оправданный. Наверное, Тина будет любить Ноа даже во вред себе, как наказание за все совершенные и лишь предстоящие грехи. И вроде теперь должно прийти смирение, но нет его. Не заслужила.

Тина задергивает шторку на кухонном окне, потому что полуденное солнце жарит беспощадно, проникая сквозь прозрачное стекло прямо в душное помещение дома. Она медленно шагает в гостиную, включает старенький кондиционер и плюхается на диван, откидывая голову назад и молча поглядывая в потолок. Видит разводы пятен от зеленой липучки, которую закинула туда, когда ей было около тринадцати лет или чуть больше. Точно, когда-то Тина обещала отцу побелить потолок.

Снова вспоминает о Ноа.

Поворачивает голову влево, слушает тишину, соглашаясь с ее траурной речью, и видит на полочке старые мамины книги. На них скопилась пыль и много памятных моментов. Да, нужно бы навести чистоту, сделать генеральную уборку, перестановку и…

И снова вспоминает о Ноа.

Чёрт возьми.

Почему всё вокруг приводит к одной отправной точке? Почему собственный тупорылый мозг заставляет думать о той проведенной вместе ночи, учащая сердечный ритм? Зачем ей вернули память до мельчайшей крупицы? До взгляда ледяных зеленых глаз, до грубоватой кожи на пальцах, до каждой ноты услышанного стона? Нечестно. Несправедливо. Тина хочет помнить только моменты до процедуры, а не после. Господи, ей тошно от того, что она не отказалась бы помнить только измену и ничего больше, ведь кажется, что это предательство вспоминать гораздо легче своего утерянного прошлого.

Тина не знает, как закрыться, куда спрятаться, как далеко сбежать. Не знает, потому что это невозможно. Нужно хотя бы отвлечься, найти что-то, способное увести мысли в другую, более безопасную сторону. Найти что-то противоположное, что-то…

— Финн, — она говорит это вслух, припоминая их не очень радужное расставание в участке, достает мобильный телефон из кармана джинсов и выискивает его номер во входящих звонках.

Гудок, второй, третий. Тина вообще сомневается, что ей ответят. Уиттмор просто-напросто не обязан отвечать после всего, что вытерпел. После драки, после просьб о поцелуе, направленных не к нему. После разбитых чувств. Быть может, Тина должна извиниться вместо Ноа, и это та самая причина, которой Тина оправдывает свой неожиданный порыв.

— Зачем ты мне звонишь? — слышится грубый вопрос на другом конце провода.

— И тебе привет, — неуверенно отвечает Тина, облизывая губы. Дубль один: отвлечься не получается. — Хотела узнать, как твои дела, ну там, здоровье?

Тина морщится, понимая, что несет полную чушь, но ничего не может с собой поделать. Экстренные меры по выкидыванию Ноа Васкеса из своей головы нихрена не работают.

— Хреновые шуточки, Тина, — по-прежнему грубо отвечает Финн. — Что-то еще? У меня кофе остывает.

— Извини, — одно слово, которое отражает всю суть их отношений.

— За