Штука - Владислав Выставной

– Ну, как, милая, тебе нравится? – улыбаюсь, целую Тому в бледную щеку.

– Ага… – тихонько отвечает она. – Круть какая…

Номер добил меня окончательно. Не знаю, каков его статус – обычный, президентский, королевский. Но если бы король с президентом стали здесь кривить косы – наверное, дал бы им по морде. Две колоссальные комнаты, ванная, напоминающая языческий храм … Черт – две ванных!!!

Обессилено упал на огромную, как спортивный батут, кровать. Поймал себя на мысли, что все еще обнимаюсь с тяжелым и неудобным саквояжем. Что это такое Матвеич туда засунул? Клоун, ей богу, столько не весит, хоть дерьма в нем порядочно…

Тома тихо присела рядом, на краешек кровати.

– Я ничего не понимаю, – устало произнесла она. – Что это все значит? Откуда все это? Ты мне можешь объяснить, Леша?

Я не знал, что ответить. Первое опьянение роскошью прошло, и уже успело накопиться нечто, похожее на похмелье. Крякнув, оттолкнул от себя саквояж, уселся, обнял Тому. Сказал негромко:

– Мне надо будет уехать… Ненадолго…

– Куда? Зачем?

– Ну… Так надо. Дела. Ты же знаешь…

– Откуда мне знать про твои дела? – пожала плечами Тома. – Одни намеки… Есть они вообще, эти дела?

Подумалось, что я действительно не особо вдаюсь в подробности своей работы. А моя девушка заслуживает того, чтобы знать про меня все… Мне стало стыдно.

Но вслух сказал только:

– Я в ванную… Или ты первая?

– Иди, иди! – Тома насмешливо подтолкнула меня. Похоже, к ней вернулось хорошее настроение.

…Пустил воду, огляделся. Ванная, на мой вкус, слишком громадна. Никакого уюта, несмотря на всю эту роскошь. Хотя, в этом здоровенном водоеме вполне могут поместиться двое…

Эта мысль мне понравилась. Обвернулся полотенцем вышел. Стал подкрадываться к спальне – на цыпочках, с намерением глупо, но весело пошутить…

И замер за пороге, пытаясь сообразить, что не так.

Тома склонилась над раскрытым саквояжем, пытаясь достать ту хреновину, что в целях дезинформации запихнул туда Матвеич. Но не это меня поразило, а ее движения – необычайно быстрые, ловкие. Как бы это сказать…

Профессиональные.

– Что ты там ищешь? – глупо ухмыльнулся я. Меня еще не вполне охватило новое, странное и неотвратимое чувство беды.

– А? – Тома отпрянула от саквояжа и уселась рядом, улыбаясь, как ни в чем не бывало. – Да ничего. Вот, увидела игрушку! Откуда у тебя такая?

И Тома, продолжая улыбаться, будто играя со мной, повертела над головой куклой.

– Как это… – проговорила она, и тонкая рука нырнула во внутренности тряпичного монстра.

– Стой… – ахнул я.

Но все уже завертелось.

– Что, съел, козел?! – гаркнул Клоун новым, незнакомым мне голосом. Вроде я и понимал, что это – голос Томы. Но нет, этого голоса я никогда не слышал – чужого, отталкивающего, внушающего необъяснимый страх…

– Ты, чего, Клоун? – пробормотал я.

– Да это ты – Клоун! – губы Томы исказила отвратительная гримаса. Куклу в ее руках, казалось, скрутило злобой. – Неужели ты так и не понял, что у тебя, слабака, неудачника, не может быть такой женщины?! Даже вытащив ее «с того света» – ты все равно не мог заполучить ее! Эта баба – не для тебя! Понял, недоносок?

– Леша, не слушай его! – крикнула Тома другим, куда более знакомым голосом.

Но я мог слушать только этого отвратительного паразита, внезапно обретшего нового хозяина. Тот захлебывался злобным смехом:

– О, да – это же так лестно, думать, что ты спаситель этой нежной красотки! Конечно же, все женщины должны бросаться тебе на шею: «Смотрите, какой герой, да еще и красавчик!» Но признайся: ты всегда был слизняком, ты им остаешься, и ничто тебя не изменит!..

Мне не хватало воздуха. Я потерял ощущение реальности, казалось, будто меня жестоко избивают, и я ничего не в силах сделать. Воля покинула меня, и я просто слушал…

– Ха-ха-ха! – визжал Клоун. – Как же это здорово придумано – заставить идиота самого поднять с земли раздавленную ядовитую змею, принести ее в дом, выходить. И жить, припеваючи, не зная, когда ее яд вольется тебе в глотку…

– Заткнись, гнида! – заорал я, шатаясь, бросился к Томе, сорвал с ее руки Клоуна, отбросил в сторону.

Схватил замершую Тому за плечи, принялся трясти ее, бормоча:

– Зачем ты взяла ЭТО? Он злобная тварь, все время лжет, не слушай его…

Я нес какую-то чушь, понимая, что утешаю не Тому, а самого себя. Просто мне было страшно, и я не хотел думать о том, что говорил Клоун…

Тома вздрогнула и взглянула мне прямо в глаза. Я отшатнулся. Это не ее взгляд – чужой, холодный, насмешливый…

– Ладно… – произнесла она с незнакомой интонаций. Одним движением сбросила мои руки с плеч, небрежно отстранила меня. – Поиграли – и хватит!

– Что? – спросил я, чувствуя глупую улыбку на собственном лице.

Она резко поднялась с кровати, я же машинально схватил ее за руку.

В следующий момент мир снова вращался вокруг меня. Но было это уже не так приятно. Острая боль ударила со всех сторон, и я понял, что лежу на полу, с заломленной за спину рукой, и что-то мерзкое настойчиво лезет мне в рот. Попытался вырваться – и новая волна боли, мельтешение цветных пятен, страх…

Теперь я лежал на полу, не в силах пошевелиться, задыхаясь из-за распирающего рот кляпа. Какая-то сила перевернула меня лицом вверх. Черт, руки за спиной связаны – а я даже не понял, как это вышло.

Но что за безумие творится со мной? И главное – что с Томой?!

Ее лицо… Ее прекрасное лицо застыло передо мной злой маской. Нет, это не может быть она! Этого просто не может быть…

Она сидела напротив меня на корточках. Рассматривала – с брезгливым удивлением, словно видела в первый раз.

– Ну, что, лягушонок, допрыгался? – спросила Тома. В голосе ее появилась усталая снисходительность. – Как же ты мне надоел, если бы только знал… Никогда не думала, так долго придется времени трахаться с таким придурком. А ты что, правда верил мне? Какая я умница! И какой же ты слизняк…

Верно говорят, иногда слова бьют посильнее пули. Наверное, она и хотела добить меня словом. Но что-то внутри меня отгородилось от реальности, твердя: «Нет, это не Тома. Это не та девушка, с которой ты был счастлив. Это Клоун во всем виноват…» Но кто-то другой спорил: «Клоун открыл тебе глаза, идиот! Ты ему еще спасибо скажешь…» Пожалуй, это перебор. Слишком много впечатлений за один день.

Я закрыл глаза.

– Эй, пупсик, не спать! – та, которую я звал Томой, наотмашь ударила меня по щеке. Глаза сами полезли из орбит. А Тома приблизила лицо и сказала негромко:

– Кляп не жмет? Я могу вынуть его, если ты обещаешь не кричать… Обещаешь?

Я судорожно кивнул. Те же красивые пальцы выдернули изо рта скомканную тряпку. Я закашлялся. Тома поднялась, зашла мне за спину. На пол передо мной грохнулся саквояж, сверху безвольно свалился Клоун.

– Ну, ладно, а теперь поговорим, – сказала Тома. – Честно говоря, ты спутал мне все карты. У тебя получилось устроить мне несколько неприятных сюрпризов… И что это за кукла? Это какое-то устройство? Что со мной было?

– Это не устройство. Просто Клоун… – пробормотал я.

– Ладно, черт с ним, с Клоуном. Сейчас ты подробно – очень подробно – расскажешь все, что знаешь про Штуку. И главное – где вы ее прячете?

И тут меня бросило в жар. Я хотел заорать – но не было сил. Мне стало так страшно, что руки и ноги отказали мне, тело свело судорогой. Наверное, я даже обмочился.

Дело не только в том, что я ощутил рядом дыхание смерти. Я стоял однажды на краю бездны – это мне не в новинку.

Страшнее было ужасное, чудовищное превращение: любимого человека – в монстра.

Я понял, что столько времени делил одну постель даже не с лживой и злой женщиной, а с тем самым, таинственным и жутким ЧУЖАКОМ.

В одно мгновенье мне стало страшно жить.

8

Меня не было необходимости пытать. Я был готов выложить все, что знал. Никогда бы не поверил, что буду так бояться свою маленькую нежную Тому… С тоской подумал: где же прокололся Матвеич с этой идеей – подставить меня с такими ценными сведениями? С упавшим сердцем понял: виноват я – и только я.

Нельзя было нарушать инструкций. Нужно было просто взять Доходягу с его картотекой, сдать его Матвеичу – и меня прикрывал бы надежный зонтик Контура. Теперь же я один на один со злобными анималами, один из которых сейчас, перед окончательной расправой надо мной, преспокойно принимает ванну с ароматизированными солями.

Да, эта лживая тварь принимает ванну! Пока я, скрученный, с завязанными глазами и тряпкой во рту валяюсь на полу дополнительного санузла. У меня есть время, чтобы подумать над смыслом жизни и собственной ничтожностью…

Что такое?! Даже отсюда я слышу отчетливый стук в дверь номера. Показалось? Нет – снова! Стучат настойчиво. Я даже слышу какие-то голоса…

Через несколько секунд не по-девичьи сильные руки уже тащат меня обратно в спальню.

– Кого это несет?! Черт… Давай, вставай! Сюда – на кровать! Пикнешь – убью! Понял?!