Колодцы предков (вариант перевода Аванта+) - Иоанна Хмелевская

— Придется зайти еще раз попозже, — решился Михал. — А пока… Вы уже осматривали здешний собор? Поздняя готика…

— Может, и готика, но я бы лучше что-нибудь съела, — мрачно отозвалась Тереса. — Есть хочется! Тут найдется где перекусить?

— Разумеется! Пообедаем, осмотрим собор. А потом вернемся сюда.

Они пообедали и отправились знакомиться с достопримечательностями города. Погрузившись головой в мир искусства, Михал, казалось, совсем забыл о цели их приезда в Руан. Гидом он оказался замечательным, знающим, красноречивым и неутомимым, и с трудом поспешающая за ним Тереса уже еле ноги таскала. И вдруг, бросив взгляд на витрину одного из антикварных магазинов, Михал затормозил на полном скаку и буквально врос в асфальт. Тереса получила возможность перевести дыхание.

— Это наше! — прохрипел молодой искусствовед, не спуская глаз с огромной серебряной сахарницы.

— Что наше?

— Да вот эта сахарница.

— Наша, фамильная? Из колодца?

— Нет, наша национальная, из Польши. Сделана по заказу Станислава Августа, он заказал целый серебряный сервиз. Видите эти буквы? Сервиз нелегально вывезен еще в первую мировую войну. До сих пор предметы из этого сервиза нигде не появлялись, но я знал — он во Франции, и вот пожалуйста! Это наша, национальная собственность!

Последние слова Михал Ольшевский произнес с такой решимостью, что Тереса испугалась.

— Будем отбирать?

— К сожалению, прошел срок давности. Теперь можно только купить.

Тереса так обрадовалась, что ей не придется участвовать в краже со взломом или вступать в рукопашную с владельцем магазина, что без возражений согласилась войти в магазинчик. Войдя, Михал и вовсе перестал владеть собой.

— Вот этот канделябр в стиле «барокко» похищен из королевского дворца в Виланове! — страшным шепотом информировал он Тересу, изо всех сил сжимая ее локоть.

— Двести лет назад украли… А тут остальные предметы сервиза Станислава Августа. Вот это Людовик шестнадцатый, мне он до лампочки, но вот тот фарфор налево, видите? Ему место в нашем музее! Лет сто как похитили! Видите, какие убытки уже многие годы несет наша культура?

Пытаясь вырвать локоть, Тереса шипела в ответ:

— Отпустите меня, не сбегу! И официально заявляю — красть отказываюсь! Можете спросить, сколько это стоит.

Отпустив локоть Тересы, Михал поинтересовался ценой серебряной сахарницы. Оказалось — не очень дорого, всего одиннадцать тысяч франков. Быстренько переведя это в доллары, Тереса побледнела и решительным шагом вышла из лавочки. На улице ей пришлось довольно долго ждать Михала, который о чем-то говорил с хозяином. Выскочив на улицу, он опять вцепился в Тересу и поволок ее по тротуару, лихорадочно выкрикивая:

— Проше пани, вы и представить не можете, что мне удалось узнать у продавца! Вы и представить не можете, кто живет на вилле нашего Капусты! Владелец магазина! Да, да, хозяин этой антикварной лавочки! Оказывается, это Огюст Турель, я его знаю, то есть, не знаю, но слышал о нем, как о коллекционере. Солидная фирма! И он живет в вилле Капусты, возможно, Капуста для него ворует, возможно, это одна шайка! Возможно, он что-то знает, дома он будет после семи..

Свободной рукой ухватившись за уличный фонарь, Тереса с трудом застопорила разогнавшегося искусствоведа.

— Если после семи, то какого черта мы так мчимся? Куда? Я больше не могу! Я хочу присесть! Меня ноги не держат!

— Что? А, в самом деле, пока можно и присесть…

В семь часов месье Турель явился домой. Нежданных посетителей он принял весьма гостеприимно, что очень удивило Тересу — для нее явиться с визитом без предварительной договоренности было лросто недопустимым. О Джоне Капусто он говорил неохотно, хотя знакомства с ним отрицать не стал, учитывая, что жил на его вилле. Месье Капусто и в самом деле вчера здесь был, сообщил владелец антикварной лавочки, но опять уехал в Париж. Где его там можно найти, он, Огюст Турель, не знает, и чрезвычайно сожалеет, что не может ничем помочь. Видите ли, месье Капусто ведот такой подвижный образ жизни..

Вряд ли какой толк был бы от этого визита, если бы не помощь самой виллы. Она оказалась настоящим музеем, да таким, о каком Михал и мечтать не смел! Наметанным глазом молодой искусствовед безошибочно выхватывал те из предметов интерьера виллы, которые в свое время были нелегально вывезены из Польши. Прервав вежливые разглагольствования хозяина, он без обиняков заявил, что тот приобретает краденые вещи. Приобретает, без сомнения, у Джона Капусто, и он, Михал Ольшевский, об этом информирован. Вот только странно, что месье Турель не боится открыто выставлять их на продажу в своем магазине…

И с этого момента Тереса перестала принимать участие в разговоре, не было возможности ей переводить с французского. Месье Турель, поначалу совершенно опешив, с жаром принялся опровергать инсинуации Михала. Тот с большим знанием дела и совершенно хладнокровно тыкал пальцем в предметы, совсем недавно покинувшие пределы Польши, причем отнюдь не официальным путем. Вот, например, эта ваза XVIII века. Месье Турель принялся что-то мямлить о сроках давности, а Михал в ответ приводил ему по памяти отдельные статьи Уголовного кодекса, предусматривающие солидные сроки за хищение и торговлю крадеными предметами искусства, представляющими национальное достояние. Схватив серебряный кубок, бесспорно принадлежащий некогда Зигмунту Августу, месье Турель ядовито поинтересовался, считает ли молодой человек и этот экспонат краденым? Прекрасно осведомленный о делишках королевы Боны, Михал ни секунды не сомневаясь, воскликнул «Еще как!»

Скандал закончился неожиданно. Хозяин совершенно вышел из себя, но вместо того, чтобы выставить из дому нахального молодого человека, ни с того, ни с сего последними словами принялся поносить владельца виллы. Он, честный коммерсант Огюст Турель, уже давно подозревал, что дело нечисто, что этот самый Капусто водит его за нос, что это аферист и вообще подозрительная личность, и он, Опост Турель, больше с ним не желает иметь дела! Завтра же заплатит ему наличными за виллу, а дела иметь больше не будет! А краденых вещей у него, честного коммерсанта, нет! Краденые вещи Капусто продает одному такому прохиндею-перекупщику в Париже, он давно это подозревал, а теперь перестал сомневаться.

Услышав о перекупщике в Париже, Михал перестал читать мораль хозяину дачи и потребовал адрес перекупщика. Выпустив пар, растеряв всю энергию, месье Турель, не колеблясь, назвал перекупщика. Это был некий месье Шарль, по-нашему пан Кароль, но вот с адресом было сложнее. Улицу месье Турель помнил, а вот номера дома не знал. Ну да дом легко найти — желтый, с балкончиками, по нечетной стороне. Фамилии же перекупщика, а точнее, скупщика краденого, Турель не знал, пояснив, что в этих кругах фамилиями обычно не пользуются. Как выглядит? Обыкновенно: худощавый брюнет, маленький, носатый, немного лысый. Средних лет.

Таким вот образом Тереса и Михал неожиданно напали на след сообщника Джона Капусто. И это хорошо, потому как самого Капусто дома застать было невозможно, консьержка неизменно твердила, что его нет, и когда будет — неизвестно.

Найти сообщника тоже оказалось непросто. Улица тянулась в бесконечность, а Шарлем звался каждый второй француз. Помогало немного описание внешности, позволявшее сразу же отсечь всех высоких, толстых, совсем лысых и с особыми приметами. Тересу Михал усадил в небольшом кафе, а сам принялся за поиски, время от времени являясь к ней с отчетом. Конца поискам не предвиделось. С бедного Михала пот лил в три ручья.

— А как вы вообще расспрашиваете о нем? — поинтересовалась Тереса.

— По-разному, — ответил Михал. — Все зависит от того, у кого я спрашиваю. Чаще всего я продаю иконы. Самые редкие и баснословно дешево. Ни один перекупщик не устоит. Счастье, что в Советском Союзе я уже восемь лет не был, а то не дай Бог, кто заинтересуется из властей.

Тереса подумала и посоветовала:

— А вы попробуйте покупать. Может, у него как раз нет денег.

— На такие иконы у любого найдутся! Ладно, попробую.

Был уже поздний вечер, когда смертельно уставший Михал узнал от сапожника, сидящего в своей лавчонке на первом этаже желтого дома (а на этой улице не один десяток домов оказался желтым), что в их доме живет некий месье Шарль. Сапожник сам здесь живет, и Шарля знает с детских лет. Да, месье Шарль действительно маленький, начинающий лысеть брюнет с большим носом. У него еще есть лакей.

— Что есть? — удивился Михал.

— Лакей. И в самом деле, в наше время явление редкое. Но месье Шарль может себе такое позволить. А живет он в квартире № 14.

Ни минуты не медля, Михал отправился по указанному адресу. Двери квартиры № 14 открыло настоящее чудовище — верзила под потолок, с рожей бандита и могучими бицепсами, в рубашке и полосатой жилетке. Несомненно, тот самый лакей. Ни слова не говоря, он кивком головы подтвердил — хозяин дома, и провел Михала в гостиную.