Колодцы предков (вариант перевода Аванта+) - Иоанна Хмелевская

— Да ведь он самые крупные предметы оставил, — печально заметила Люцина, кивнув на блюдо и подсвечник.

— Нет, оставил только некоторые. Среди тех, что вору удалось вытащить через дыру, были еще два подобных сокровища, а сами видите, какие они неудобные для упаковки — растопырились во все стороны. Ни в один чемодан не поместятся. Я измерил сундук — метр, метр, два метра! В чемоданы не поместятся, и речи быть не может, пришлось бы делать большие свертки, а они тоже привлекут внимание таможенников.

Сержант Вельский подтверждал энергичными кивками каждое слово специалиста-искусствоведа.

— Одно только не укладывается в нашу концепцию, — сказал сержант, сняв форменную фуражку и смущенноозадаченно почесывая в затылке, — когда они успели разрыть колодец? Ведь не могли же приступить к работе пока не стемнеет, верно? Темнеет же сейчас около десяти вечера, а уже в три утра начинает светать. Я понимаю, один из сообщников могильщик, можно сказать, спец, но даже при его опыте и навыках ему ни за что не управиться за столь короткий промежуток времени. Ведь глубина колодца — около шести метров. Нет, никак не управиться!

— Я и сам над этим думал, — признался Марек. — И кажется мне, догадываюсь, хотя и не уверен…

— Копали несколько ночей понемногу? — подсказала Люцина.

— Не могли! — решительно возразила мамуля. — А мой песочек? Я аккуратно каждый вечер разравнивала его граблями, а утром мы всегда изучали следы.

— То-то и оно! — пробурчал Марек. — Слишком мало следов оказывалось всегда на вашем песочке. А грабли валялись рядом…

— Вы думаете? — оживился сержант милиции.

Оживилась и тетя Ядя:

— Послушайте, ведь это можно проверить! Я же каждый день снимала следы на пленку!

Вот так пленка тети Яди позволила установить истину и одновременно выявила как коварство и потрясающую изобретательность противника, так и нашу невероятную тупость. Оказывается, негодяи раскапывали колодец две ночи подряд. После первой ночи водрузили на место мельничное колесо, постаравшись положить точно так, как оно лежало до этого, а вытащенную из колодца породу равномерно насыпали на уже возвышающиеся вокруг колодца кучи.

— Я бы сам так сделал, — с горечью заметил Марек.

— Должно быть, у них были две корзины. Могильщик нагружал одну, Никсон ее вытаскивал и понемногу досыпал на наши курганы, а тот внизу в это время заполнял вторую. Вот, на фото очень хорошо видно — этих камней накануне тут не было. Видите? Вот здесь добавлено, и тут..

— Как же ты не заметил? — упрекнула его Люцина.

— Но как я мог заметить? — оправдывался Марек. — Если бы они навалили новую кучу, я бы сразу заметил, а так… И все равно, простить себе не могу, ведь по следам я обязательно должен был догадаться! Точнее, по отсутствию следов. Одни собачьи следы. А где коровьи, козьи, человечьи? Надо было заглянуть под колесо, затмение на меня какое-то умственное нашло, не иначе. Полным идиотом сделался! Нет, я всегда говорил — кто с вами поведется…

Естественно, мамуля с Тересой обиделись, только Люцине все — как с гуся вода. Смеясь, она сказала:

— Да что вы расстраиваетесь? Все равно мы своих предков за пояс заткнули. Не прошляпили бездарно сокровища, а, наоборот, вместо него имеем пятьдесят тонн зерна. Ну кто из наших предков может похвастаться такой выгодной сделкой?

Печальный взгляд раненой лани, который бросил на нее Франек, не утихомирил Люцину. Она продолжала резвиться:

— На уборке мы работали, как звери, правда? Теперь твоя задача — не сгноить урожай, вот тогда будет обидно. А они здесь работали, как звери. Каждый на своем участке. Подсмотрели, как моя сестра разравнивает песочек каждый вечер. Почему, думают, и нам так не сделать? Грабли в руках они держать умеют. Думаю, у них было разделение труда — идеи выдавал прилизанный Капу сто, а копал и грабил работяга-могильщик

— А ты чего радуешься? Если этот Ка пусто такой умный, он и через границу сумеет переправить награбленное. Еще какую-нибудь идею выдаст…

Тереса как в воду глядела! О Джоне Капусто мы услышали очень скоро. С пограничного пункта в Свецке пришло сообщение, страшный смысл которого мы не сразу поняли. А когда он до нас дошел, пришли в ужас.

Оказывается, Джон Капусто пересек государственную границу еще накануне, в полдень, в двенадцать тридцать, как раз в тот час, когда Сташек Вельский припер к стенке Ханю Дудякову. Только спустя два часа таможенный пункт получил директиву о задержании упомянутого Капусто, разосланную по всем таможенным постам. В это время хитрый Джон уже вполне мог добраться до Западного Берлина, откуда отправился в дальнейший путь самолетом, или где пребывает до сих пор, ибо ни на одном из пограничных пунктов ГДР отмечен не был. Этот факт очень быстро установила гедеэрочная милиция по просьбе нашей, не отдавая себе отчета в том, какой удар наносит нашим надеждам.

Более того, еще немного — и мы бы вовсе не узнали о том, что мерзавец вообще покинул пределы нашей страны. В жаркий туристический севон границу ежедневно пересекают тысячи автомашин, и пограничники имеют возможность осмотреть лишь небольшую их часть, главным образом те, относительно которых получают особые указания. Указаний насчет желтого «форда» не поступало, Польшу он посещал не раз и ничем себя не запятнал, поэтому таможенники и вовсе не обратили бы на него внимания, если бы не случай. В «фольксвагене», который пересекал границу перед желтым «фордом», отлетел винтик на «дворнике», и владелец «фольксвагена» одолжил отвертку у владельца «форда». И пока обе машины стояли у КПП, таможенник, с нетерпением ожидающий их отъезда, от нечего делать заглянул внутрь «форда» и даже в его багажник, когда Джон Капусто вынимал оттуда инструменты. В багажнике находился набор упомянутых инструментов, небольшая канистра с бензином и очень грязные резиновые сапоги. В салоне машины, на заднем сиденъи

— небольшой чемодан и ничего более. Таможенник, с которым уже успели побеседовать следственные власти, решительно исключает возможность провоза в «форде» контрабанды размерами с хороший шкаф.

— Ничего не понимаю, — заявила недовольно Тереса, выслушав вести с границы. — В двенадцать пересек границу, с собой ничего не вез. Может, тогда Джон Капусто вообще не имеет отношения к нашему кладу?

— Нет, относительно его личности у нас нет никаких сомнений, — ответил сержант Вельский.

— И вы уверены — именно он похитил сокровища? Он копался в нашем колодце вместе с могильщиком? — пожелала убедиться Люцина.

— Он, сомнений никаких, — столь же решительно подтвердил Марек.

— Что же тогда получается? — начала я подсчитывать. — Предположим, отсюда он уехал в два часа ночи. До границы ему ехать… минуточку… около шестисот километров. Ехал он на хорошей машине, рано утром, дороги свободны, не жарко… За семь часов мог без особого напряжения эти шестьсот километров отмахать. Ну пусть восемь часов. За восемь запросто бы доехал! А от двух часов ночи до двенадцати тридцати… — я подсчитала на пальцах, — десять с половиной. Половину отбросим, на границе всякое бывает, останется десять часов. Выходит, он не только успевал, но у него в запасе оставалось еще два часа…

— Если он отсюда направился прямиком к границе, — неуверенно сказал Михал, — на границе у него должны были обязательно сокровища обнаружить…

— Все правильно, — резюмировал Марек. — Должны, но не обнаружили. Значит, он успел их где-то оставить. В его распоряжении было два часа…

— Да не нужны ему эти ваши два часа! — насмешливо бросила Люцина. — Ему вполне хватило бы и десяти минут. Он мог заранее условиться о встрече со своим сообщником, перегрузить вещи из своей машины в его, и был таков! Он же не кретин, в самом деле, чтобы везти самому такую контрабанду!

Сташек Вельский и Марек переглянулись, причем лицо Сташека выражало отчаяние, а лицо Марека ничего не выражало.

— Исключено, — сказал последний. — Больше у Капусто никаких сообщников не было.

— А ты откуда знаешь?

— То время, что меня здесь не было, я использовал на изучение его контактов. Знакомые у него были, но среди них — ни одного, которому он мог бы доверить столь ответственное дело. Исключено.

— Значит, остается одно — сокровища мошенник где-то оставил.

— Едем туда! — вскричала мамуля.

— Куда?

— Ну туда, где он оставил сокровища.

— А ты знаешь где?

— Это же ясно — по дороге! А сами говорите, знаете, какими Дорогами он ехал.

Реакция на такое предложение была самая разнообразная. Кто-то простонал, кто-то покрутил пальцем у виска, кто-то только присвистнул. Михал Ольшевский вдруг поддержал мамулю:

— А что? Стоит подумать. Направление нам известно

— на запад. От главного шоссе куда-то в сторону…

Сказано — сделано. Не прошло и получаса, как большой кухонный стол был весь завален всевозможными картами, какие только нашлись в доме, с моим «Атласом шоссейных дорог Польши» во главе. Случайно у меня оказалась и автомобильная карта Европы. У Сташека Вельского была с собой автомобильная карта Польши, крупномасштабная. Казик притащил все школьные карты. Мы их разложили и принялись думать.