Шотландская сага - Джеймс Мунро

— И куда же? — Нэнси присела на корточки рядом с ним и выдернула с усилием засохшую травинку, которую стала вертеть в руке.

— Миссури — Озарк.

— Кажется, мой отец говорил, что мы будем проходить близко от плато Озарк?

— Возможно. Вы можете выбрать несколько дорог, но я поеду несколько быстрее вас. Я хочу попасть домой до зимы. Меня там ждет десятилетний сын. Когда я видел его последний раз, он еще был в пеленках. Я хочу провести зиму вместе с ним и узнать его поближе.

— О! Тогда конечно. Вы должны ехать. — Нэнси выбросила травинку. Она упала в реку, и ее подхватил маленький водоворот. — Ваша жена тоже ждет вас десять лет?

— Она умерла родами. Мальчика растит мой отец, а ему помогает мачеха и ее дочери.

— Мальчику нужен отец. Вы слишком долго вдали от него, но и моим людям вас будет тоже не хватать. Мы недолго были с вами знакомы, но вы показали себя хорошим другом чероки. Я так и не поблагодарила вас за то, что вы сделали для меня и моей семьи.

— Какая уж тут благодарность. Этих добровольцев нужно было бы отдать под суд и повесить за то, что они сделали. — Одно только напоминание о своей плохо удавшейся, как он считал, миссии разозлило Роберта.

— Месть ничего не изменит. Единственное, что имеет значение, — это то, что вы и генерал Скотт по крайней мере хоть что-то захотели предпринять.

— Бена это тоже волнует. Он позаботится о вас в дороге.

Но Бену Каллони больше не пришлось ни о ком заботиться. Следующим утром, когда Роберт укладывал свои походные мешки, готовясь к отъезду, он получил известие о смерти первопроходца.

Бен уехал с одной из первых партий, за десять дней до того. Он намеревался обследовать дорогу, чтобы обеспечить каждой группе индейцев достаточную скорость продвижения. К несчастью, рано наступившие холода губительно подействовали на легкое, которое было повреждено у него пулей мексиканского мушкета у Сан-Джасинто. У первопроходца началась пневмония, и через сутки он умер.

Индейцы и солдаты отдали ему последнюю дань уважения, похоронив у дороги, и каждая проходящая мимо партия чероки останавливалась у его могилы, чтобы воздать молитву за него.

Священник Элайя Браун в сопровождении Нэнси принес известие о его смерти Роберту. Он остолбенел от неожиданности на некоторое время, а потом до него потихоньку стало доходить, что будет значить для чероки смерть Бена.

— С уходом Бена некому будет охотиться для них и некому будет улаживать конфликты с солдатами, если они возникнут.

— Ко времени, когда последние из нас уйдут, охотиться будет не для кого. А что касается армии — мы будем слишком заняты борьбой с погодой, вряд ли у нас будет время на споры. — Элайя Браун рассуждал как всегда философски. — Нам всем будет сильно не хватать Бена, но никто не сможет защитить наш народ от всего мира.

Роберт подумал, что, возможно, священник прав. Тем не менее все знали, что Бен был другом генерал-майору Уинфилду Скотту, и этого было достаточно, чтобы сдерживать крайности немногих солдат, ненавидевших индейцев. Роберт также знал, что остальные верили, что он может все рассказать генерал-майору.

Потребность вернуться в Озарк и к сыну, который вырос без него, стала сильнее за последние несколько месяцев. Однако еще несколько недель не делали ни для кого большой разницы, кроме как для индейцев чероки.

Роберт был уверен, что массовый исход народа чероки ляжет тяжким бременем на души тех, кто был с этим связан. И, если уж быть до конца честным с самим собой, он подспудно хотел устраниться, быть подальше от этой трагедии. Он простил бы себе то, что оставляет чероки. Если уж Бен не смог ничего поделать, то он и подавно. Но теперь, после смерти Бена, такие отговорки ему были не к лицу.

— Я выезжаю завтра утром и поеду вперед, чтобы посмотреть, что произошло с другими партиями. Но сначала мне нужно переговорить с вождем: какие сделаны приготовления, что с припасами? Необходимо убедиться, что мы можем спокойно отправляться в путь.

— Вы собираетесь ехать с нами, пока мы не доберемся до индейской территории? — изумленно спросила Нэнси.

Когда она уходила, чтобы отыскать вождя чероки, Роберт подумал, что короткое выражение радости на лице Нэнси, когда он подтвердил свое намерение остаться с чероки, возможно, стоило этой его жертвы.

Погода постоянно ухудшалась со дня на день, и вот последняя партия индейцев чероки из тринадцати пересекла реку Теннесси, держа путь на Северо-Запад. Скорость, с которой двигалась колонна, была гораздо меньшей, чем ожидалось, а ледяные дожди и снег замедляли ход еще больше. В довершение ко всем несчастьям, на переселяемое племя обрушились беспрецедентные вспышки эпидемий. Дизентерия, оспа и коклюш наносили тяжелый урон, и партии, которые отправились в путь позже, следовали по дороге, вдоль которой тянулись свежие могилы.

К середине декабря пять тысяч чероки терпели бедствие на ничейной земле между покрытой льдом рекой Огайо и Миссисипи, под пронизывающими насквозь северными ветрами, которые проникали через их тонкие одежды. Другие расположились лагерем на восточном берегу реки Огайо. Еды не хватало, люди отчаянно нуждались в теплых одеялах и в одежде, пригодной для зимы.

В довершение ко всему, жена одного из упрямых вождей племени чероки сильно заболела, и он посчитал необходимым оставить медленно передвигающуюся колонну и перевезти ее через реку Огайо на лодке. Переход через Арканзас и Миссисипи был закончен из-за погоды, и им пришлось остановиться рядом с Литтл Рок на реке Арканзас. Там, в лагере, разбитом на отвесном берегу, больная жена вождя отдала свое одеяло страдающему от лихорадки ребенку. В результате она заработала воспаление легких — болезнь, от которой умер Бен Каллони — и тоже умерла.

Оставшиеся в живых чероки не имели даже возможности соблюсти положенный траур. Каждый час дня и ночи они вели отчаянную борьбу с безжалостной смертью.

В крайнем отчаянье Роберт отвез оставшихся вождей вверх по Миссисипи в Сент-Луис. Здесь, заняв денег, они смогли сделать кое-какие припасы, которые давали возможность выжить хоть некоторым.

По возвращении из Сент-Луиса, Роберт нашел Нэнси застывшей в ожидании у маленькой палатки, в которой он жил вместе со священником Элайей Брауном. Несмотря на множество неотложных дел, которые Роберт, как в бреду, пытался переделать, он все-таки нашел возможность провести некоторое время с девушкой из племени чероки, и она произвела на него еще большее впечатление.

Элайя отсутствовал, ведя службу в одной из вновь прибывших партий, и Нэнси, подавая Роберту горячую пищу, сказала:

— Вчера я ходила навестить еще одну группу прибывших и встретила женщину, которой, как я думаю, необходимо поговорить с вами.

Роберт только кивнул головой, потому что его рот был полон. Но, когда проглотил, спросил:

— А в чем дело?

— Вам, наверное, нужно ее порасспросить. Другим она известна как женщина из племени сиу, но я думаю, она — белая.

Роберт нахмурился.

— Она жена одного из индейцев?

— Нет. Похоже, ее муж был убит индейцами из племени кийовов, а ее взяли в плен. Ее продали моему племени в рабство, а потом освободили.

— Ты, должно быть, ошибаешься, Нэнси. Если бы она была белой, уж наверняка она рассказала бы об этом кому-нибудь раньше. Разве кто-нибудь станет терпеть такую жизнь, если не хочет?

— Я не знаю, но, мне кажется, вам следует с ней поговорить.

— Хорошо, отведи меня к ней попозже вечером. А сейчас мне хотелось бы добавки. Я продрог до костей, мне нужно оттаять.

Роберт был уверен, что Нэнси ошибается, но все же он пошел с ней, тем более ему хотелось еще хоть немного побыть в ее компании.

Пока Роберт был в Сент-Луисе, наступило и прошло Рождество. Было что-то несправедливое в том, что на улицах городка магазины были полны еды, гуляли счастливые дети, в воздухе витало ощущение праздника, а тысячи индейцев чероки в десяти милях отсюда умирали от болезней и истощения.

Гуляя по улицам Сент-Луиса, Роберт остановился у магазина, где продавалось оружие. В освещенной витрине он увидел охотничье ружье марки Шарпа. Для мальчика оно бы идеально подошло. Роберт не имел представления об интересах собственного сына, но любому мальчишке понравился бы такой подарок. Покупка ружья доставила ему большое удовольствие. Находясь все еще в приподнятом настроении и следуя неожиданному порыву, он купил серебряную цепочку и распятие для Нэнси. В жизни девушки теперь было мало радости, и он подумал, что она будет рада его подарку.

Роберт вручил распятие Нэнси, когда они шли к лагерю на встречу с женщиной из племени сиу. Он был совершенно не готов к реакции девушки из племени чероки. Ее первоначальное недоверие, что он купил подарок именно ей, сменилось потоками слез, а потом Нэнси обняла его, сказав, что это самый великолепный подарок из тех, что ей когда-либо дарили. Она заставила его застегнуть цепочку с распятием у нее на шее и, пока они шли, каждый раз счастливо улыбалась, ловя его взгляд.