Серебряные звезды - Тадеуш Шиманьский

Через несколько минут я выглянул за дверь — вокруг ни души. Я побежал туда, где слышалась ожесточенная перестрелка. Дорогой ко мне присоединилось более десятка бойцов.

Обстановка складывалась неблагоприятная. Наши соседи слева — советские пехотинцы, на которых обрушился еще более сильный удар гитлеровцев, дрались уже почти в канале. Нам грозило то же самое. Мы понимали, что это означало бы конец. Если нас столкнут в канал, мы утонем или немцы перестреляют нас, как уток.

К сожалению, многие солдаты не понимали этого. Захваченные врасплох внезапной атакой, они отступали в направлении канала, будто там их ждало спасение. Кое-кто попросту бежал, охваченный паникой.

Нужно было овладеть инициативой. Крича «ура» и размахивая пистолетами, мы в конце концов остановили бойцов и организовали оборону. Я должен упомянуть об одном знаменательном факте — часть солдат активно помогала офицерам в ликвидации хаоса и паники. Дальше все пошло гладко. Немцы, увидев, что наши залегли, сразу умерили пыл. Мы пошли в контратаку и выбили гитлеровцев из населенного пункта.

Сжимаются клещи вокруг Берлина. Наш полк участвует в этой исторической операции. Солдаты преисполнены заслуженной гордости. Теперь воевать легче. Прошло время мартовской распутицы, когда из-за грязи приходилось вытаскивать сначала ногу, а потом уже сапог, натягивать его на ногу и делать следующий шаг. Еще и теперь мы спим на ходу — все ужасно устали, но усталость ощущается не так, как раньше. Наступила весна. Пока немцы сопротивляются отчаянно, даже упорнее, чем прежде, прикрывая отступление своих частей к американцам.

Хафельлендишер Гроссер Гауптканал. Сначала мы ведем огонь с восточного берега, а потом, когда наша пехота расширила плацдармы, а немцы бросили в бой танки, переправляемся на западный берег.

Река Хафель. Гитлеровцы обстреливают каждую машину, появляющуюся на переправе. Во время одного короткого, но чрезвычайно сильного огневого налета на западном берегу погибает находившийся в одном доме с генералом Кеневичем командир 6-го легкого артиллерийского полка полковник Орлов, советский офицер, блестяще владевший польским языком.

Точность огня гитлеровцев поразительна. Это заставляет думать о том, что где-то спрятались корректировщики. И действительно, в барке, пришвартовавшейся к берегу, находим четырех гитлеровских солдат с радиостанцией.

Наши орудия остаются позади, а мы, разведчики, вместе с пехотой выходим на Эльбу. Да, это уже конец!

Правда, именно в этот день погиб мой двоюродный брат Болек Каминьский, но это был в самом деле конец. Конец неволе, слезам, унижению, кровопролитию.

9 мая пришла победа! В радостном салюте гремели в наши орудия.

Полковник Эдвард Флис. Путь на родину

После трагических дней сентября 1939 года судьба разбросала тысячи поляков далеко за пределы страны. Разными путями возвращались они потом на родину. Моя дорога вела из далекого Красноярска через Сельцы, Лепино, Варшаву, Западное Поморье и Берлин.

В Красноярском крае, в селе Сухобузинское, я с матерью и сестрой находился с 1941 года. Летом работал трактористом в местном колхозе, а зимой ремонтировал машины. Это был очень трудный период в моей жизни: тяжелая работа, суровые условия жизни и необычные для нас сибирские зимы, когда температура падала до 50–60 градусов мороза. Далеко на Западе бушевала самая жестокая в истории человечества война. Ее суровое дыхание ощущалось и здесь, в Сибири, отдаленной от фронта на тысячи километров. Путь на родину проходил через фронт. Предстояла активная борьба с гитлеровским фашизмом за освобождение Польши от оккупации, завоевание для нее достойного места в Европе.

Я с нетерпением ждал момента, когда смогу участвовать в этой борьбе.

В начале мая 1943 года в газете мне попалось сообщение о создании в СССР 1-й польской дивизии имени Тадеуша Костюшко. Ни с кем не советуясь, я побежал в райвоенкомат и попросил послать меня в польскую дивизию. Военком пристально посмотрел на меня и спросил, сколько мне лет. Приняв солидный вид, я ответил, что недавно исполнилось восемнадцать.

— Послушай, друг, — отозвался военком, — у меня пока нет никаких указаний по этому вопросу. Но как только я их получу, о тебе не забуду.

Пришлось набраться терпения и ждать. Вскоре вместе со своим дядей Станиславом я поехал к месту назначения. Прощаться с нами пришло все село. Мать и сестра проводили нас до грузовика, который должен был довезти нас до Красноярска. Расставание было трудным. От волнения сжалось сердце. Грузовик тронулся. Два дорогих мне человека остались стоять на дороге. Итак, моя одиссея началась. Теперь каждый остававшийся за спиной километр приближал меня к фронту, к Польше.

В Красноярске, оформив проездные документы, мы сели на поезд Владивосток — Москва и через неделю прибыли на станцию Дивово неподалеку от Рязани. Впервые после 1939 года мы увидели бело-красный флаг на станционном здании, где регистрировали прибывающих поляков.

В Селецких лагерях жизнь била ключом. Каждый день со всех концов Советского Союза прибывали сотни поляков. Это были разные люди — молодые и пожилые, рабочие, крестьяне и интеллигенты, старые коммунисты. Из этой разнородной массы предстояло создать обученную, дисциплинированную, монолитную, готовую к боям дивизию.

Мы получили обмундирование и оружие. Меня направили в школу подофицеров 3-го пехотного полка. Формировались взводы и роты, а вскоре началась интенсивная учеба. Мы отрабатывали наступательные действия, изучали оружие, стреляли, учились форсировать водные преграды, приучались к продолжительным маршам и быстрым сборам по тревоге.

Вскоре я встретил в Селецких лагерях мою сестру Юлию. Она тоже надела военную форму и служила радисткой в роте связи 1-й дивизии.

Прошло два месяца. Мне присвоили звание капрала и назначили командиром отделения в роте автоматчиков 3-го пехотного полка. А еще через несколько дней дивизия выехала на фронт под Вязьму. Выгрузившись из эшелонов, бойцы ночными маршами двинулись через Ярцево, Смоленск и Красное — под Ленино.

Здесь 12 октября 1943 года произошло наше первое сражение с гитлеровцами. Несмотря на сильный огонь противника и потери, мы рвались вперед. Не было силы, которая могла бы сдержать наш натиск. Советские командиры восхищались мужеством и отвагой польских солдат.

После боя под Ленино меня назначили инструктором в полковую школу подофицеров в деревне Березинка под Смоленском, а затем направили на дивизионные курсы связистов. Окончив курсы и успешно сдав экзамены, 1 мая 1944 года я получил первое офицерское звание. По моей просьбе меня послали в 3-й пехотный полк на должность командира взвода связи в пехотном батальоне. В составе этого батальона я участвовал в боях под Пулавами и Демблином, в освобождении правобережной части Варшавы — Праги и боях под Яблонной. Я освобождал Варшаву, а затем участвовал в боях за Быдгощ, Померанский вал и Западное Поморье.

Приближался последний этап моего боевого пути. О нем хотелось бы рассказать подробнее. Для меня это были бои на Одере и штурм Берлина.

После освобождения Западного Поморья некоторые части 1-й армии Войска Польского занимали оборону по берегу Щецинского залива. Одновременно они участвовали в ликвидации остатков разгромленных гитлеровских войск в этом районе. 13 апреля 1945 года нас перебросили на Одер. Наш маршрут проходил через Пшибернув, Голенюв, Домбе, Грыфино, Хойно и Мешковице.

Секеркл. Небольшая деревушка, прижавшаяся к самому берегу Одера. В лесах, обступивших село, и сосредоточились полки 1-й армии. Нам предстояло форсировать реку.

Воды Одера, разлившиеся в результате бурного таяния снегов, представляли труднопреодолимую преграду. Подходы к реке преграждала полоса заболоченных лугов шириною несколько сот метров, непроходимая в это время года. Над безбрежными просторами вешних вод возвышался небольшой остров. Правее Секерок реку пересекал железнодорожный мост. Несколько сот метров левее нас советские войска удерживали плацдарм на западном берегу Одера. Оттуда доносился гул артиллерийской канонады, а иногда был слышен треск пулеметов и автоматов.

Наши саперы днем и ночью делали в лесу лодки и собирали секции понтонного моста, который должен был соединить оба берега реки. По ночам на затопленном лугу бойцы прокладывали гать для подхода пехоты к переправе.

Все понимали, что нас ждет исключительно трудное испытание. О значении предстоящей операции говорили частые посещения наших частей в Секерках Главнокомандующим Войска Польского генералом Михалом Жимерским и командующим 1-й армией генералом Станиславом Поплавским. Неподалеку от нашего батальона находился наблюдательный пункт, откуда Главнокомандующий Войска Польского вместе с другими польскими и советскими высшими командирами руководил форсированием Одера.