Категории
Самые читаемые
Лучшие книги » Документальные книги » Биографии и Мемуары » Лев Толстой - Виктор Шкловский

Лев Толстой - Виктор Шкловский

Читать онлайн Лев Толстой - Виктор Шкловский

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 41 42 43 44 45 46 47 48 49 ... 219
Перейти на страницу:

Все это придает его жизни странную, трудно рассказываемую непоследовательность; человек скитается: он ищет, куда бы приклонить голову или хотя бы потерять свою голову в этих лесах, где головы пропадали так легко.

Он узнавал походы, труд по выкатке орудий из ледяных речек, бои, опасность плена и странную нужду человека, который все время не знает, сколько он может потратить. Этот потерявший адрес человек, самоизгнавший себя в казачью станицу, рос тогда так, как растут деревья, когда они доберутся до настоящих годов зрелости.

Годы сомнения, самоанализа, дневниковых записей, беспрестанных сомнений в будущности – все пригодилось Толстому, когда он стал писать, на время порвав с тем, что должно было бы его окружать.

Работа, которую он за это время проделал, невообразимо велика. Он выступает в 1852 году в сентябрьской книге «Современника» как писатель, не только овладевший формой, но и по-новому выразивший свое время.

Литература отражает мир, действительность; это очевидно. В мире, кроме самого мира, другого ничего нет, и отразить и выразить что-нибудь иное можно было бы, только создав для себя мир с другими законами физики и биологии.

Но, говоря об отражении, мы все колеблемся в решениях – отражает ли писатель то, что с ним происходит вот сейчас, или он копит впечатления и потом отражает их, найдя для них свою форму.

Непонятно, что происходит, когда писатель пишет не о сегодняшнем дне. Что в таком случае он выражает: 1) сегодняшний день – день написания, или 2) день, изображенный в произведении, или 3) анализирует и сегодняшний день и будущее, ему самому вне искусства не раскрытое.

В биографии Льва Николаевича важно его творчество: как он работал, как он добился удачи, чему мы можем у него научиться.

Гениальности научиться нельзя; трудолюбию, систематической работе, правдивости перед собой, преодолению самого себя – можно.

Можно понять, что, когда этот человек пишет о самом себе, он пишет и о нас и о других – о мире, который его создал, и о мире, который он создает своим творчеством.

Мир искусства сложно повторяет мир действительности. Законы искусства, при свободе его форм, определены историей, не только ее выражают, но и помогают ее разгадать. Помогают разгадать историю человеческой души. Поэтому они переживают не только человека, который написал произведение, а иногда переживают социальные эпохи, крушение цивилизаций, смену населений на материках и гибель Атлантиды.

Не будем унижать злободневность. Великое искусство часто злободневно. Софокла присудили к штрафу за то, что он ввел тысячи зрителей трагедии в слезы и отчаяние, показав положение страны.

Злободневен Гораций.

Данте в «Божественной комедии» злободневен, как газета, если бы она тогда существовала. Он рассказывает о гибели влюбленных, переживавших неведомую миру страсть. В аду осматривает огневые ямы, в которые будут ввергнуты его, еще живые, враги.

Злободневен Пушкин, и он за это заплатил скитанием.

Злободневны Лермонтов, Гоголь, за это они погибли.

«Детство», «Казаки» производят иллюзию подчеркнутой незлободневности.

«Детство» создано тогда, когда автор в двадцать четыре года уже оплакивал свою старость, но от времени событий прошло всего десять лет.

«Казаки» закончены через десять лет после Старогладковской, в Ясной Поляне.

Где же здесь злободневность?

Но она была.

Перед тем как попытаемся объяснить неизбежность выбора темы и невозможность ее изменить, еще раз поговорим о литературном мастерстве и о том, как им овладевают, его преобразовывая.

Одно поколение учит другое говорить – учат матери, отцы, товарищи, улицы. Потом старики удивляются тому, что молодежь говорит иначе, чем прошлое поколение. Слова передвинулись для того, чтобы выразить новые понятия.

Одно поколение учит другое искусству; дальние ряды наших предков по искусству через годы времени передают нам свои достижения – неизбежно измененными.

Говорить, что какой-нибудь писатель совершенно оригинален, так же невозможно, как доказывать, что какой-то мальчик или девочка сами создали свой язык и научились читать.

Кажется, это случилось с Тарзаном, но он герой глупой книги.

Лев Николаевич очень много читал, много слышал, не вслушиваясь. Позднее он составил списки книг, которые его научили: там есть и Библия, и арабские сказки, русские былины, имена полузабытых писателей.

Он хорошо знал литературу XVIII века, читал журналы, которые мы забыли. Пушкин начал читать по тетрадям отца, который выписывал любимые стихотворения, узнавал русскую поэзию в цыганском пении. Ребенком он прочитал Руссо.

Руссо и Стерн раскрыли душу человека; хотя одним этим и не могли сделать человечество счастливым.

Стерна Толстой в станице Старогладковской переводил для изучения английского языка – главу за главой.

Если один писатель изучает другого, то это не значит, что он ему подражает, что один вмешивается в творческую жизнь другого, как разряды с провода проходящего троллейбуса в работу телевизора.

Но Руссо и Стерн обозначили время, когда люди стали интересоваться своей внутренней жизнью, стали думать, что их домашние разговоры, коммерческие интересы, получение наследства, ссоры с женой – это главное.

Было открыто чувство, оно было противопоставлено государству, старой средневековой учености, отзвукам феодального времени.

Стерн учил современников замечать, как они двигаются, как противоречивы их мысли. Он расшатал форму старого английского романа, осмеял его, разбил в тысячи отступлений. Он занял новые позиции знания.

Время отразилось в его иронии разбитым, как будто бы не имеющим течения, потому что время уже себя не уважало, а в революцию, которая приближалась, Стерн не верил.

Переводя Стерна зимой и осенью в расписной старогладковской хате, Толстой постигал свое.

Снег, тая, ложился на камыши, горы становились коричневыми, разливался и опадал Терек, влюблялся Толстой, забывая о своем доме, снова спохватывался, мечтал о бумагах из Герольдии или хотя бы о чине прапорщика, уходил в леса, охотился по пороше.

Лев Николаевич ощущал себя крепко связанным с прошлым. В книге, которую он писал, в предисловии, он обращался по-старинному к своим читателям:

«Чтобы быть приняту в число моих избранных читателей, я требую очень немногого: чтобы вы были чувствительны, т. е. могли бы иногда пожалеть от души и даже пролить несколько слез об вымышленном лице, которого вы полюбили, и от сердца порадоваться на него и не стыдились бы этого, чтобы вы любили свои воспоминания, чтобы вы были человек религиозный, чтобы вы, читая мою повесть, искали таких мест, которые заденут вас за сердце, а не таких, которые заставят вас смеяться, чтобы вы из зависти не презирали хорошего круга – ежели вы даже не принадлежите к нему, но смотрите на него спокойно и беспристрастно, и я принимаю вас в число избранных».

1 ... 41 42 43 44 45 46 47 48 49 ... 219
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать Лев Толстой - Виктор Шкловский торрент бесплатно.
Комментарии
Открыть боковую панель
Комментарии
Сергей
Сергей 24.01.2024 - 17:40
Интересно было, если вчитаться