Дом Морганов. Американская банковская династия и расцвет современных финансов - Рон Черноу

Морган были далеко не противоположны. Рузвельт рассматривал трасты как естественный, органический результат экономического развития. Остановить их, по его мнению, все равно, что попытаться запрудить реку Миссисипи. И Рузвельт, и Морган не одобряли индивидуалистическую экономику XIX века и выступали за крупный бизнес; они хотели способствовать выходу США на мировые рынки. Но если Рузвельт считал, что экономический гигантизм требует эквивалентного роста государственного регулирования, то Морган не видел необходимости в уравновешивающих силах. Будучи в основе своей викторианским банкиром-джентльменом, Пирпонт считал, что доверие, честь и саморегулирование среди бизнесменов обеспечивают необходимые сдержки и противовесы.

О том, что Рузвельт и Морган были тайными кровными братьями, можно судить по странной одиссее партнера Моргана Джорджа В. Перкинса, который в итоге стал лейтенантом обоих. Это был красивый, с богатым воображением человек, с плутоватыми, тяжелыми глазами азартного игрока и зловещим детским лицом за рулевыми усами. Его отец основал миссионерскую школу в трущобах Чикаго, и Джордж вырос на территории исправительной школы, которой руководил его отец. До прихода в банк в 1901 г. он уже был руководителем компании New York Life Insurance, создававшей империю. Разговорчивый, с удовольствием заключающий сделки, он был экспериментом со стороны Пирпонта - скорее вождем, чем индейцем, - и продемонстрировал умение Моргана подбирать ярких людей. Он приехал в Корнер, чтобы попросить пожертвования на сохранение Палисадов - высоких скал на западном берегу Гудзона. Пирпонт дал 25 тыс. долл. из запрошенных 125 тыс. долл., а затем, уходя, сказал Перкинсу: "Я дам вам все 125 тыс. долл., если вы сделаете кое-что для меня". Когда Перкинс спросил, что именно, Пирпонт указал на зону партнеров. "Возьмите вон тот стол".

Морган дал Перкинсу день на принятие решения. Президент Маккинли предостерегал его от убийственного режима партнера Morgan, но самоуверенный Перкинс согласился. С самого начала все шло бурно. В J. P. Morgan and Company на должности секретарей работали мужчины, а Перкинс хотел взять с собой женщину-секретаря из New York Life. "Я не потерплю здесь ни одной проклятой женщины", - прорычал Пирпонт, и бедную Мэри Ким упрятали в здании банка за углом. Позже Перкинс перевел ее в дом 23 по Уолл, но с условием, что она останется наверху и никогда не появится на банковском этаже.

Эпатажный и общительный Джордж Перкинс выделялся среди первых партнеров тем, что писал о трастах, одновременно создавая их. Он бросил вызов нравам замкнутых банкиров эпохи баронства. В августе 1902 г. на сайте он заключил сделку, которая поставила его в один ряд с Пирпонтом. За вознаграждение в 3 млн. долл. он объединил компании McCormick Harvesting Machine Company и Deering Harvester Company, а также три более мелкие компании в International Harvester. Этот новый трест занимал 85% рынка сельскохозяйственной техники. Перкинс выбрал название International Harvester, поскольку предвидел рост глобальных корпораций и надеялся, что новый трест будет "соблюдать законы разных стран и везде чувствовать себя как дома". Благодаря популярности McCormick Harvesting среди фермеров, International Harvester избежала той ярости по уничтожению треста, которая была направлена против U.S. Steel.

В то время как семьи Диринг и Маккормик боролись за контроль над International Harvester, Перкинс предложил гениальное решение: управлять компанией будет Дом Морганов. Перкинс похвастался Пирпонту: "Новая компания будет организована нами, ее название будет выбрано нами, штат, в котором она будет зарегистрирована, остается за нами, совет директоров, должностные лица и вся организация - за нами, и никто не имеет права подвергать сомнению любой выбор, который мы сделаем". Сайрус Холл Маккормик-младший впоследствии назвал Перкинса самым блестящим переговорщиком, которого он когда-либо знал. Когда компания International Harvester была размещена на фондовой бирже, Перкинс с гордостью отправил первый отчет Рузвельту, написав, что "насколько мне известно, это первый случай, когда корпорация, предлагая свои ценные бумаги публике, предоставила общественности полную информацию о своих делах".

Появление Перкинса пришлось на благоприятное для Пьерпонта Моргана время. Тресты привлекли внимание общественности к Уолл-стрит и привели к усилению федерального контроля за финансовым сектором. Пьерпонт все еще был погряз в презрении к правительству, свойственном бизнесменам XIX века: когда его коллега по ризнице церкви Святого Георгия Уильям Джей Шиффелин, зять доктора Марко, однажды пришел поговорить с ним о движении за реформу государственной службы, Пьерпонт заявил: "Какое мне дело до реформы государственной службы!" К тому же Пьерпонт отличался свирепым отношением к прессе, редко давал интервью, категорически отказывался фотографироваться и предупреждал сотрудников о необходимости скрывать информацию от репортеров.

Ловкий, холодный Джордж Перкинс в своем элегантном костюме из серой альпаки и вкрадчивых манерах с удовольствием проводил время в наполненных дымом комнатах. Он был первым настоящим влиятельным лоббистом и лоббистом высокого уровня в Доме Морганов. Его более поздний антагонист в борьбе за душу Теодора Рузвельта, канзасский прогрессист Уильям Аллен Уайт, оставил о Перкинсе удивительные впечатления как о дьяволе с серебряным языком. Уайт увлекся Перкинсом после того, как сенатор Альберт Дж. Беверидж предложил Уайту пройти в Сенат и сказал, что Перкинс, которому он понравился, может это устроить. Уайт заметил, что Перкинс "быстро принимал решения, говорил мягким голосом, вкрадчиво и легко улыбался". Он писал: "Я наблюдал за тем, как он ловил людей с определенной гордостью за свое мастерство, что вызывало у меня восхищение". Он также заявил, что "от него исходил приятный запах большой власти, который исходил от связи с Морганом". На Национальном съезде "Бычьего лося" в 1912 г. Уайт увидел "улыбающегося, скромного" Перкинса, "подтянутого, намазанного маслом и завитого, как ассирийский бык, и молодого, подтянутого и мужественного".

Со времен работы в компании New York Life Перкинс всегда носил в себе слабый оттенок скандальности и репутацию искусного манипулятора. В 1905 году в законодательном собрании штата Нью-Йорк прошли сенсационные слушания, посвященные индустрии страхования жизни. Они были названы в честь сенатора Уильяма Армстронга и принесли известность главному юристу Чарльзу Эвансу Хьюзу, впоследствии государственному секретарю и председателю Верховного суда. Комитет показал, как алчные руководители страховых компаний вливали деньги в трастовые компании, в которых они владели акциями, и растрачивали деньги держателей полисов на шикарные балы. Рассказывалось о веселом доме развлечений в Олбани и других приемах, используемых New York Life и другими страховыми компаниями для воздействия на законодателей. Перкинс занимал слишком высокий пост в New York Life, чтобы остаться безнаказанным. Вопреки совету Пирпонта он сохранил за собой должность в New York Life, и Хьюз обрушился на него с обвинениями в конфликте интересов. Перкинсу были предъявлены обвинения в незаконных взносах на избирательные кампании и фальсификации отчетности компании, связанной