Тёмное крыло - Кеннет Оппель

— Это простой и единственно верный поступок, — ответил Гирокус, и дружеская теплота отчасти вернулась к нему. — Друг мой, ты явно очень преданно заботишься о своей колонии, и это превосходное качество для предводителя. Сейчас ты должен позаботиться о них, дав им новый дом, безопасный приют. Присоединяйся к нам. Но перед этим скажи мне и всем собравшимся, что ты сожалеешь о своём вероломном решении выйти из Договора, и тогда я буду знать, что могу доверять тебе.

— Просто сделай это, — выдохнула Сильфида.

Сумрак мог ощутить отчаяние, исходившее от её шерсти, словно пар от нагретой коры.

— Я не сделаю этого, — сказал Икарон. — Не могу.

Сумрак ощутил сильнейший прилив гордости.

— Тогда и я ничем не могу вам помочь, — ответил Гирокус, и в его голосе зазвучал гнев. — Отправляйтесь своей дорогой. Уходите подальше. Ни одна колония рукокрылов не примет вас, едва лишь они узнают, кто вы такие и что вы сделали. Я уверен в этом. Вы сами сделали из себя беженцев.

— Это несправедливо! — воскликнула Нова, и Сумрак вначале подумал, что её возмущение было адресовано Гирокусу. Но она обернулась к Икарону. — Ты обрекаешь всех нас на милость судьбы из-за своих дурацких идеалов.

— Это не дурацкие идеалы, — сердито сказал Сол. — И они есть не только у Икарона. Я разделяю их. Барат разделяет их. И ещё когда-то они были дороги и тебе самой.

— Нам предлагали дом! — ответила Нова.

— Чужой дом нам не нужен, — сказал Икарон. — Мы будем искать свой собственный.

Он повернулся к Гирокусу:

— Благодарю за то, что приютили нас. Мы отправляемся своей дорогой прямо сейчас.

Хищнозуб наблюдал, как Патриофелис и его сорок пять солдат выдвигались к песчаному перешейку. Ему стало интересно, как они повели бы себя в бою. Они были сильны, но никогда не охотились; их никогда не рвали. Хотели бы они нападать на представителей собственного вида и убивать их? И ровно такие же вопросы возникли у него в отношении собственного клана.

Когорты Патриофелиса достигли острова и рассредоточились по пляжу, перекрывая перешеек. Глаза Хищнозуба задержались на Пантере. Она даже не взглянула ему в глаза. Её присутствие рядом с ними явно указывало на то, что она не ощущала верности по отношению к нему, однако он по-прежнему был рад её видеть.

— Хищнозуб, — сказал Патриофелис. — Вот, значит, куда ты сбежал…

— Мы никуда не сбегали, — ответил Хищнозуб. — Мы ищем себе новую родину.

Патриофелис, похоже, подсчитывал ряды его сторонников.

— А где Миацида? — спросил он.

— Мертва.

Хищнозуб услыхал удивлённое поскуливание в рядах своего клана.

— Что с ней случилось? — спросил Катцен.

Хищнозуб не обратил на него внимания: его глаза, прищуренные в ненависти, буравили старого вождя.

— Мертва! — Патриофелис повторил это громко, чтобы было слышно всем. — Какой же это позор — потерять одну из самых сильных среди вас. Какую же рискованную жизнь вы себе выбрали. Но в одном ты был прав, Хищнозуб. Мир меняется и становится всё опаснее. Ходят слухи, что с востока идут новые существа, и никто не знает, будут ли они друзьями или врагами. Птицы тоже становятся всё агрессивнее, без сомнения, из-за того, что вы разоряете их гнёзда. Мы, звери, должны оставаться едиными. А ты, к сожалению, стал опасной помехой для любого нового союза. Мы не позволим тебе вывести наш мир из равновесия.

— Мы не совершали никакого преступления, — ответил Хищнозуб. — Мы едим, как и любое другое существо, просто наша добыча не такая, как ваша. Кто скажет, правильно это, или нет? Наш вкус к мясу — столь же естественная вещь, как ваша любовь к личинкам или семенам.

— Довольно таких разговоров, — презрительно сказал Патриофелис. — Я пришёл сюда, чтобы предложить вам последний шанс на амнистию.

Он обратился к фелидам, стоящим за Хищнозубом:

— Те из вас, кто выбирает возвращение к Рыщущим, пусть выходят вперёд. Ещё не слишком поздно. Всё будет забыто и прощено, и мы сможем продолжать жить в гармонии с другими зверями.

— Он просит вас уйти от самих себя, — сказал Хищнозуб своим фелидам. — Он просит, чтобы вы оказались от своих естественных пристрастий в еде. Будете ли вы довольными, служа такому вождю?

— Моё предложение касается и тебя, Хищнозуб.

Хищнозуб угрожающе взревел и увидел, что Патриофелис и его когорты вздрогнули.

— Я отклоняю твоё предложение!

— Очень жаль, — сказал старый фелид, — потому что альтернатива ему гораздо менее приятна. Если ты упорствуешь в своём отвратительном образе жизни, этот остров станет твоим домом на всю оставшуюся жизнь. Звери не позволят тебе бродить по свету и убивать. Ты сослан сюда, Хищнозуб. Ты и весь твой клан отщепенцев.

Всего лишь несколькими часами ранее перспектива жизни на острове не казалась бы такой страшной. Теперь же, когда внезапно объявились хищные птицы, такое наказание было подобно смертному приговору.

— Мы не будем связаны следованием вашим законам, — прошипел Хищнозуб.

— Мы будем следить за островом. Любой, чья лапа ступит на материк, будет убит.

— И ты стал бы убивать сородичей-фелид, Патриофелис?

— Да, чтобы предотвратить ещё большее количество убийств.

— Сомневаюсь, что это верное решения, — сказал он насмешливо.

— Это неблагоразумно, — сказал Патриофелис. — А сейчас, кто из вас желает отказаться от своих прошлых преступлений и вернуться в свой настоящий клан? Выходите сюда!

Хищнозуб разглядывал членов своего клана. Из-за деревьев за их спиной он услышал мрачное уханье и ответный крик. Катцен украдкой глянул на него, а затем быстро шагнул к Патриофелису.

— Хорошо, Катцен, ты сделал мудрый выбор. Есть ли ещё желающие?

К удивлению и позору Хищнозуба ещё пятеро из его фелид перешли на другую сторону.

— Как же редеют ваши ряды, — заметил Патриофелис.

Хищнозуб смотрел на Пантеру, которая по-прежнему не хотела глядеть ему в глаза. Свет дня разгорался всё ярче, и морская вода нетерпеливо лизала песчаный перешеек.

— Самое лучшее, что я могу пожелать всем остальным из вас, — сказал Партиофелис, многозначительно глядя на Хищнозуба, — это быстрой смерти.

Огромная тень упала на старого вождя фелид, а в следующую секунду оперённые крылья накрыли его голову и тело. Ужасный вопль вырвался у Патриофелиса, когда он дёргался и извивался, пытаясь сбросить с себя хищника. Но Хищнозубу были знакомы и эти когти, и то, как глубоко они вонзаются, а хватка у птицы была крепкой.

Пантера подскочила к боку своего вождя, вцепилась зубами в хвост хищника и потянула. Птица повернула голову почти на пол-оборота и сделала выпад крючковатым клювом. Пантера отскочила назад, когда хищник поднял Патриофелиса над землёй и полетел в лес.

Воздух внезапно наполнился взмахами крыльев, потому что прилетело ещё больше птиц, которые стали пикировать на них. Фелиды в ужасе разбегались.

— Идём за мной! — закричал Хищнозуб своим Рыщущим.

В наступившем хаосе он разглядел свой шанс. Песчаный перешеек был в пределах досягаемости — он только сейчас скрылся под тонким слоем воды. Он толкался и рычал, пробивая себе дорогу сквозь остатки охраны Патриофелиса. Внезапно оказавшись без командира, солдаты запаниковали: одни из них отступали по песчаному перешейку, другие помчались под защиту леса, растущего на острове.

— Идём! — кричал он своим Рыщущим. — Переправляемся!

Он пропустил своих фелид, чтобы они первыми прошли по песчаному перешейку, защищая их с тыла на тот случай, если кто-нибудь из солдат Патриофелиса попытается напасть сзади. Птицы обрушивались на них дождём. Он в ужасе увидел, как одна из них напала на Пантеру. Она ловко увернулась, но хищник всё равно вонзил свои когти в её бедра. Она вскрикнула, извернувшись и царапая когтями птицу, которая зависла над ней, осыпая её ударами крыльев.

Её попутчики были слишком напуганы, чтобы оказать хоть какую-то помощь. Но Хищнозуб ни секунды не колебался. Он побежал обратно и бросился на птицу, сбивая её с Пантеры. На земле он вонзил зубы в её шею, и его рот наполнила мешанина из крови, плоти и рыхлых перьев. Птица вертела пятнистой ушастой головой и сверлила его своим страшным взглядом. Её клюв раскрылся и пронзил его правую переднюю лапу прежде, чем он сумел с воем отскочить от неё. Вопя от боли, птица взлетела и направилась обратно в лес.

Хищнозуб взглянул на Пантеру, и на сей раз она взглянула ему в глаза.

Птицы ещё кружили в небе, бросаясь на тех немногих фелид, которые оставались на открытом месте. Пантера ничего не сказала, но побежала за Хищнозубом, когда он прыгнул на покрытый водой песок и зашлёпал в сторону материка. Вода плескалась у его коленей и была пронизывающе холодной, но это, по крайней мере, притупило боль в его передней лапе. Впереди последние из его собственных фелид с трудом добрались до конца переправы. Некоторые уже взбирались по скалистому берегу повыше. Он продолжал оглядываться назад, чтобы убедиться, что Пантера по-прежнему держалась за ним. Она не отставала, и каждый раз, взглянув на неё, он ощущал прилив сил. На полпути через воду он взглянул вверх и увидел тёмный силуэт, пикирующий на них.