Знание-сила, 2009 № 08 (986) - Хоружик

дня он появлялся в многоокончатом здании на берегу Яузы; мимо здания бежали рельсы, по которым шли не трамваи, а поезда — больница имени Семашко. На языке чиновников она относилась к «железнодорожной медицине», он же, академик, ее гордость, и сегодня остается в ее стенах — на мемориальной доске, прикрепленной к фасаду, его барельеф, его имя.

Есть еще один город, кроме Москвы, но не в России он, а в ближнем зарубежье, где его имя значится на трафаретах многих домов, составляющих целую улицу, она носит имя Кассирского. Город этот — на земле узбекской — Фергана, а улица — в память о человеке, который здесь родился (тогда город назывался Скобелев), с детства поражал своими способностями, они впоследствии дали ему возможность знать несколько языков, читать в подлиннике Горация, Вергилия и Гомера.

Время уже с юности бежало ему навстречу. Золотая медаль по окончании Скобелевской гимназии. Он поступает в Томский университет, почетные члены которого — Менделеев, Павлов, Семенов-Тян-Шанский.

В Туркестане — тропическая малярия, холера, чума на постоянной «прописке». Приезжая на каникулы домой, студент идет в инфекционные бараки и становится санитаром. Не робкого он десятка, Кассирский, рискует не только здоровьем, но и жизнью.

Но Томский университет он не успевает закончить. Революции смерчами носятся по России. Учебники лежат нераскрытыми, а университеты раскалываются на красных и белых. Однако убеждения врача не должны иметь цвета. Врач призван спасать человеческие жизни.

Но в Томск вошел Колчак. Недоучка-медик вместе с другими такими же недоучками из университета нужен был адмиралу. Нужен был и Буденному, его Первой Конной, которая преследовала Колчака. К Буденному он и ушел вскоре. Не за легкой жизнью погнался, поверил в большевиков.

Начались походы с Первой Конной. Буденному, кроме белых, противостояли морозы, хлесткие ветра, вздымающие степные снега. Бездорожье, заиндевевшая земля на сотни верст.

Между тем в Первой Конной он был хирургом, терапевтом, эпидемиологом и даже зубным врачом, этот недоучка-студент.

После Гражданской учеба продолжилась — на этот раз в Саратовском университете. Окончив его, получив диплом «лекаря», он не думает о карьере — не стремится в Москву, знает, что есть в СССР край, его родина, где свирепые, малоизученные болезни убивают людей так, будто там идут сражения, — Туркестан. Кассирский 9 становится ординатором терапевтической клиники Туркестанского университета в Ташкенте, учеником одного из ведущих профессоров клиники Александра Николаевича Крюкова, который сразу заметил одну особенность нового ординатора: широкий круг интересов.

В Ташкенте Кассирский занялся в первую очередь тем, ради чего приехал сюда, — «Географической патологией». Тридцатилетний Кассирский создает целую область медицинской науки, которая охватила тяжелую, но победную борьбу с тропическими болезнями.

Делала свои первые шаги научная школа Иосифа Кассирского. А первой большой научной работой ее основателя — не считая множества статей — была монография «Тропические болезни Средней Азии».

Но там, в Ташкенте, главной для Кассирского, ученого и врача, стала другая наука — гематология. Именно ей Кассирский отдал все те годы, что ему суждено было прожить.

Середина тридцатых. Иосиф Кассирский — уже профессор, заведует кафедрой, а ему всего тридцать шесть. Все — впереди. Его приглашают в одну из московских клиник — железнодорожную больницу имени Семашко на должность весьма нелегкую, хотя и авторитетную — научного руководителя терапевтических отделений.

Небольшое здание в три этажа посреди Лосиноостровского лесопарка, у притока реки Яузы — Будайки. Здание с башенками напоминает старинный замок, и спрятан этот замок в лесной зелени и тишине. К нему ведет еловая аллея. В «замке» же все начищено и блестит. И не случайно здесь больные, и условия для их лечения должны быть на высоте. Так считал Кассирский.

«Гости» замка — больные — покидали его с просветленными лицами. В течение 30 лет здесь же работал Кассирский! Здесь были первоклассные хирурги и терапевты. Это были его ученики, его друзья.

Тогда, в середине 30-х, старые профессора встретили «новичка» недоверчиво. Но в первый же день его появления в «замке» произошло небывалое даже в жизни видавшей виды профессуры. «Новичок» принял участие в консилиуме и с ходу обнаружил у больной ранее не диагностированный митральный порок сердца. Удивление старых врачей сменилось уважением к молодому коллеге.

Эпизод из лечебной практики Иосифа Кассирского, который запомнился одному из лучших его учеников, академику, главному гематологу России Андрею Воробьеву: «В диагнозах Кассирский не ошибался; лучшего диагноста не припомню. Иосифа Абрамовича некоторые коллеги профессора недолюбливали — думается, за профессиональную широту: тропические болезни он у нас знал разве что не лучше всех, в микроскоп смотрел сам и мог консультировать завзятого лаборанта, сердце выслушивал с точностью, превышающей возможности фонокардиографа.

Поскольку он хорошо знал гематологию, в которой обычные терапевты почти ничего не понимают, собратья по профессии с легкой покровительственной усмешкой называли его «гематологом».

Группа преподавателей и студентов Среднеазиатского университета. 1927 г. Во втором ряду второй слева — И. Кассирский

Вызвали как-то его к академику Юлию Борисовичу Харитону. На груди этого маленького человека — три звезды Героя, «отец атомной бомбы». Случился тяжелый озноб, высокая температура, ломит все тело, в крови — высоченный лейкоцитоз. Смотрели многочисленные консультанты. От Кассирского профессура ждала разъяснения только высокого лейкоцитоза, а уж какую-то свою концепцию они приготовили.

Кассирский спокойно расспросил больного, внимательно его осмотрел, а горло обследовал с лампочкой. «Лакунарная ангина». Юлий Борисович говорил, что надо было видеть лица коллег-профессоров. Проглотили пилюлю «гематолога» — за эту кличку, в частности.»

Да, он — гематолог, тем и интересен. Москве он нужен как гематолог, как лидер в этой области медицины.

В годы войны, в первые ее месяцы, он взваливает на себя решение сверхважной проблемы транспортировки консервированной крови, срочно и крайне необходимой раненым в госпиталях, и успешно эту проблему решает — кровь, которая ранее пересылалась не более чем на 60 километров, благодаря Кассирскому могла пройти путь, длиной почти в 150 раз больший. Назначенный НКПС главным терапевтом всей железнодорожной медицины, он выезжает во фронтовые госпитали, где не только консультирует врачей, но и сам лечит в особо трудных случаях. В стране — вспышки инфекционных заболеваний, но в СССР есть

Кассирский, есть его труды — статьи и монографии ученого-инфекциониста, — вот и пригодилась его старая любовь.

А уже после войны, в конце 40-х годов, вышла знаменитая среди гематологов монография Иосифа Кассирского, написанная в соавторстве с Георгием Алексеевым, — «Болезни крови и кроветворной системы», не раз переизданная под другими названиями. «Та гематология, которую мы знаем теперь, в нашей стране началась с выхода этой книги», — замечает, вспоминая Кассирского,