Дочь некроманта - Ник Перумов

— Может, и наговаривают, — монашек весело блеснул глазами, — да вот только скажу тебе, что сам видел, как поури пленных в котлы кидали. У них ведь так — чем дольше мясо в котле живым продержится, тем навар сочнее получается… Дикари, правда ведь?

— Чушь какая! — фыркнула Ниакрис. — Никогда они при мне никого не варили, ни живьем, никак.

— Ладно, ладно, — примирительно поднял руки монашек. — Не буду спорить… только если они при тебе никого не варили и не ели, то еще интереснее все это дело становится… Ну, словом, потом ты от них… нет, не сбежала. Не дали б они тебе сбежать. А тебе тогда до себя нынешней, что целое войско поури положить может, далеко было…

— Ну, допустим, — не выдержала девушка, — и что с того?

— А то, что кого попало в Храм не примут, — охотно пояснил монашек. — Много желающих находилось к силе да могуществу приобщиться, да только берут они только тех, в ком магический дар чувствуют. Да не просто дар, а… словом, оформленный уже, как у тебя. Способности-то у тебя врожденные, и немалые притом… а вот где тебя учили… а! Стоп! Ну конечно! Монастырь! Ищущие! То-то разговоров было — кто ж их прикончил, кто перебил эдакую ораву не самых слабых, право же, чародеев!.. А это вот кто!.. Ну, дева, сильна ты, ничего не скажешь. Но… школа их тоже сказывается. Потому что до них настоящего учителя магии у тебя не было. Так ведь?

Запираться смысла не было. Ниакрис молча кивнула. В конце концов, какое ей дело до этого монашка? Пусть себе говорит. Все равно ей, Лейт-Ниакрис, дорога предстоит только в один конец.

— Вот потому-то тебя и взяли в Храм, — отчего-то вздохнул монашек. — Странно-то как все совпало… Поури научили тебя быть жестокой и убивать ради еды не колеблясь. В монастыре тебя научили азам колдовства, и… и ты показала, что поури учили тебя не зря. Не знаю, что вы там не поделили с аколитами Ищущих — но с ними ты тоже разделалась. Потом Храм… эти, правда, как-то твое присутствие пережили… и вот ты идешь убивать врага — не того ли, по чьей милости ты оказалась на этой дорожке? Родные-то у тебя, конечно, погибли?

— А тебе что за дело? — яростно прошипела Ниакрис. — Вот этого ты не касайся, монах, понял или нет?! Не касайся! Не про тебя те вещи!

— Да отчего же не понять, — невозмутимо откликнулся монашек. — Думаю, враг твой твоих родных и убил. Думаю, у тебя на глазах. И вот теперь ты идешь счеты с ним сводить…

Терпение Ниакрис лопнуло.

— Ну и что, если так?! — Она с трудом подавила жгучее желание расцарапать нахальному монашку всю его рябую физиономию. — Твое-то какое дело, красный?! Я тебя с собой не тащила, сам пошел. Так что теперь-то?!

— Теперь? Теперь ничего. Кроме лишь того, что теперь я тебя еще больше уважаю, — без тени насмешки ответил монашек. — Ты прошла через такое, что редко кто из взрослых-то выдержит. А ты выдюжила — ребенком!.. Жаль только, что теперь ты решила умереть…

Ниакрис не ответила. Отчего-то навалилась странная усталость, и гнев на ее спутника куда-то отступил — он и впрямь не смеялся, он жалел ее, этот непонятный спутник, неведомо откуда взявшийся на ее дороге и отчего-то упрямо не желающий оставить ее в покое, ищущий неприятностей на свою голову…

— Говорю, жаль, что ты решила умереть, — видя, что Ниакрис вновь замкнулась в себе, повторил монашек. — Ты сама не знаешь, насколько богато ты одарена. Магически, и… — он запнулся, — и вообще. Ну что тебе в этом некроманте, или как там его зовут! Твоих родных — а я не сомневаюсь, что он убил твоих родных, — уже не вернуть. Идти же в одиночку казнить врага, такого врага — это значит обречь не только себя, но и свою месть. Почему бы тебе не…

— Довольно, — на сей раз Ниакрис произнесла эти слова чуть слышно, но монашек осекся тотчас — за негромким, словно бы и лишенным эмоций голосом бурлила едва-едва сдерживаемая сила магии, готовая в любой миг сорваться с тонкой привязи. — Довольно, монах. Все, шутки кончились. Ты меня понял.

— Да, я тебя понял, — после недолгого молчания горько сказал монах. — Я понял тебя… и теперь-то уж точно от тебя не отстану.

— Почему?

Монах пожал плечами с деланым равнодушием:

— Должен же кто-то вытаскивать тебя, когда все закончится!..

Он не уточнил, что, чем и как должно закончиться, а Ниакрис не стала ни о чем спрашивать. Однако, засыпая в тот вечер подле умирающего костра, она даже сквозь подступающий сон чувствовала на себе пристальный взгляд застывшего, словно изваяние, монаха в алой рясе.

После этого весь оставшийся до Проклятых гор путь они почти не разговаривали. Монах по-прежнему ничего не ел, почти не пил, и чем существовал — непонятно. Странники миновали запустевшую, позаброшенную местность — поля еще не успели как следует зарасти, а с домов еще не сорвало крыши и не повалило заборы; судя по всему, люди ушли отсюда не так давно. Монах предложил было зайти в одну из брошеных деревень перевести дух — однако Ниакрис категорически воспротивилась. Ее второе зрение позволяло видеть, кто свил себе гнезда возле покинутых людских жилищ. Нет, она не испугалась бы и их, она сейчас вообще не боялась никого и ничего, но… не следует предупреждать Врага задолго до своего появления. Ниакрис надеялась, что ее первый и единственный бой будет в замке ненавистного чародея, не раньше. Долгой магической войны, понимала она, ей не выдержать.

Монах всю дорогу тоже не пытался с ней разговаривать, только смотрел как-то странно, Ниакрис готова была поклясться — чуть ли не с нежностью. Впрочем, какое ей дело до этого случайного спутника?.. Хочет идти — пусть идет, глядишь, и в самом деле пригодится, а остальное ее не касается.

Дикие леса надвинулись вновь, серые копья громадных скал то тут, то там возвышались над угрюмым морем корабельных сосен. Дороги кончились, путники пробирались по заваленной буреломом просеке — словно через лес тут ломилось бешеное стадо неведомых чудовищ.

Наступил вечер; окончательно выбившись из сил за день, Лейт и монах остановились.

— Здесь они и шли, — негромко сказал монах, нагибаясь к земле и прикладывая к ней обе ладони. — Здесь они и шли… все те несчастные зомби, которых твой некромант поднял с погостов и погнал строить свой замок…

Ниакрис не ответила. Она тоже чувствовала следы — да и мудрено было б их не почувствовать! Горе и отчаяние лишенных посмертия не измеришь, не осознаешь — пока сам не отправишься тем же путем. Сила, вырвавшая мертвых из могил, была поистине огромна. Там, за мрачным лесом, за равнодушными скалами, Ниакрис ждала неведомая и невиданная еще в этом мире мощь, холодная и всеуничтожительная. Невольно девушка остановилась — впервые за все время своего странствия она начала понимать, что за страшный противник будет противостоять ей.