Дочь некроманта - Ник Перумов

— Заткнись, — Ниакрис остановилась, в упор глядя монашку в невольно забегавшие глаза. — Замолчи. Или будем драться. Насмерть. Здесь и сейчас. В эти мои слова ты веришь?!

Монашек поперхнулся и умолк. Несколько секунд он вглядывался прямо в глаза девушки; потом шумно вздохнул и с сокрушенным видом развел руками.

— Прости, сестра. Прости, я потерял терпение и впал в соблазн. Буду молить Спасителя, чтобы он отпустил бы мне этот грех…

— Потом молиться станешь! — с яростью перебила его Ниакрис. — Хочешь идти со мной — иди, что ж с тобой поделаешь, ты еще хуже рыбы-прилипалы! Иди, только молча! Понял меня, краснопузый?!

— Понял, сестра, — ухмыльнулся монашек. — Постараюсь тебе больше не досаждать. Только вот есть тебе все равно что-то надо.

— Так вот не трепал бы языком, а помог бы дичину добыть, — не удержалась Ниакрис.

— Не могу, — монашек виновато развел руками. — Трупоядством не занимаюсь. Злаки еще куда ни шло… все, молчу, молчу, — поспешно добавил он, очевидно, заметив выражение на лице Ниакрис.

…Охота отняла у мстительницы целый день, пока ей наконец не удалось сбить тупой стрелой неосторожного тетерева. Все это время Красный монах таскался за Ниакрис тенью, правда, не проронив ни единого звука и вообще стараясь не слишком отличаться от ее собственной тени.

— Так ты собирался что-то там про этот замок рассказать, — как бы невзначай обронила Ниакрис, после того как тетерев был запечен в углях.

— Замок? Ах да, замок… — монашек сосредоточенно потер лоб, словно вся округа усеяна была замками злых волшебников, которым шли мстить пятнадцатилетние девчонки. — Замок, конечно, всем замкам замок. Строили его, если помнишь, я тебе говорил, зомби, так что заказчик с рабочими не церемонился. Три рва. Три кольца стен. Ну, башни, как положено. С трех сторон — голая скала, не вскарабкаешься.

Ниакрис непочтительно фыркнула. Для нее, прошедшей Храм, не существовало ни стен, ни скал, на которые она не смогла б подняться.

— Не вскарабкаешься, — уже строже повторил монашек. — Наши пробовали. Не смогли.

— Не смогли вскарабкаться или прорваться не смогли? — уточнила Ниакрис, и монаху пришлось волей-неволей сознаваться:

— Влезть-то они влезли… да прямо там их и повязали.

— Кто? Стража?

— Стража. Мертвые в том замке служат, живых на десять лиг в округе не сыщешь…

Ниакрис пожала плечами. После всего случившегося в Пятиречье и потом ее не испугаешь никакими зомби и прочими страхами.

— Ладно, — она махнула рукой. — Дальше говори. Я слушаю.

Монашек кивнул:

— Думаю я, в замке не меньше пяти тысяч воинов-мертвецов. Целая армия. Спать они, само собой, не спят, не едят и не пьют. Что и говорить, выгодные воины! Да только бойцы они никудышные. Мертвяки, одно слово. Конечно, от дуновения одного не упадут, но хороший воин запросто с пятком справится… а такой, как ты, — то, наверное, и с сотней, да только все это без толку — уж больно их там много собрано…

— Много — не мало, — равнодушно сказала Ниакрис. — Жарче гореть будут.

Ей и в самом деле было как-то все равно, пять воинов Врага поджидает ее впереди или пять тысяч. Драться с ними в планы мстительницы никак не входило.

— Гореть! — монашек всплеснул руками. — Надо ж такое сказать! Чему тебя только в твоем Храме хваленом учили, хотел бы я знать!.. Мертвецы не солома, так просто не вспыхнут. Что, погребального костра никогда не видела?

Ниакрис помотала головой. В Храме было не до того, а поури своих мертвых просто зарывали в землю, не отягощая себя лишними мыслями об огненном погребении.

— Ты про замок говори, не про охрану, — попросила она, решив до конца оставаться терпеливой. — Замок меня интересует, понятно? Замок и больше ничего. Россказни о зомби оставь для другого раза. Подходы, подступы, подъездные пути, дороги, все прочее.

— Дороги… — выразительно скривился монашек. — Подъездные пути… надо ж, слова какие ученые… Нету там никаких дорог, кроме лишь одной, что к воротам идет из долины. С трех сторон — обрыв, голые скалы, там и хорек не взберется.

Ниакрис еще более выразительно подняла бровь.

— Хочешь сказать — я, мол, не хорек, взберусь? — спросил монашек. — Может быть, может быть. Только наши, я тебе скажу, лазили. И тоже не из последних ребята были. Однако ж где они теперь? Нету, сгинули, может, среди таких же зомби тот замок проклятый сторожат…

— Я не сгину, — заверила спутника Ниакрис, хотя могла бы и вовсе не отвечать.

— Они тоже так говорили, — раздалось в ответ.

— Опять ни о чем разговор, — девушка начинала сердиться. — Ты дело говорить будешь или только чепуху молоть? Высота стен, глубина рвов, сами стены — из чего сложены? Бутовый камень, блоки, кирпич?..

— Блоки, — злорадно сказал монашек. — И один к другому пригнаны так, что и шила не всунешь. Видел я их — каждый блок с телегу размером. Мертвецов передавило, пока их на место ставили, — страсть! Да только хозяину-то что, он новых себе в одну ночь целую армию наделает…

— А чего ж он тогда в тех горах сиднем сидит? — неожиданно спросила Ниакрис. — Коли у него такая силища — так надо идти равнинные земли завоевывать, власть Тьмы устанавливать… чего ему, спрашивается, на тех перевалах делать? Над кем владычествовать, над кем злодейства творить? Что-то не пойму я этого…

— Ну откуда ж мне знать? Я с тем чародеем пива накоротке не пивал, — съехидничал монашек. — Сидит, значит, так надо. Может, силы копит. Может, какое особое злодейство замышляет. Может, он вообще с того места двинуться не может. Может, он в землю намертво врос. Или там в стену. Я о таком слыхал. Сидит в пещере чудище, и хотело б выйти, а не может — кости в камень вросли. Говорят, таких колдуны сокровища сторожить сажали, и притом специально не кормили, чтобы, значит, злее были.

— Так если пса сторожевого не кормить, так он любому, кость бросившему, служить станет, если прежде от голода не подохнет, — заметила Ниакрис.

— А эти страховиды добычу свою зовом подманивали, на манер вампиров, — продолжал болтать монашек. — Да только все равно вымирали, потому как народишко те места не то что за лигу — за пять дней пути начинал обходить, а тут уже никакого зова не хватит…

Разговор о замке как-то сам собой умер и больше не возобновлялся. Ниакрис все больше и больше осознавала, что ей придется полагаться не на тщательно разработанный детальный план, где просчитаны каждое мгновение и каждое движение, а на то, что в западных землях порой именуется furor, если пользоваться их смешной нелюдской азбукой.