Первый выстрел - Георгий Тушкан

Юра был очень горд, когда Ира как-то забинтовала ему порезанную до крови руку и подвесила ее на перевязь. Долго он ни за что не соглашался сменить загрязненный бинт, хотя было очень трудно надевать пальто.

Когда черная пантера перевязывала ему руку, Юра вначале очень смутился и покраснел. Вообще прежней веселой дружбы с Ирой из-за чего-то уже не было. Она вдруг застеснялась вместе с ним купаться и уходила раздеваться за кусты. На скотный двор и в конюшню она тоже перестала ходить. Жаль…

На войне храбрых награждают. Поэтому Юра, Тимиш и Алеша вырезали в мастерской из жести «георгиевские кресты». Заниматься в мастерской они перестали почти с первых дней войны. Изредка, урывками забегут к Кузьме Фомичу построгать, попросить доску для ружей и пистолетов. Новый слесарь-машинист, сухорукий, не годный к военной службе, заменивший дядька Антона, был очень злой и всегда их прогонял. Поэтому пользоваться слесарными инструментами приходилось потихоньку. В мастерской было холодно. Из дверей дуло, и мальчики отогревали пальцы под мышками. Но кресты сделали очень похожие.

4

В середине зимы дядя Василь на костылях вернулся в село. Он рассказывал о войне такое, что крестьяне забеспокоились, зашептались… Староста пригрозил урядником. Но дядя Василь был герой и ничего не боялся. Он подарил Тимишу два винтовочных патрона. Конечно, Тимиш принес их показать ребятам. Посмотреть патроны сбежались обе «армии».

Каждый брал патрон в руку, тряс возле уха и слушал, как таинственно шуршит порох. Не просто порох. Дядя Василь сказал — бездымный! А какой он, этот порох? Расшатали пулю и вытащили зубами из узкого медного горлышка. Потом высыпали на ладонь кучку маленьких, тоненьких пластинок. Насыпали немного на бумажку и подожгли. Не взрывается, горит ярко, как гребенка, и пахнет так же.

Прошло несколько дней. Тимиш выбил пистон из пустого патрона и привязал патрон к деревяшке. Вот и пистолет готов. С этого и началось увлечение военным изобретательством. Все было забыто! Пробовали стрелять из пистолета спичечными головками, поджигая их спичкой со стороны пистона. Был огонь, дым… Интересно! А что, если порохом и дробью зарядить, а вместо спички приладить бумажный пистон и заставить железку щелкать по нему?

Мальчики и раньше применяли самодельную пращу — узкую тонкую стальную полоску. Если один ее конец держать левой рукой, а другой оттянуть, придерживая на нем пальцами горошину, и отпустить, то она с силой посылает горошину в противника. Теперь они придумали превратить эту стальную пружину в курок, который разбивал бы пистон.

Куча навоза возле дверей конюшни была усыпана прыгающими воробьями. Зашли в конюшню. Пахнуло знакомым запахом. Но мальчикам было сейчас не до лошадей. Тимиш протянул дуло «пистолета» в дверную щель, прицелился. Юра оттянул курок и отпустил его. Выстрел, пороховой дым.

Ура! Два трофея, два воробья есть! После этого пошли охотиться на зайцев. Двух подняли. Стреляли. Но разве для зайца такой заряд требуется? Только и видели что заячьи хвосты.

И тут Юра надумал сделать дуло не из пустого патрона, а из трубы. Получилось почти настоящее ружье. Зарядили его черным порохом, вместо пули — камешком. Испытывая ружье, изобретатель Юра стрелял в стену сарая. Он прижал самодельный приклад к плечу, оттянул и отпустил курок. Грянул выстрел.

Побежали к двери. «Пуля» торчала в доске. Ее легко было выковырнуть. Правый глаз у Юры слезился, им было больно смотреть.

Потом стреляли Тимиш и Алеша. И у них правый глаз после выстрела тоже стал слезиться.

В одно из воскресений, в ясный день, было дано «генеральное» сражение. Воевали в степи, возле кургана и балки. Сабли были деревянные, зато ружья почти настоящие. Стреляли порохом, но холостыми зарядами. Таких ружей уже было три и, кроме того, пять самодельных пистолетов.

Противники, человек по пятнадцати с каждой стороны, до того разошлись, что игра перешла в драку. Начали стрелять камешками. Неизвестно, кто был виновником, но случилось несчастье: одному мальчику из компании Тимиша сильно рассекло бровь. Теперь «сестрам милосердия» пришлось бинтовать уже не шуточную рану. Все спорили, перессорились и домой возвращались врагами.

У Юры глаз снова стал слезиться, покраснел. Он повязал его черной повязкой, получилось, как у героя-офицера на картинке в журнале «Огонек». Но повязка не принесла Юре славы. Мама и тетя Галя ужасно переполошились. А когда того раненого мальчика привели к доктору в больницу и стало известно о сражении, обе «армии» были с позором разоружены и все самодельные ружья и пистолеты уничтожены.

На село стали приходить «похоронные». Бабы выли, а отец Василий все чаще служил панихиды по убитым. Бабы таскали ему кур и яйца.

Зима прошла быстро. Юру и Алешу засадили за учебники. Уроки, уроки, уроки… Диктанты, арифметика, чистописание, география. Занимались с ними обе мамы — Юрина и Алешина. Было решено, что мальчики пройдут дома программы младшего и старшего приготовительных классов и будут держать экзамены сразу в первый класс. Очень хотелось в степь, к мальчишкам, на Саксаганку, но «наука требует жертв», так сказала тетя Галя.

Весной между родителями начались разговоры, где Юра будет жить, когда поступит в гимназию. В Екатеринославе родственников не было. Бездетный Дмитро Иванович превратил свой дом в музей. Значит, надо определить в пансионат. Куда? Было решено, что Юра будет держать экзамен в Первую екатеринославскую классическую гимназию, при которой есть пансионат.

5

Пленные! Пленных ведут!..

К дороге на станцию устремились мальчишки, а за ними и взрослые. Мальчики просто перемахнули через высокий забор из деревянных жердей — не ходить же им через ворота — и уставились на невиданное зрелище.

Огромная толпа, поднимая густую пыль, двигалась по дороге и по полю вдоль нее. Это любопытные сопровождали маленькую группу пленных. Незнакомые серые мундиры, мешковатые шинели на плечах. Некоторые в серых касках с шишкой наверху, а другие в серо-голубых фуражках пирожком, с большими козырьками. Низкие широкие сапоги гулко стучат о мостовую — они подбиты здоровенными железяками.

Пленных было двенадцать человек. Юра таращил на них глаза, ничего не понимая. Он читал, что янычары привязывали руки невольников к хвостам своих коней или обвязывали всех одной длинной веревкой за шеи. На фотографии в журнале у немецкого шпиона руки были связаны за спиной. И вели его два солдата, приставив штыки к спине. А тут?..

Сзади едут три черкеса Бродского. Один знакомый, одноглазый… Единственный солдат-конвоир почему-то тоже идет позади и несет винтовку на ремне за спиной. Пленные не связаны, идут совершенно свободно.